Слуги Государевы, стр. 17

Адепт получил укол иглы в сердце и стал посвященным. Когда потом он увидел еще раз преподобного Якобсона то не выдержал и признался ему:

— Я не все понял из того, что говорил мне досточтимый Мастер.

Священник усмехнулся и спросил:

— А что ты понял, юноша?

— Я понял, что зло может служить триумфу добра и то, что мы служим посланниками Гнева Господня. А то, что говорит мне мой внутренний голос, или то, что я совершаю или совершу, угодно Ему. Но почему циркуль?

— Ты понял все правильно, ибо мы, каждый из нас, строим храм. Циркуль один из атрибутов строителей. Храм это не здание, это духовное совершенство людей. Но мы недопустим в этот храм атеистов и вольнодумцев. А то, что ты еще не все понял, то многие не понимают смысла отдельных ритуальных знаков. Ты понял главное — ты стал посланником Гнева, и тот гнев, что родиться в тебе это Его гнев, сын мой.

Потом он долго размышлял и сделал следующий вывод:

— Ронгвальд — потомок Тора, сына великого Одина, муж Фрейи, богини красоты, любви и плодородия. Она сохраняла вечную молодость, потому ее чрево должно было плодоносить вечно. Ведь они все подчинялись Богу, который обладал мужским органом огромной мощи и размеров. Он распял себя сам, как Христос, и воскрес также. Он страдал перед смертью, и Христос страдал. Он крикнул и Христос кричал. Не есть ли это Его приказ? Уничтожать женщин, но не всех, а тех, кто не хочет становиться матерями. Продажных шлюх, наводнивших города, разбитных маркитанток, что отдаются всем солдатам подряд, развращенных богатых красавиц, грешащих блудом со своими любовниками. И это Его боль живет в теле, а совершив ритуальное убийство, она исчезает. Ибо так хочет Бог! А он теперь Его посланник Гнева. Его адепт.

Глава 7 Конфуз Нарвский

«Геть! Геть!» — неслась польская конница. Жеребцы откормленные легко стелились рысью. Паны ясновельможные бряцали саблями каменьями украшенными, в седлах развалившись небрежно. Качались за их спинами хорунжи (знамена) Краковии и Подолии, Мазовии и Познани, Волыни и Гнезды и прочих земель польских. За конницей порошу февральскую полки пехотные утаптывали. Ввалились в Лифляндию. К Риге спешили.

— То-то попируем, панове. Знатные цукарни там, сказывали.

— Пиво бочками пить будем, жирной салакой закусывать.

— Ликеры там крепчайшие, по рецептам древним. Наливки разные.

— А говорят, пан Михал, там и паненки славные.

— Все есть в Риге.

— Поспешай, господа шляхта!

Дюнаменде взяли с ходу. Прав был Паткуль, дефензивы никакой не было. На Ригу!

С Ригой хуже вышло. Губернатор Дальберг отдавать город просто так без боя не собирался. Конница польская к бастионам каменным вылетела, получила порцион ядровый, и откатилась, телами павшими снег усеяв. Эх, не досталось кому-то ни медов древних, ни наливок знаменитых. Почти по усам длинным текло. Пехоту теперь поджидать надобно. Пока по мызам окрестным растеклась шляхта ручейками. Добро пограбить, брюхо толстое набить, да коней в ясли пристроить.

Подошли полки пехотные. Артиллерию осадную подтянули. Стали деташемент возводить. По всем правилам.

В Голштинию вторглись датчане. Гузум взяли, Тоннинген осадили. Фредерик IV сам командовал войсками:

— Возьмем Тоннинген и покончим с Гольштинией! Затем дирекция на Померанию. Нечего шведам здесь больше делать. — Король с удовольствием разгладил белоснежную салфетку на груди. Предстоял роскошный завтрак на открытом воздухе. В качестве театрального представления рассматривалась осада крепости. Для улучшения королевского пищеварения.

— Король! Король! — в облаке пыли спешил курьер из Копенгагена.

— Ну что там в столице? — Фредерик был спокоен. Что может случиться, мы ж только ушли оттуда.

