Мудрый Исправитель Недостатков, стр. 12

— Прости, я не хотел! Прости меня, я нечаянно!

Однако Веник II, чудище отнюдь не косматое, Точное Время, Будильник без чувства времени, и Дырка вовсе не собирались сдаваться. Шли вперед неуклонно, летом и зимою, ночью и в полдень, через воды мелкие, средние, бездонные. С Веника опала вся листва, и теперь он совсем обнажился, у Будильника позеленели медные стрелки, весь медный корпус покрылся патиной, только Дырка остался как был. Конечно, может, он тоже изменился, но поскольку менялся он постоянно, изменения его не были столь уж заметны.

Бывали моменты, когда приятели теряли надежду добраться до цели, но всякий раз им удавалось подавить уныние. Устроят передышку, а затем — снова в путь.

Довелось им пройти через лес, где росли деревья-великаны — не в обхват: десятка два дюжих молодцев понадобится, чтобы с горем пополам ствол обхватить. Листья дубов — что твои простыни, капли росы, какие с них падают, — ежели вовремя не отскочишь, промочат до нитки, будто нырнул в глубокий омут.

Усталые, дали они друг дружке клятву идти до рассвета не останавливаясь. А чтобы поддержать бодрость духа, развлекали друг друга веселой беседой.

— Только бы отросла моя шерсть, уж я до смерти пугал бы всех и каждого… — говорил Веник II. — Достоин буду своего папаши, а то и превзойду его.

— Не испугаешься себя-то самого, ежели в зеркало невзначай глянешь? — подначивал его Дырка.

— Как знать… может, и напугаюсь, — отвечало чудище. — Да все лучше, чем слезы лить при виде собственного убожества.

— А вот если вернется ко мне чувство времени, то я до того точный стану, как мой двоюродный прадедушка из Лондона, старина Биг-Бен. Не меня придется устанавливать на рассветный час или к восходу луны, а наоборот, — мечтал Будильник. — И если Солнцу на закате чуть раньше захочется за горизонтом укрыться, взглянет напоследок на мой циферблат и пардону запросит. Придется ему минуту-другую повременить у небесной кромки, покудова не придет пора за горизонт скрываться.

— Не будет мешать тебе этакая точность? — осведомился Дырка. — Ты ведь к другому привык.

— Все лучше, чем эта непрерывная путаница. С ума можно спятить!

— Если узнаю наконец, кто я такой, — размышлял вслух Дырка, — покончу со своими странствиями. Вот ей-ей! Осяду где-нибудь насовсем. Где — без разницы, лишь бы в спокойном надежном месте, где нас много, где мы требуемся для пользы дела и где нас не беспокоят каждую минуту. Готов служить обычной дыркой в рыболовной сети или отверстием в дуршлаге.

— Дырка в сетке? Отверстие в дуршлаге? — ахнул Веник II. — Именно ты, кому довелось побывать ущельем между холмами?!

— Места не ахти какие шикарные, согласен. Но ведь душевное спокойствие дороже всего!

Тут и Будильник вмешался в беседу. Вскоре вспыхнул жаркий спор на тему: если есть выбор, то какая из двух возможностей лучше. Дырка высказался так: он спросил бы, какая из них хуже. Веник II заметил, что его очутившийся за границей дядюшка, несущий там службу по распространению злостных слухов, отмахнулся бы от проблемы запросто, сказав «ganz egal», что по-нашему означает: «что пес, что собака», иными словами «один — девятнадцать, другой — без одного двадцать, а все едино»…

…И тут обмен мнениями был прерван душераздирающими звуками.

Свирепое, утробное, повергающее в трепет рычание. Захлебывающийся, клокочущий хрип, сопровождаемый обильной пеной изо рта. Грозный рык, после которого пощады не жди. Примерно так можно описать эти звуки, от которых в жилах стынет кровь и перехватывает дыхание.

Дорогу путникам преграждали шесть массивных цельнометаллических субъектов, вместо головы у каждого — блестящий черный бидон, откуда и исходили все эти чудовищные звуки.

— О чем это вы тут трепались? — громыхнул один из Бидонов.

— Уж не на наш ли счет проезжались? — гулко подхватил другой.

— Не иначе как про нас языки чесали, — прогудел третий.

