Новая жизнь Димки Шустрова, стр. 28
— Ну сам, так сам.
Димка туда и сюда повернув блестящий штырь с шариками на концах, расширил щель тисков, вставил зеленый прямоугольничек и крепко зажал его.
— Все правильно, — наблюдая за помощником, сказал Владимир Иванович. Потом выбрал в ящике широкий напильник с ручкой и подал Димке. — Вот с этого боку опили немного. Сильно не нажимай. Это оргстекло. Мягкий материал.
Димка и сам видел, что не железо, не та дурацкая труба, которую они с Любчиком пытались перепилить. Потому Димка и не боялся сейчас, что может опозориться. Он принялся быстро пилить, и сразу же на тиски и на пол посыпались опилки, мелкие и белые, как манная крупа, какую бабушка засыпает в молоко.
— Ничего, подметем, — сказал дядя Володя. — Ты не спеши. Устанешь, да и точности не будет. Смотри: с углов много опилил, а середина горбатая. Старайся напильник водить ровно, не дергай.
Димка очень старался. В конце концов ему удалось довольно сносно опилить заготовку. С другой стороны принялся.
И дядя Володя работал: он шилом намечал места в заготовках, где сверлить дырки.
— Готово! — радостно сказал Димка. Чего еще делать?
— А помнишь, какая у крокодила спина?
Живого страшилища Димке видеть не приходилось — только на картинках да в передаче «В мире животных». Но вспомнил: не гладкая спина, в буграх.
— А как выпиливать? — спросил Димка.
— Сообрази.
Не меньше минуты Димка смотрел на зеленую заготовку. И придумал:
— Уголком пропилю. Вот тут. А потом — поперек, крестиком.
— У тебя что, пятерка по труду? — удивился Владимир Иванович. — На уроках труда чем занимались? К тискам подпускали?
— Нет, мы конверты в классе клеили. А в мастерскую нас не пускают. Я просто так заходил. Посмотреть.
— Что ж, голова у тебя, в общем, варит, — сказал Сомов. — Руки бы еще научить… Ну это не в один день. Ладно, давай, как наметил, так и пили. Бугры должны получиться не хуже, чем у настоящего крокодила.
На веранду заглянула Надежда Сергеевна.
— О-о, — протянула она и покачала головой. — Трудовое соревнование в разгаре! И когда ваш крокодил сможет продемонстрировать свои прелестные зубы?
— А глаза у него будут красные! — сообщил Димка.
И Алена выглянула из-за плеча Надежды Сергеевны:
— Всех пускают?
Димка не знал — должны ли здесь присутствовать посторонние. Но дядя Володя приветливо повел рукой:
— Пожалуйста. Но пока — ничего интересного. Вот когда сделаем…
— Алена, — сказала Надежда Сергеевна, — не будем мешать мужчинам. Наберемся терпения.
— Не будем, — кивнула та. — Тетя Надя, хотите посмотреть мою любимую курочку?..
И Димка с охотой взглянул бы на ее любимую хохлатку, но у них дело поважней. Он сам выбрал в ящике напильник — не плоский, каким до этого работал, а треугольной формы. Как раз таким и пропиливать бороздки.
Но, видно, перехвалил его дядя Володя. Никак не получалась у Димки ровная бороздка. А начал пилить рядышком вторую и понял, что испортил заготовку. Он покраснел, губу закусил.
— Да, — сказал дядя Володя, — напартачил немножко… Торопишься, Дима… Вот погляди, как надо.
Он в несколько взмахов почти сравнял косые Димкины огрехи и точными экономными движениями пропилил ровную, как по линеечке, бороздку. За ней — вторую, третью.
Димка и дышать почти перестал.
А дядя Володя посмотрел на него, усмехнулся и шутливо сказал:
— И опустил Шарик хвостик… Это собака у нас была, — объяснил он. — Шарик. Залает на кого не нужно, крикнешь ему: «Нельзя!» — он и умолкнет, опустит хвостик… Чего расстроился? И ты научишься. Может, настанет время — еще я к тебе приду, удивляться стану. Может, большим мастером будешь… Надо бы на завод тебя сводить. Не был на заводе?
Димка отрицательно помотал головой.
— А что сразу не получается — не бойся. Это глаза боятся, а руки делают. Даже испортят — не беда. Они же и выручат. Рука, Дима, это такая вещь удивительная… — Дядя Володя посмотрел на свою руку. — Вся человеческая жизнь держится на рабочих руках.
