Академия Попаданцев, стр. 66

— Спасибо на добром слове. — Я хотела обиженно отвернуться, но Савельхей не позволил. Сполохи тьмы в его глазах становились все заметнее, будто бы набирали силу.

— Рядом с тобой я могу потерять контроль в любой момент. — Он вдруг отстранился, словно очнувшись от наваждения.

Я закусила губу от досады. Хотела возразить, что, мол, ничего, пока же замечательно себя контролирует, но не успела — дверь распахнулась, являя взору Бонифация.

— Слушай, единорог, тебя стучаться не учили? — раздраженно поинтересовался Савельхей.

Боня невозмутимо стукнул копытом по двери.

— Так пойдет? Или двумя надо?

— Что-то случилось? — спешно спросила я.

— Даридадус перестал играть в молчанку. Пойдемте в библиотеку.

Глава 17

— Ну же, говори! Дружище, мы все здесь и не дадим тебя в обиду, — по десятому кругу увещевал Бонифаций несчастного призрака, зажавшегося в темном углу библиотеки между стеллажами. Несмотря на вроде бы готовность того поведать нам пророчество, при нашем появлении он снова начал сопротивляться.

— А если они узнают? — заныл Даридадус.

— Как они узнают? Ты думаешь, кто-нибудь сунется сюда подслушивать, когда здесь темный властелин?

— И кто — они? — не сдержалась я.

— Они? — запуганный призрак перевел взгляд на меня и как-то подозрительно мигнул, чем сразу напомнил исчезающего Уню. — Я не видел, кто на меня напал. Их было двое. Мужчина и женщина. Больше я ничего не знаю. — Даридадус по-человечески, будто живой, вздохнул и добавил: — Хорошо, я расскажу пророчество. Слушайте.

Кажется, в этот момент он попрощался со своей жизнью во второй раз.

После того, как Даридадус поведал пророчество, в библиотеке повисло изумленное молчание. Как же так? Николетта избрана, чтобы все разрушить? Чего-то Унь-Тьвань не того наворотил! Зачем отдавать силу природного источника, противопоставляющегося тьме и смерти, той, кто уничтожит академию? Может, уставшему древнему божеству наплевать на жизни всех студентов, преподавателей и на академию в целом? Он слишком могущественен, чтобы не знать о пророчестве! Но, вспомнив милого дракончика, который по-своему даже заботился обо мне, я почувствовала неловкость. Может, он ничего не мог поделать и был вынужден передать силу Николетте просто потому, что она родилась избранной? Здесь, правда, возникает вопрос, кем вообще она была избрана. Впрочем, это не так уж и важно, когда призрак пророчит тебе, а вместе с тем и всем обитателям академии смерть.

— Это что же, древнее пророчество так звучало? — недоверчиво поинтересовался Бонифаций.

— Вообще-то нет, — с внезапным смущением потупился призрак. — Просто для стихотворной формы пришлось немного… э… изменить. Но суть осталась та же. Избранная получит силу хранителя источника и уничтожит академию.

— Так нужно срочно рассказать обо всем! — воскликнул Бонифаций, вырывая меня из печальных дум. — Кому-нибудь…

— Мы идем к ректору, — объявил Савельхей с мрачной усмешкой. — Думаю, теперь он не станет отмахиваться и выслушает нас.

— Да, я бы тоже забеспокоился, если б мне сообщили, что долгожданная избранная собирается нас укокошить, — хмыкнул Боня.

Даридадус схватился за голову и, запустив руки в призрачные волосы, отчаянно взвыл:

— Они найдут меня! И уничтожат!

— Все отлично будет, чего ты переживаешь? — Бонифаций потрепал друга по плечу. Правда, промахнулся, и малость утонул копытом в этом самом плече. — Сейчас поймаем Николетту, обезвредим, а потом и сообщника ее вычислим.

Я представила, с каким бы удовольствием посадила ее в клетку к какому-нибудь монстрику. Жаль, в нашем зверинце все перевелись. Хотя нет, не жаль. От воспоминания о пережитом я содрогнулась.

