Харка — сын вождя (Художник И. Кусков), стр. 29

— Хорошо, отец, — произнес Харка спокойно, хотя его бросило в жар.

— Беги к обрыву и набери камней. Ты будешь их бросать в зверя.

Харка поспешил к месту, указанному отцом, и набрал камней.

Матотаупа спрятался в высокой траве и сказал Харке:

— Когда медведь выйдет из зарослей, чтобы напасть на тебя, ты будешь отступать сюда, к этому месту, где я лежу. Попытайся так раздразнить его, чтобы он поднялся на задние лапы, тогда мне легче будет поразить его.

— Да, отец.

Харка покрепче прижал к себе камни и пошел выполнять свое опасное поручение. Он направился туда, где в зарослях залег медведь. Подобравшись поближе, он бросил первый камень.

Это не произвело никакого действия.

Теперь Харка отчетливо слышал хруст костей и чавканье, с которым медведь пожирал свою жертву. Мальчик бросил второй камень, третий. Хруст и чавканье смолкли, ветки раздвинулись, и показалась морда зверя и огромные лапы.

Харка нацелился в морду четвертым камнем, но не попал. А может быть, камень все-таки задел голову зверя, потому что хищник зло зарычал. Он, видно, хотел отпугнуть нападающего своим страшным ревом. Но Харке надо было выманить зверя, и он бросил еще один камень, последний. Однако медведь не собирался оставлять свою добычу и не вылезал из зарослей. Тогда Харка принялся кричать. Но и это особенно не побеспокоило чудовище. Харка рискнул еще приблизиться к кустам и тут уже разглядел всего гризли и растерзанную тушу жеребенка. Медведь тихонько подался вперед и рассматривал своими маленькими глазками нарушителя спокойствия.

Харка вытащил из-за пояса нож и метнул его в зверя.

Рычание смолкло. Медведь выскочил из кустов, как назойливую муху, смахнул воткнувшийся в голову нож и устремился к мальчику. Харка повернулся и понесся к тому месту, где скрывался отец. Медведь настигал его.

Чувствуя, что задыхается и что уже не может больше бежать, Харка вмиг остановился и повернулся к зверю лицом. С военным кличем дакотов, с кличем, который выражает волю к борьбе и презрение к смерти, встретил мальчик надвигающееся чудовище.

И вдруг что-то просвистело рядом с Харкой!

Это был нож отца.

Нож не попал в хищника и воткнулся в землю.

Но медведь успел заметить второго нападающего. Зверь рассвирепел и поднялся на задние лапы, чтобы поскорее расправиться с мальчиком.

Медведь на задних лапах казался исполином рядом с Харкой. И над мальчиком уже взметнулась огромная лапа разъяренного зверя, когда Харка догадался воспользоваться палицей. Он успел нанести удар по занесенной над ним лапе. Зверь взвыл. Этим воспользовался Матотаупа. Огромными прыжками он подобрался к медведю сзади и обхватил его руками за шею.

Зверь, вся злость которого была устремлена на Харку, не ожидал нападения с тыла и некоторое время просто беспомощно болтал лапами в воздухе.

С нечеловеческой силой сжимал Матотаупа шею медведя в борьбе за свою жизнь и за жизнь сына. Ноги вождя словно вросли в землю, мышцы напряглись, по лицу катился пот. Хищник не мог до него добраться, он раскрыл свою пасть, показывая страшные зубы, он, тяжело дыша и хрипя, пытался сбросить врага.

— Отец! — закричал Харка и еще раз взмахнул палицей — этот удар пришелся по задней лапе медведя.

Силы у гризли, казалось, не убавлялось, хотя он хрипел все сильнее и сильнее. Но и Матотаупа тоже тяжело дышал.

Харка заметил в кустах отцовский нож, подскочил к нему, схватил, обернулся. И тут он увидел, что медведь повалился на землю. Но и вождю изменили силы, и, падая, медведь подмял его под себя.

Харке удалось сунуть в руку отца нож.

Тело хищника сотрясала судорога. Вождь вывернулся из-под его лап и всадил нож в сердце зверя. Голова животного запрокинулась. Медведь перевалился набок и больше не шевелился. Огромный гризли был мертв. Победный крик дакотов огласил прерии.

Немного отдышавшись, охотники принялись разглядывать зверя. Это был необыкновенно большой гризли. Теперь, когда он лежал на траве, Харка осматривал его пасть, огромное туловище, лапы, которые всего несколько мгновений назад нависали над ним смертельной опасностью.

— Ты победил его, отец, — сказал Харка, полный глубокого удивления. — Медведь задушен. Такого еще никогда не случалось!

— Мы победили его вместе, Харка.

