Мой лучший враг, стр. 25
Он смотрел на меня.
– Наконец-то мы одни, – он одарил меня акульей улыбкой. Сделал еще один шаг.
Я вжалась в стену. Посмотрела по сторонам, ища пути отступления. Но отступать было некуда.
– Ты думала, что сможешь убежать от меня? – еще один шаг. Ему осталось сделать шагов пять, чтобы добраться до меня. Но он не торопился. Он играл со мной. Ему нравилось видеть страх в моих глазах, слушать, как с каждым его шагом мое сердце бьется все быстрее.
– Отпусти меня, – пискнула я.
– Отпустить? – он искренне удивился. – Ты столько лет пряталась от меня, и сейчас, когда ты так близко, как я могу тебя отпустить? – еще один шаг.
– Стас, давай поговорим. Давай все обсудим… – жалобно сказала я.
– Нам нечего обсуждать, – оборвал он. Еще шаг. И еще. Он приблизился вплотную ко мне. Я убрала руки назад и с силой вцепилась руками в батарею. Я чувствовала его запах. И исходившее от него тепло.
Он стоял ко мне, повернувшись левой половиной лица. Он прятал правое ухо. Ухо с татуировкой. И шрамом.
– Ты пахнешь страхом, – тихо сказал он. Протянул руку и дотронулся до моих волос. Накрутил прядку на палец.
– Я не боюсь тебя, – соврала я. Я отвернулась от него. Закружилась голова.
Он хмыкнул.
– Ты мне врешь. Я знаю тебя насквозь. И знаю, когда ты врешь. Ты боишься меня так, как никто никогда не боялся. И не зря. Тебе стоит меня бояться.
Он схватил меня за подбородок и повернул лицо так, чтобы я смотрела ему в глаза. Его глаза… Большие раскосые глаза, прозрачные, холодные. Светло-голубая радужка с золотыми крапинками. Темно-синие круги по контуру.
– Но я не была виноватой, я была ребенком… – в полном отчаянии пробормотала я.
– Каждый ребенок должен осознавать последствия своего поступка.
– Я не осознавала!
– Мне плевать.
– И что? Что ты теперь сделаешь? Убьешь меня? – смело выкрикнула я.
Он удивленно поднял брови. Изогнул губы в усмешке. Он тряхнул головой, и на мгновение повернулся ко мне правой стороной лица. Я мельком увидела акулу. И уродливый шрам, исходивший из ушной раковины.
–О, нет. Зачем сразу ломать новую игрушку? Я поиграю с тобой в очень интересную игру. Но я не скажу тебе ее правила.
Он кинул ключи на пол. Я вопросительно посмотрела на него.
– Бери их, – подтолкнул он меня.
Я нагнулась за ключами. Стас наступил на них. Я замерла, не шевелясь. Было очень унизительно. Я стояла на корочках перед ним. Он возвышался надо мной. Потом он пнул ключи ногой, они отлетели в дальний угол.
Я выскочила из своего угла и, быстро сняв куртку с крючка, побежала. Схватив ключи с пола, стала трясущимися руками проталкивать их в замок.
– Беги, крольчишка! – крикнул Стас. – Беги, пока еще могут бежать лапки!
Я открыла дверь и выбежала из раздевалки. Кинула ключи на пол.
Я побежала к выходу. Сердце билось с такой силой, что вот-вот норовило выскочить из груди. Зубы выбивали барабанную дробь. Я бежала без оглядки. Бежала без передышки. Я смогла расслабиться и перевести дух, только когда оказалась по ту сторону своей калитки. Я в своей крепости. Здесь никто меня не тронет.
Глава 16
На терраске, растянувшись на кушетке, мерно посапывал дедушка.
Терраска была очень тесной, кушетка – слишком маленькой, и ноги дедушки торчали в проходе. Я осторожно перешагнула его и вошла в дом.
– Привет, ба, – сказала я, войдя на кухню.
– Привет, Томочка. Разве у тебя не пять уроков? Ты же прибегала за циркулем?
– Черчение отменили, – соврала я.
– Ну, мой руки, сейчас обед будет готов.
Слава богу, бабушка не заметила, что я пришла без рюкзака.
Я помыла руки и поднялась в свою комнату.
«Ты где?» – прислала Дашка сообщение.
«Живот разболелся. Осталась дома. Сможешь занести мне рюкзак?» – написала я ей.
