Петерс Латыш, стр. 15

Рано или поздно он попадется – умом он не блещет и, видимо, потерял голову от страха.

Другое дело Пепито. Хладнокровия ему не занимать, и он, наверное, ждет сейчас на вокзале отправления ближайшего поезда. А может быть, затаился где-нибудь в пригороде или, что еще проще, поменял район и гостиницу.

Мегрэ остановил такси и решил было отправиться в «Мажестик», но передумал, сообразив, что там, по-видимому, еще не все закончено. Иначе говоря, Торранса, наверное, до сих пор не увезли.

– Набережная Орфевр.

Проходя мимо Жана, Мегрэ понял: тот уже в курсе дела.

И комиссар виновато отвернулся.

Он даже не взглянул на свою печку. Не расстегнул пристежной воротничок, не снял пиджак.

В течение двух часов он сидел не двигаясь, положив локти на стол, и лишь когда забрезжил рассвет, вспомнил, что надо прочесть бумагу, которую ему ночью положили на стол.

Мегрэ не шелохнулся. А новости все прибывали. Первым делом позвонили из комиссариата квартала Курсель.

Некто Жозе Латури, профессиональный танцор, найден мертвым у ограды парка Монсо. На теле следы трех ножевых ранений. Бумажник не взяли. Когда и при каких обстоятельствах совершено преступление, неизвестно.

Но Мегрэ знал, как это произошло. Он тут же представил себе, как Пепито Морето крадется за молодым человеком, выходящим из «Пиквикс-бара». Жозе был слишком взволнован, мог выдать себя, и его убили, даже не потрудившись забрать документы и бумажник, словно бросали кому-то вызов. Убийца, казалось, говорил:

– Думаете, через Жозе вам удастся выйти на нас? Вот и забирайте его себе.

Половина девятого. На другом конце провода голос управляющего отелем «Мажестик».

– Алло!.. Комиссар Мегрэ?.. Невероятно, неслыханно!..

Только что позвонили из семнадцатого… Из семнадцатого, помните?.. Того, где…

– Да, Освальд Оппенхайм… И что вы сделали?

– Послал официанта…

Оппенхайм, лежа в постели, как ни в чем не бывало потребовал подать ему завтрак.

Глава 10

Возвращение Освальда Оппенхайма

Мегрэ два часа не двигался с места. Когда он захотел встать, то еле мог пошевелить рукой. Пришлось звать Жана, чтобы тот помог надеть пальто.

– Вызови мне такси.

Через несколько минут Мегрэ был уже у доктора Лекурба на улице Месье ле Пренс. В приемной ждали шестеро пациентов, но Мегрэ провели в обход, через квартиру, и как только кабинет освободился, врач его принял.

Вышел комиссар только через час. Верхняя половина его тела потеряла всякую подвижность. У Мегрэ изменился даже взгляд: черные круги под глазами выглядели неестественно, казалось, что на лицо нанесен слой грима.

– На улицу Сицилийского короля. Где остановиться – скажу.

Еще издали Мегрэ увидел двух своих инспекторов, которые прохаживались перед гостиницей. Выбравшись из машины, он подошел к ним.

– Юрович не выходил?

– Нет. Один из нас все время оставался на месте.

– Кто выходил из гостиницы?

– Какой-то невысокий старик, совсем дряхлый, потом два молодых человека, потом женщина лет тридцати.

Мегрэ вздохнул, пожал плечами.

– Старик был с бородой?

– Да.

Ни слова не говоря, комиссар повернулся, поднялся по узкой лестнице, прошел мимо привратницкой. Еще через несколько минут он стоял перед номером 32 и дергал дверь.

Женский голос что-то ему ответил на непонятном языке.

Дверь отворилась, и перед комиссаром предстала полуголая Анна Горскина, которую разбудил его стук.

– Где твой любовник? – спросил комиссар.

Он не разжимал губ, не утруждал себя осмотром комнаты; создалось впечатление, что комиссар торопится.

Анна Горскина зашлась криком.

– Вон! Вы не имеете права!

Но Мегрэ невозмутимо поднял с пола знакомый макинтош. Искал же он, по-видимому, что-то другое. У ножки кровати валялись серые брюки, принадлежавшие Федору Юровичу.