Мальчик все еще ходил вокруг медведя. Он много слышал о гризли, но в первый раз видел такого огромного зверя. И отец уложил его! О, как будут рады все в лагере! Оперенная Стрела отомщен!

— Эта шкура принадлежит нашей типи, — сказал Матотаупа.

— А из когтей, отец, ты сделаешь себе ожерелье. Оно будет лучше ожерелья Длинного Копья из золота и драгоценных камней.

— Да, ожерелье… И мы будем лакомиться медвежьим мясом. Мы будем есть медвежьи окорока. Мы доставим удовольствие нашим гостям.

Харка начал смеяться. Напряжение его прошло.

— Да, медвежий окорок, отец. Это всем понравится. Шкуру мы будем сейчас снимать?

Матотаупа посмотрел на солнце.

— Да, как раз время. Мы снимем шкуру и возьмем ее и лапы с собой. А за мясом потом придут женщины.

Оба принялись за работу. Харка ловко помогал отцу. Ему в первый раз приходилось снимать шкуру с гризли.

— Отец! Что скажут Татанка-Йотанка и Хавандшита? Дух медведя не одолел нас.

— Да, он нас не одолел, и мы будем танцевать, чтобы умилостивить его.

— К нам прибыл еще один белый человек. Четан сказал, что он хорошо стреляет.

— Это мы увидим, Харка.

— Теперь Желтая Борода может рисовать портрет?

— Да, он может. Хау.

Шкура была снята. Матотаупа положил ее на вздрогнувшего коня, и они понеслись к дому, точно летя по прерии, над которой сияло золотое солнце.

Мацавакен

Харка ехал позади отца и не мог оторвать взгляда от шкуры гризли, переброшенной через круп коня вождя. Как хорошо, что Матотаупа привезет шкуру гризли именно тогда, когда в палатке рода Медведицы Татанка-Йотанка — известнейший вождь и жрец племени!

Мальчика радовали и травы, колышущиеся на ветру, и голубое небо, по которому быстро неслись белые облака. Ему даже казалось, что он слышит тихое журчание Лошадиного ручья, и его острые глаза различали впереди темные пятнышки кустарника, в котором спрятались типи.

И… Что это? Какое-то движение! Харка стал всматриваться. Матотаупа тоже повернул голову и, подобрав поводья, остановил мустанга.

— Харка, что ты там видишь? — спросил он.

— Четырех животных, отец… четырех коней. Мне кажется, что я даже различаю двух всадников.

Матотаупа молчал и смотрел.

— Они едут шагом, — сказал он наконец.

— Да, совсем медленно. На восток.

— Догоним их! Я должен знать, кто они.

Матотаупа и Харка подняли лошадей в галоп. Индейцы не пользуются седлом и стременами и поэтому никогда не ездят рысью. Они ездят или шагом, или галопом.

Вождь и его сын стали быстро нагонять неторопливых всадников, удаляясь все дальше и дальше от лагеря. Скоро Харка разглядел, что это Далеко Летающая Птица и Длинное Копье. Две лошади были навьючены их вещами. Матотаупа и Харка на галопе вплотную подъехали к ним, как это обычно делали индейцы, и только тогда круто остановили коней.

— Хо! Матотаупа! — радостно вскрикнул художник.

— Что мы видим! — воскликнул Длинное Копье. — У тебя шкура гризли! Да, Матотаупа — великий охотник. Уложил такого великолепного медведя!

На лице вождя заиграла улыбка. И Харка просиял, но тут же внимательно оглядел художника, его спутника, вьючных коней и багаж. Что задумал Далеко Летающая Птица? Уж не собрался ли он покинуть типи, не нарисовав портрета отца и не приняв участия в торжествах по случаю удачной охоты? Харка уже успел полюбить Длинное Копье и этого удивительного художника. Ведь именно Желтая Борода дал ответ на многие вопросы мальчика и к тому же познакомил его с мацавакеном! Харка припомнил, какие мысли вызвало у него появление этих людей, и ему стало смешно. Теперь-то он знал, что белые люди носят шляпы, чтобы защититься от солнца и холода, что высокие мокасины хороши при переходах через речки и ручьи и что Мацавакен — никакое не колдовство, а дело умелых рук. Он теперь знал, что даже очень могущественные племена краснокожих вынуждены жить в плену, в резервациях, и что Длинное Копье получил специальное разрешение Большого Отца из Вашингтона, чтобы сопровождать художника в его странствиях. Правда, о Большом Отце из Вашингтона мальчик имел еще очень смутное представление. «У Большого Отца длинная борода и шляпа, — думал он, — и Большой Отец руководит множеством воинов с мацавакенами».