До последнего, стр. 49

Запрятав гордость поглубже, он позвонил Перси Бейтсу и извинялся перед ним так долго, что обоим стало тошно. Потом он сообщил ему полное имя Харри Салливана, номер его водительских прав, карточки социального обеспечения, а заодно и приблизительное время его помещения в тюрьму штата Джорджия. Сначала он хотел обратиться с этой проблемой к Энн Лайл, но слишком часто черпать из этого колодца в его намерения не входило. У Энн было полно дел: в настоящее время группа ПОЗ требовала от нее повышенного внимания. Кроме того, она еще не перезвонила ему насчет Коува, так что донимать ее расспросами было бы просто неприлично.

— Кто этот парень? — поинтересовался Бейтс.

Когда Веб поступал на работу в Бюро, он должен был указать имя своего отца, а также некоторые факты его биографии, но мать категорически отказалась обсуждать с ним эту тему. Поэтому Веб вынужден был сказать, что не знает, где находится его отец, и никаких сведений, которые помогли бы установить его местонахождение, не имеет. На этом все тогда и закончилось. Другими словами, проверку он прошел и в ФБР был принят. Так как в последний раз Веб видел своего отца в возрасте шести лет, вменить ему в вину сокрытие информации было бы трудно.

— Да так... Один человек, которого я хотел бы найти, — сказал Веб.

Веб знал, что Бюро при желании ничего не стоит выяснить подноготную родственников своих сотрудников и получить информацию относительно их местонахождения. Веб никогда не видел свое личное дело, поэтому не мог быть уверен, что Бейтс не знает, кто такой Харри Салливан. Что ж, если ему это было известно, значит, врать он умел очень хорошо.

— Эта информация как-то связана с расследованием?

— Нет. Это, как говорится, к делу не относится, но я был бы тебе очень благодарен за сведения об этом человеке.

Бейтс ответил, что попытается что-нибудь разузнать, и повесил трубку.

Веб сложил старые бумаги и фотографии в коробку и поставил ее в угол. Потом взял мобильный телефон и проверил, кто и когда звонил ему на домашний номер. С недавних пор проверять свой телефон ему стало в тягость, хотя он и не знал почему. Но когда он услышал записанный на пленку голос, то порадовался, что ему хватило духу это сделать. Звонила Дебби Райнер и приглашала его на обед. Веб сразу же ей перезвонил и сказал, что заедет. Выяснилось, что она видела часть пресс-конференции по телевизору.

— Я никогда не сомневалась в тебе, Веб, — сказала она. Веб перевел дух. Теперь жизнь казалось ему не такой мрачной, как прежде.

Был уже шестой час, поэтому Клер Дэниэлс в офисе скорее всего не было. Он некоторое время колебался, но потом все-таки позвонил ей на мобильный. Она сказала, что находится в машине и едет домой.

— Я готова встретиться с вами завтра в девять часов утра, — сказала она.

— Значит, вы уже решили все мои проблемы?

— Я, конечно, хороший специалист, но не настолько. — Эти ее слова заставили его улыбнуться. — Мне приятно, что вы согласились у меня консультироваться. Я знаю, как трудно бывает что-то менять.

— Ну, с такого рода трудностями я справлюсь, Клер. Меня больше беспокоит то, что я, как мне кажется, потихоньку схожу с ума. Так что завтра я к вам приду.

21

Обед с Дебби Райнер и ее детьми прошел далеко не так гладко, как рассчитывал Веб. У Дебби оказалась Кароль Гарсия, которая привела с собой одного из своих отпрысков. Они сидели за круглым обеденным столом и вели пустой разговор, стараясь не касаться главной темы — той жизненной катастрофы, которая на них обрушилась. Когда Кароль Гарсия перекрестилась, Веб вспомнил о том, что говорил ее мужу перед каждым заданием. Он был прав, поскольку в ту ночь Господа рядом с ними не было. Вслух он, однако, сказал совсем другое:

— Передай мне картофель, пожалуйста.