А вот никакой мужской обуви в номере не было.

Анна Горскина, глядя на пришельца злыми глазами, влезла в пеньюар.

– Думаете, раз мы иностранцы…

Он не дал ей договорить и спокойно вышел, прикрыв за собой дверь, которую она снова распахнула, когда комиссар был уже этажом ниже. Анна Горскина стояла на лестничной площадке и тяжело дышала, не произнося ни слова. Перегнувшись через перила, она не сводила с комиссара глаз, и вдруг, не в силах более сдерживаться, испытывая настоятельную потребность предпринять хоть что-нибудь, плюнула ему вслед.

Плевок глухо шлепнулся в нескольких сантиметрах от Мегрэ.

Инспектор Дюфур осведомился:

– Ну что?

– Будешь вести наблюдение за женщиной. Уж ей-то не удастся переодеться стариком.

– Вы хотите сказать, что.

Ну нет! Он ничего не собирался говорить. Не собирался пускаться в объяснения. Он снова сел в такси.

– Отель «Мажестик».

Расстроенный, униженный Дюфур смотрел, как он уезжает.

– Сделайте все, что в ваших силах! – крикнул ему Мегрэ.

Комиссару не хотелось огорчать коллегу. Не его вина, что он позволил себя провести. Разве сам Мегрэ не позволил убить Торранса?

Управляющий ждал Мегрэ в дверях отеля – это было что-то новенькое.

– Наконец-то!.. Понимаете, я уже не знаю, что и делать.

Вашего… вашего друга увезли. Меня заверили, что в газетах не будет ни слова… Но ведь другой-то здесь! Здесь!

– Никто не видел, как он вернулся?

– Никто! Именно это меня и… Послушайте, как я вам уже говорил по телефону, он позвонил. Когда официант вошел, заказал кофе. Он был в постели.

– А Мортимер?

– Вы считаете, здесь есть какая-то связь? Не может быть!.. Это известный человек. К нему даже сюда приезжали министры, банкиры…

– Что делает Оппенхайм?

– Только что принял ванну. Думаю, теперь одевается.

– А Мортимер?

– Мортимер еще не звонил. Они спят.

– Опишите, как выглядит Пепито Морето.

– Да. Мне сказали… Сам я его никогда не видел. Я хочу сказать – не обращал внимания: у нас столько служащих Но я навел справки. Это смуглый черноволосый человек маленького роста, коренастый, за целый день от него можно было не услышать ни слова.

Вырвав листок из блокнота, Мегрэ записал приметы Морето, сунул листок в конверт и надписал адрес шефа. Если прибавить отпечатки пальцев, которые были наверняка обнаружены в комнате, где убили Торранса, этого вполне достаточно.

– Отошлите это в префектуру.

– Хорошо, господин комиссар.

В тоне управляющего появились слащавые нотки: он чувствовал, что события могут принять катастрофический для отеля оборот.

– Что вы собираетесь предпринять?

Но комиссара рядом уже не было: его неуклюжая, неловкая фигура виднелась в центре холла – так стоят туристы посреди старинной церкви, стараясь самостоятельно, без помощи ризничего, понять, что здесь заслуживает внимания.

Показалось солнце, и лучи его окрасили холл отеля в золотистые тона.

В девять утра здесь почти никого не было. Несколько человек завтракали за отдельными столиками, углубившись в чтение газет.

В конце концов Мегрэ опустился в плетеное кресло, стоявшее около фонтана, который по каким-то причинам в этот день не работал. Вуалехвостые рыбки неподвижно застыли в керамическом бассейне, то и дело хватая ртом воздух.

Мегрэ вспомнил, что у Торранса был такой же полуоткрытый рот. Это воспоминание привело комиссара в такое волнение, что он долго пробовал поудобнее устроиться в кресле.

Иногда мимо проходили служащие. Мегрэ провожал каждого взглядом, понимая, что в любой момент может раздаться выстрел.

Игра зашла слишком далеко.

То, что Мегрэ установил личность Оппенхайма, то есть Петерса Латыша, еще ничего не значило, и с этой стороны комиссар ничем особенно не рисковал. Латыш действовал почти открыто и полиции не боялся в уверенности, что улик против него нет.