— Мы — нет, это не мы, не мы это… — пролепетал Будильник. Единственный из всех троих он нашел хоть какие-то слова, пусть даже не совсем подходящие: — Мынеохнет… охнемыэто…

— Если не вы, то кто же вякнул, что девятнадцать, мол, все равно что двадцать без одного? — рявкнул один из Бидонов. — На нас небось намекал? Ведь нас и впрямь столько — девятнадцать! В том-то и беда!

— Я не знал, они не знали, все мы ничего не знаем… — вновь залепетал Будильник, а его приятели знай себе зияли: Веник — безмолвно разинутым ртом, Дырка — во всю ширь своей дыры.

— Нам не нравится, когда чужие расхаживают по нашему лесу и бормочут себе под нос невесть что!

Черные братья сделали шаг вперед. От грохота их сапог дрогнула земля, а с листьев величиной с добрую простыню закапала роса: что ни капля, то бочка влаги.

— Зачем пожаловали? — спросил один.

— Зачем — неважно, — проговорил другой. — Главное, что не туда.

— Здесь хода нет, — закрыл дискуссию третий.

Веник II наконец собрался с духом и пропищал:

— Мы шли, куда тропа выведет…

— Вот она и привела вас к самому концу, — грубо отрезал один из братьев.

— Бидонный кордон, — добавил другой.

— Как, вы еще здесь? — удивленно ахнул третий.

Будильник, Веник II и Дырка медленно попятились. Шестерка черных братьев — бидоны средней величины: Блок, Бастер, Бомба, Бренд, Банан и Бита, — зловещей стеной возвышались над ними.

— У нас и в мыслях не было беспокоить вас, а уж разговаривать о вас мы и вовсе не могли, поскольку даже не знаем, кто вы такие, — затарахтел Будильник в ритме учащенного «тик-так». — Мы только из-за недостатков своих явились… Вернее, чтобы исправить их…

Стена черных братьев дрогнула.

— Исправление недостатков ликвидировано.

Дырка отказывался верить своим ушам.

— Да, но Мудрый Исправитель Недостатков… слух о нем прошел по всему свету белому…

— Хмырь с косичкой, что ли? Его тоже ликвидировали.

— Его… более не существует? — впал в отчаяние Будильник. — Или он захворал? А возможно…

— И кто станет проявлять излишнее любопытство, тоже может попасть под ликвидацию.

— Как это понять? — вздрогнул Веник от дурного предчувствия.

— А вот так. Ликвидируем — и дело с концом.

Бита хлопнул ладонью по той части бидона, где полагалось бы быть голове. Жесть гулко отозвалась, и вся шестерка, как по команде, разразилась хохотом. Кованые сапоги растаптывали все, что под ноги попадалось, хрустели сломанные сучья, камни дробились в прах, брызгами разлеталась грязь.

Путники бросились бежать сломя голову. Кувырком скатились с тропинки, укрылись в лесу и через рвы-канавы, заросли кустарников, через переплетения корней спотыкались, падали, поднимались снова и, не чуя боли от впивающихся в тело колючек, от веток, хлещущих по лицу, бежали, не разбирая дороги. Лишь бы ноги унести! А ноги унесешь — и жизнь спасешь.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ,

где наши герои пытаются совершить невозможное и удивляются, что у них ничего не выходит. Однако еще не все потеряно

Беглецы нашли себе прибежище в дупле гигантского дуба, значительно возвышавшегося над остальными, так что дупло вполне могло сойти за просторную пещеру. Приятели являли собой жалкое зрелище. От латаной-перелатаной лиственной одежонки чудища почитай что ничего и не осталось: таким оголенным он отродясь не был. Позеленелые медные стрелки Будильника погнулись, на большую стрелку за время отчаянного бегства намотался целый пучок сена и травы. Некогда сверкающий сферический полукруг свалился, и заботливый хозяин приволок его в дупло под мышкой. Дырка тоже был не в лучшем виде: сжался, вибрировал, менял форму — простым глазом и не разглядишь.

Путники молча пытались привести себя в порядок. Веник II скрепил двумя острыми колючками огромный опавший лист дуба в надежде, вдруг да сойдет за какую-никакую одежонку. Точное Время распутал намотавшиеся на большую стрелку травинки, затем с грехом пополам очистил полусферу и тщательно прикрепил ее на макушку. Дырка пыхтел над дыхательными упражнениями — они действовали на него успокаивающе. Он надеялся, что, если расширятся легкие, расширится и он сам.