Села за стол. Бабушка положила передо мной тарелку с тушеной цветной капустой, политой топленым маслом, и двумя котлетами. К котлетам я не притронулась, зато капусту всю умяла. От нервов аппетит здорово разыгрался.
Потом пришла Дашка. Мы зашли на кухню, я навалила ей тарелку капусты с котлетами, и ушли в мою комнату.
Дашка села на кровать, поджав под себя ноги. В руках она держала тарелку.
– Меня ты не обманешь, – она насадила капусту на вилку и отправила ее в рот. – Живот болит? С чего вдруг? Ну-ка рассказывай, что произошло?
Я рассказала ей о Стасе.
– Ну какой подлец! – рассердилась она. – Дождался, пока ты будешь одна! Это подло!
Дашка доела, как следует наругалась на Стаса и пошла домой.
Остаток недели прошел на удивление спокойно. Хотя я каждую минуту ждала какой-нибудь подлости от Стаса. Но он меня будто бы и не замечал.
За эту неделю я увидела всех учителей. Кто-то мне понравился. Кто-то – совсем не понравился. Например, училка по русскому. Она сразу просекла, что особых способностей к русскому и литературе у меня нет, а желания развивать в себе их у меня нет и подавно.
Русский был в среду. Мы открыли первое упражнение и стали читать какой-то бредовый текст о ценности русского языка. Задание состояло в том, чтобы выделить основные мысли в тексте. Мы читали по предложению по цепочке.
Мы с Дашкой хором зевали. Нам было скучно, и мы стали играть в морской бой.
Текст до нас так и не дошел.
– Мицкевич, – вдруг услышала я свою фамилию. – Ты там что-то так увлекательно пишешь. Ну-ка, скажи нам, что, по мнению автора, означает любить родной язык?
Я стала судорожно вчитываться в строчке.
– Эээ… Любить родной язык… Эээ…
Дашка подсунула мне какой-то листок и подчеркнула одну из строчек.
– Любить родной язык – значит в совершенстве владеть им, – прочитала я выделенную строку.
– Молодец, Тамара. Так, Гаврилов, расскажи нам, какую основную мысль хотел передать нам автор в третьем абзаце?
Гаврилов что-то забубнил.
– Что это? – шепнула я Дашке, показывая на листок.
– Решебник, – улыбнулась она.
Я с восторгом смотрела на драгоценный листок. В московской школе мы редко пользовались решебниками – упражнения мы делали по какой-то собственной школьной программе, и ответов к заданиям было просто не найти.
– Тут ко всем упражнениям ответы есть.
– Круто! – ответила я. С русским языком у меня всегда были проблемы. Решебник поможет мне их решить.
Больше всех из учителей понравился географ. География проходила в четверг.
Учитель, толстенький и лысенький Федор Владимирович, был одет в деловой костюм. Он был такой чудной… Каждые пять минут он нюхал свой галстук.
Дашка шепнула мне:
– Он всегда носит костюмы. И всегда нюхает галстуки, у него такой фетиш.
Я хихикнула.
В пятницу позвонила мама. Они с дядей Костей должны были приехать вечером, но мама извиняющимся голосом сказала, что они приедут завтра, а сегодня идут в кафе.
– Томусик, но ты же не обижаешься на меня? – ласково спросила мама.
– Ладно, так уж и быть, идите в свое кафе, – заворчала я. Я прекрасно понимала, что, помимо меня, у мамы была и работа, и личная жизнь. Но что-то на меня, по сравнению с остальными двумя пунктами, она тратила гораздо меньше времени.
– Томусик, мы завтра обязательно приедем! И тогда все-все расскажешь, как там у тебя в школе и вообще, как ты поживаешь. Ну все, мы побежали. Целую!
– Давайте, жду вас завтра, – сказала я и отключилась.
В субботу была информатика – мой самый ненавистный предмет. Хотя информатичка Нина Григорьевна мне понравилась. Она была со странностями. Казалось, что она вообще не знает свой предмет. И первый раз видит компьютер. Надеюсь, она не слишком будет надоедать своим предметом.
Я пережила эту неделю, и за четыре последних дня ни разу не пересеклась со Стасом и его компанией. Настроение поднялось – может быть, мне удастся вообще не натыкаться на него и его стаю?
Вечером приехали мама с дядей Костей. Мы поехали в гипермаркет покупать еду. Я обожала ездить с ними в гипермаркет.