Покойный господин Галле, стр. 5

Через полчаса, то есть в десять утра, пришла телеграмма из фирмы «Ньель и компания»:

Тем временем городской глашатай делал официальное объявление на площадях.

Позавтракав, Мегрэ пошел осматривать ничем не примечательный двор гостиницы. В это время ему сообщили, что с ним хочет поговорить путевой обходчик.

– Я шел по дороге, ведущей в Сен-Тибо, – рассказал тот, – когда увидел интересующего вас господина Клемана.

Я сразу же его узнал, потому что встречал раньше: к тому же, никто, кроме него, не носит такой визитки. Как раз в эту минуту с боковой дороги, ведущей к ферме, вышел какой-то молодой человек, и они столкнулись лицом к лицу. Я находился примерно метрах в ста от них, но понял, что они ссорятся.

– Они сразу же разошлись?

– Нет. Некоторое время они вместе поднимались по холму. Потом молодой ушел, а пожилой вернулся обратно.

Молодого я встретил снова через полчаса на площади у гостиницы «Коммерция».

– Какой он из себя?

– Высокий, худой. Лицо длинное. В очках.

– А как одет?

– Трудно сказать. Он, пожалуй, был в чем-то сером или черном… Мне полагается пятьдесят франков?

Мегрэ вручил ему деньги и отправился в гостиницу «Коммерция», где накануне вечером пил аперитив. Молодой человек действительно обедал там в субботу двадцать пятого июня, но официант, который его обслуживал, сейчас находился в Пуйи, километрах в двадцати отсюда.

– Вы уверены, что он у вас не ночевал?

– В этом случае его записали бы в книгу.

– Никто его не помнит?

Кассирша вспомнила, что кто-то попросил лапшу без масла, и для этого клиента специально приготовили отдельную порцию. Да, это был молодой человек болезненного вида, сидел он слева от колонны.

Начало припекать, но зато у Мегрэ исчезло скучающе-беззаботное настроение.

– Лицо длинное? Тонкие губы?

– Да, большой такой рот. Брезгливое выражение лица.

Он не заказал ни кофе, ни ликера. Такие клиенты, сами понимаете…

Почему Мегрэ вдруг представил себе мальчика, принявшего первое причастие?

Мегрэ было сорок пять. Половину жизни он провел в самых различных отделах уголовной полиции: в отделе охраны нравственности, отделе по расследованию мелких уличных правонарушений, в отделе по расследованию правонарушений на железной дороге. Ему приходилось дежурить в качестве инспектора в игорных домах.

За это время у него окончательно исчезла всякая вера в мистику и в могущество интуиции.

И все-таки вот уже целый день два эти портрета – отца и сына – неотступно стояли у него перед глазами, а в голове звучала ничего не значащая фраза г-жи Галле: «Он соблюдал диету».

Сам еще толком не зная, о чем будет спрашивать, он пошел на почту и заказал разговор с мэрией в Сен-Фаржо.

– Алло!.. Уголовная полиция… Скажите, пожалуйста, когда состоятся похороны господина Галле.

– Завтра в восемь.

– В Сен-Фаржо?

– Да, здесь…

– Еще вопрос. С кем я говорю?

– Со школьным учителем.

– Вы знаете господина Галле-сына?

– Да. То есть видел несколько раз. Сегодня утром он приходил за документами.

– Как он выглядит?

– Что вы имеете в виду?

– Высокий? Худой?

– Да, в общем так.

– В очках?

– Постойте… Да, да, припоминаю… Очки в черепаховой оправе.

– Не знаете, он ничем не болен?

– Откуда мне знать? Вообще-то он казался бледным.

– Благодарю вас.

Через десять минут Мегрэ снова зашел в кафе гостиницы «Коммерция».

– Скажите, сударыня, ваш субботний клиент был в очках?

Кассирша попыталась вспомнить, потом покачала головой.

– Да… Нет, не могу сказать. Здесь летом проходит столько народу. Я обратила внимание только на его рот.

Даже сказала официанту: «Смотри, у него рот, как у жабы».

Найти путевого обходчика оказалось труднее. Мегрэ разыскал его в небольшом бистро за церковью, где он вместе с приятелями пропивал полученные пятьдесят франков.

– Вы сказали, что тот человек был в очках?

– Да, молодой, а старик – без.