Штурмовики группы ПОЗ не поощряли слишком тесного общения между своими женами. Главным образом потому, что не хотели, чтобы женщины о них сплетничали. Во время тренировок и боевых заданий они подчас демонстрировали такие качества, распространяться о которых особенно не следовало. Между тем случайно оброненное дома слово могло бы дать повод для целой дискуссии, если бы женщины постоянно между собой общались. Кроме того, штурмовики не хотели, чтобы женщины в их отсутствие устраивали коллективные бдения, рассуждая об опасностях того или иного задания и подстегивая свое распаленное разлукой с мужьями воображение ложной информацией и непроверенными слухами.

Сидевшие за столом дети лениво тыкали вилками в тарелки, раскачивались на стульях, капризничали, всячески давая понять, что это мероприятие им нисколько не по душе. Кроме того, было видно, что они не знали, как теперь вести себя с Вебом, который когда-то носил их на руках, заботился о них, играл с ними и был их любимцем. Поэтому все детишки, включая семилетнюю дочь Дебби Райнер, которая, казалось, любила Веба чуть ли не с колыбели, вздохнули с облегчением, когда он стал прощаться.

— Не пропадай, — сказала Дебби, целуя его в щеку на прощание. Кароль Гарсия, прижимавшая к себе своего сына, просто помахала ему со своего места за столом.

— Не сомневайся, не пропаду, — сказал Веб. — Спасибо за обед. Если тебе что-нибудь понадобится, сразу же дай мне знать.

Отъезжая от дома в своем «краунвике», Веб думал о том, что скорее всего никогда их больше не увидит. «Пора тебе уматывать» — таков, казалось, был девиз, под которым прошел сегодняшний обед.

На следующее утро ровно в девять часов Веб ступил в мир Клер Дэниэлс. Удивительное дело: первым, кого он увидел, был доктор О'Бэннон.

— Рад видеть тебя, Веб. Кофе хочешь?

— Благодарю, я знаю, где кофейник, и сам справлюсь если что.

— Ты ведь помнишь, Веб, что я был во Вьетнаме? Под огнем, конечно, не был, служил военным психиатром при госпитале. Но на парней, которые участвовали в боях, насмотрелся. Даже представить себе трудно, что они подчас вытворяли. Но ты — сильный человек; думаю, с тобой такого бы не случилось. Кроме того, я работал с ребятами, которым довелось побывать в плену у вьетконговцев. Чего они только не пережили! Подвергались физическим и психологическим пыткам; их сделали изгоями, лишили всяческой поддержки — и моральной, и физической. Это не говоря уже о том, что им не давали спать и натравливали друг на друга, как диких зверей. Да, ужасное было время... Кстати, хотел тебе сказать, что у психиатров не принято уводить друг у друга пациентов. Это неэтично. Поэтому поведение Клер меня, признаться, несколько удивило. Но и она, надеюсь, согласится с тем, что в нашем деле на первом месте должны стоять интересы пациента. Так что если ты раздумаешь посещать Клер, я снова к твоим услугам. — О'Бэннон похлопал Веба по спине, окинул его взглядом, который, по мнению Веба, следовало квалифицировать как «ободряющий», после чего вышел из приемной.

Клер вышла из своего кабинета через минуту после ухода О'Бэннона, и они вместе стали варить кофе. Потом перед ними возник парень в униформе электрической компании и с ящиком инструментов. Выбравшись из шкафа, в котором находились электрический распределительный щит и телефонные провода, он закрыл дверцу и удалился.

— Что-то случилось? — спросил Веб.

— Не знаю. Я только что пришла, — ответила Клер.

Пока они пили кофе, Веб украдкой оглядел Клер. На ней были блузка и юбка до колен, открывавшая хорошей формы загорелые икры и лодыжки. Но ее волосы, хотя и были коротко подстрижены, в это утро находились в некотором беспорядке. Она поняла, что Веб ее рассматривает, и поторопилась пригладить непокорные прядки.

— По утрам я всегда быстрым шагом обхожу здание. Своего рода утренняя гимнастика. Но влажность и ветер действуют на волосы не лучшим образом. — Она отпила кофе, после чего добавила в чашку немного сахара.

— Вы готовы?

— Готов, как всегда.

Пока Клер разбирала папки, Веб рассматривал стоявшие в углу кроссовки. Вот в чем она ходит вокруг здания, подумал он, потом нервно посмотрел на Клер.