— Ваше величество, Копенгаген окружен! — курьер едва живой от скачки.

— Что за вздор! — Король отбросил салфетку. Завтрак был испорчен.

Шведская, английская и голландская эскадра подошла утром к датской столице. Первые ядра легли с небольшим недолетом.

— Достаточно! — эскадрой командовал адмирал-генерал Ханс Вахтмейстер.

Адмиральская шлюпка доставила в город ультиматум. Шведская армия высаживалась на Зеландии. 7 августа Дания из войны вышла, от союза с Россией, Саксонией и Польшей отказалась, как и от притязаний своих на Голштинию. А также обязалась возместить Швеции все военные издержки. Так началась Великая Северная война.

Карл XII рвался в бой. Ему было семнадцать, когда он покинул Стокгольм, чтобы больше никогда его не увидеть. Но Англия и Нидерланды остановили пыл молодого короля:

— Война завершена, сэр! Мир подписан. Мы выступили гарантами его. Нарушения не потерпим. С любой стороны. И с вашей тоже! До свиданья, сэр! — адмиралы союзной эскадры удалились, отсалютовав шпагами.

— Чертовы датчане. Но еще есть трусливые саксонцы! — король горячился.

— К вам русский посол князь Хилков, ваше величество.

— Что он хочет, Пипер?

— Царь Петер объявил нам войну. Московиты осадили Нарву.

— Отлично! Тогда сначала проучим варваров, раз нам не удалось проучить датчан. Стюарт!

— Я здесь, мой король!

— Готовьте десант! Мы идем к Нарве.

Все было старо и неисправно. Две самых больших пушки «Лев» и «Медведь» отлили еще при Федоре Иоанновиче сто с лишним лет назад. Остальные были не лучше. Лафеты разваливались после трех выстрелов. Ядра не подходили, заряжали камнями. Войска подходили медленно, застревая на раскисших дорогах.

Но! Начали по правилам. Генерал Людвиг Алларт работы возглавил. Две линии построили — циркумвалационную и контрвалационную [10]. Флангами в реку Нарову уперлись. На правом фланге Шереметьев с конницей, с ним дивизия Вейде, в центре Трубецкой, на левом дивизия Головина и два полка любимых — Преображенский и Семеновский. Пониже крепости мост собрали. Два старых стрелецких полка, из сохраненных, Ивангород осадили. Всего сорок тысяч собралось.

Закусив с утра угрями жирными, и опрокинув пару-тройку кружек пива, смеялись толстые нарвские бюргеры над потугами русских:

— Как при царе Иване опять каменюгами стреляют! У нас их, эвон, с прошлой осады сколь осталось.

Полковник Горн, комендант нарвский, не слезал с башни «Длинного Германа». Отсюда, как на ладони все видно. И позиции русские, и дорога на Пернов, откуда помощь идти должна. А в том, что придет, даже не сомневался. Оттого и оборонялся спокойно и рассудительно. Гарнизон небольшой, всего то тысяча с небольшим, если и ополчение сосчитать. Зато пушек четыре сотни. Припасов много. И король Карл в беде не оставит.

Метали-метали пушки русские булыжники пудовые по городу, пока бродившие в окрестностях Нарвы казаки не обнаружили … шведов. Карл XII высадился под Перновым и молниеносным броском вышел навстречу русским. Накануне Петр с Головиным отъехали в Новгород:

— За меня остается герцог де Кроа. (Два месяца назад принят из австрийской службы!)

Долгорукий сморщился, но стерпел. Думал его начальствовать оставят. Сразу поругался с герцогом, причину потом вспомнить не мог, под ноги ему плюнул, на глазах у всего воинства русского, да в палатку к себе удалился. Вина хлебного испить от обиды. А тут шведы!

Шереметьев с конницей попытался задержать Карла XII. Но король сам повел в бой свои эскадроны. Земля задрожала от топота тысяч копыт. И русская конница растаяла. Бросилась в рассыпную. Около тысячи утонуло при переправе через Нарову.