– А какие очки?

– Круглые, в черной оправе.

Встав утром, Мегрэ узнал, что когда покойника увезли, следователь, врач и полицейский тоже уехали.

Он надеялся, что теперь-то вплотную займется этим делом и что больше ему не придется вспоминать странное лицо человека с бородкой.

В три часа дня Мегрэ сел в поезд на Париж.

Итак, сначала он увидел только фотографию Эмиля Галле, затем – половину лица. Теперь перед ним будет стоять наглухо закрытый гроб.

Однако, когда поезд тронулся, у Мегрэ возникло какое-то неловкое чувство, словно он гонится за мертвецом.

В Сансере разочарованный Тардивон доверительно сообщал своим лучшим клиентам, угощая их рюмкой арманьяка:

– Вполне серьезный с виду человек нашего с вами возраста. И вот, умчался, даже не заглянув в номер. Хотите посмотреть место, где это произошло? Любопытно… Однако только полицейские из Невера осмотрели комнату. Прежде чем унести тело, они мелом обвели на полу контур. Да, кстати, там нельзя ни к чему прикасаться. В таких делах, сами знаете, можно ждать чего угодно.

Глава 3

Ответы Анри Галле

Переночевав у себя на бульваре Ришар-Ленуар, Мегрэ приехал в Сен-Фаржо в среду около восьми утра. Он уже выходил из здания вокзала, как вдруг, о чем-то вспомнив, вернулся и спросил у служащего:

– Господин Галле часто ездил этим поездом?

– Отец или сын?

– Отец.

– Каждый месяц он уезжал на три недели. Ехал до Руана вторым классом.

– А сын?

– Он приезжает из Парижа почти каждую субботу вечером. У него билет туда и обратно в вагон третьего класса. А уезжает в воскресенье последним поездом. Кто бы мог подумать!.. Я вижу его, как сейчас. В первое воскресенье июня он открывал рыболовный сезон.

– Отец или сын?

– Отец, черт возьми. Видите, вон там, между деревьями, его синий ялик? На этот ялик найдется много покупателей: покойный сделал его своими руками из дуба и сам же придумал массу усовершенствований. И рыболовные снасти у него тоже особые.

Мегрэ сознательно добавил этот штрих к еще далеко не полному образу покойного. Он посмотрел на ялик, на Сену и с некоторым усилием представил себе человека с бородкой, часами неподвижно сидящего над водой с бамбуковой удочкой.

Затем комиссар направился в сторону «Маргариток», заметив, что туда же движется пустой второразрядный катафалк.

Возле дома не было ни души, только какой-то человек катил тачку. Он остановился, с удивлением глядя на похоронный экипаж.

Колокольчик на воротах был обмотан тряпкой. Входная дверь завешена черной материей, на которой серебром были вышиты инициалы покойного.

Мегрэ не ожидал встретить подобную пышность. Слева в коридоре на подносе лежала одна-единственная визитная карточка, украшенная короной, – от мэрии Сен-Фаржо. Из гостиной, где г-жа Галле в прошлый раз принимала комиссара, была вынесена вся мебель, а в центре установлен гроб, окруженный восковыми свечами. Стены были обтянуты черным.

От этого траурного убранства веяло чем-то таинственным и двусмысленным. Может быть, из-за того, что в доме не было ни единого посетителя, да, собственно, никто уже и не мог прийти – катафалк стоял у дверей. И эта единственная визитная карточка, имитирующая литографическую печать, серебряное шитье и две фигуры по обе стороны гроба: справа г-жа Галле в полном трауре, лицо закрыто вуалью, в руках матовые четки; слева – Анри Галле тоже весь в черном.

Мегрэ бесшумно прошел вперед, поклонился, обмакнул самшитовую веточку в святую воду и окропил гроб. Он чувствовал, что мать и сын следят за каждым его движением, но никто не произнес ни слова.

Тогда он отошел в угол, одновременно прислушиваясь к доносившемуся с улицы шуму и наблюдая за выражением лица молодого человека.

Было слышно, как на аллее лошади роют копытами землю. Стоя на солнцепеке под окном, вполголоса переговаривались служащие похоронного бюро. В комнате, где стоял гроб и которую освещали только свечи, длинное лицо сына казалось еще более асимметричным, а черный фон подчеркивал болезненную бледность его кожи.