— Не-е-ет! Вас ничто не спасет! Вы все умрете! И я тоже! — еще жутче взвыл Даридадус.

В итоге Бонифацию пришлось остаться в библиотеке, чтобы успокоить призрака, пока он действительно не привлек чье-либо нежелательное внимание. А мы с Савельхеем отправились в кабинет к ректору. Снова по-отдельности, потому как я накинула на себя его плащ, и ему пришлось передвигаться дорогой теней.

По пути мне никто не встретился. Солнце уже потихоньку просыпалось и поднималось из-за горизонта, освещая коридоры замка, но для студентов было еще слишком рано. Если они и проснулись, то сейчас только готовились к тому, чтобы пойти на завтрак. Оставалось надеяться, что ректор — ранняя пташка. У него ведь стимул есть. Как же, нашлась избранная, по-настоящему владеющая магией! После такого вдохновляющего события он обязан вставать рано.

Стоило мне подойти к двери кабинета, и в стене образовался провал, из которого вынырнул Савельхей.

— Не снимай капюшон, пока я не разрешу.

Я кивнула. Немного помедлила.

— А может, мы слишком рано? Наверное, лучше зайти попозже, — предложила я, неожиданно струсив. Одно дело — вести расследование и надеяться оправдать себя, совсем другое — добровольно прийти к ректору, который, вообще-то, в какое-нибудь местечко похуже бестиария засунуть может.

— Боишься? — хмыкнул Савельхей. И прозвучало это не насмешливо, а, скорее, понимающе и даже немного сочувственно. Я подняла голову, глядя на него. Темный властелин тоже не отводил взгляда. Не знаю, что он мог разглядеть в глубинах капюшона. Быть может, действительно видел сквозь тьму. Но мне, глядя в его глаза, стало чуточку легче. — Не беспокойся, я никому не позволю причинить тебе вред.

С этими словами Савельхей один раз стукнул в дверь, исключительно для вида, и толкнул ее, не дожидаясь ответа. Как ни странно, оказалось не заперто. И, как ни печально, Августис уже был на месте. Темный властелин посторонился, впуская меня внутрь. Затем зашел сам и закрыл за нами дверь, причем жест получился таким жутким, словно мы явились ректора убивать, и из кабинета он больше не выйдет. Мне еще немного полегчало, когда лицо Августиса вытянулось.

— Савельхей ним Шагрех? А кто же тогда… Лика?

Видимо, вспомнил бал, где я была спутницей Савельхея, вот и сопоставил факты. Я сбросила капюшон. Плащ снимать не стала — в нем было уютней. Несмотря на некоторое присутствие тьмы, то была другая тьма, не страшная, не нападавшая на меня и не живая. Как будто всего лишь черная вуаль, однако напоминающая о близости Савельхея.

— Лика, я же просил, — напомнил он укоризненно.

— Так ректор все равно догадался.

— Что вы здесь делаете? Лика, тебя ведь считали погибшей! И ты… — ректор осекся, тревожно покосившись в сторону Савельхея. Видимо, только из-за него до сих пор не бросился на меня с боевым кличем: «Шпионка должна умереть!» А может, и вправду оказался адекватным мужиком. Но в кабинете нашелся кое-кто другой крайне неадекватный.

— Смерть неизбранной! Смерть драконьей какашке! — перепугав меня до полусмерти, заголосил со своего насеста этот гадкий… непопугай.

Савельхей перевел на него задумчивый взгляд. Кровожадный попугай почти по-человечески закашлялся и издал подозрительный звук:

— Квухе-е-е!

Вспомнив пару, когда два наглых студента пытались шутить на тему темных властелинов, подумала, что сейчас, наверное, птиц грохнется в обморок. Но нет. Попугай заверещал еще громче:

— Ве-е-е! Ве-е-е! — И, сорвавшись с места, метнулся к окну. Правда, на этот раз, похоже, слишком был напуган, потому как призрачную прозрачность принять не успел и со смачным шлепком впечатался в окно. Окно оказалось прочным. Непопугай съехал на подоконник. Надеюсь, не помер.

Мы снова вернулись к разговору.