И Димка с уважением посмотрел на большую руку дяди Володи, потом перевел взгляд на свою. Его-то маленькая, не много пока умеет. Если бы не исправил дядя Володя — хоть заготовку выбрасывай. Ну ладно, учиться, так учиться.
Димка старался изо всех сил. Напильник вел осторожно, не торопясь, и все смотрел, чтоб он не косил, шел ровно.
И не испортил. Не так, правда, вышло, как у дяди Володи, но все-таки получились бугорки.
И Сомов посчитал, что работа сделана неплохо. Дал Димке полоску мелкой-мелкой шкурки, бугорки велел округлить.
Справился Димка и с этим. Вынул из тисков зеленый кусок «крокодиловой спины», сам залюбовался.
— А боялся, что не получится!
Разохотился Димка, опять зажал в тисках новую заготовку.
Ложка
В одиннадцатом часу приоткрылась дверь на веранду и вошла Надежда Сергеевна — хотела сыну ласковое слово шепнуть. А он и головы не повернул. Подошла на цыпочках — спит ее работник, а в руке зажата зеленая деталь с бугорками.
Надежда Сергеевна вернулась в комнату, сказала Сомову:
— Ты и есть волшебник. Что с Димкой-то сделал!
— Хороший он у тебя. Да, Надюша, отличный у нас с тобой сын!..
А Димка таких хороших слов о себе и не слышал — спал.
Утром проснулся от боли — что-то в бок колет. Пощупал рукой и улыбнулся — еще бы, крокодиловы шипы в ребра уперлись!
Снова все на свете проспал. Мамы и дяди Володи нет, Алена, хотя и дома, но встала, видно, давно: почти все свои цветы успела полить.
Димка снял простыни, сложил раскладушку и выдвинул тяжеленный ящик с инструментом.
В тот день он обточил еще пять заготовок.
Димка и еще бы помахал напильником, да расцарапал палец. Небольшую ранку Алена смазала йодом, а потом выжала на царапину желтую каплю клея из тюбика и размазала аккуратно:
— Пусть засохнет. А руку повыше подними.
К приходу мамы и Сомова ранка совсем перестала болеть. Дядя Володя осмотрел царапину и сказал:
— С техникой безопасности плоховато знаком. Если бы все у нас на заводе так работали — программу не с кем было бы выполнять.
— Конечно, — согласился Димка. — Я осенью три месяца с черным ногтем ходил. Гвоздь молотком забивал.
— Видишь, — усмехнулся Сомов, — молотком раз ударил — и три месяца. А у нас пять тысяч человек на заводе. И каждый день у станков, с инструментом.
— А вы чего там делаете на заводе? — спросил Димка.
— Как и везде — работаем.
— И чего работаете? Железки точите?
— Нет, Дима, там дела посерьезней. Вот скажи: большая наша страна?
— Еще бы! Самая большая.
— И что всего нужней для такой большой страны?
Будто и простой вопрос, а не ответишь сразу. Что нужней?
— Мам, — спросил у матери Димка, — а ты знаешь, что самое важное для нашей страны?
— Что?.. — Мама обозначила тонкую морщинку на лбу. — По-моему, хорошее настроение.
— Согласен, Наденька, — улыбнулся Сомов. — Но хорошие, надежные дороги для большой страны очень и очень нужны.
— Да, и я так считаю, — с готовностью кивнула Надежда Сергеевна.
— Бельгия, например, — продолжал Владимир Иванович. — О Люксембурге и не говорю — такую страну пешком за неделю обойдешь. А у нас…
— И года не хватит, — сказал Димка.
— Боюсь, и всей жизни не хватит… Понимаешь теперь, как нужны хорошие, современные дороги? Вот наш завод и выпускает некоторые машины для строительства дорог. А ты говоришь — железки!
— Я ведь не знал, — сконфузился Димка.
За ужином снова зашел разговор о технике, о машинах. Взглянув на притихшего Димку, Сомов пододвинул к нему ложку и спросил:
— Ну, а как вот эта вещь сделана, ты себе представляешь?
Димка взял ложку и с чрезвычайной внимательностью, будто никогда раньше такой вещи в руках не держал, исследовал ее.
— Берут железо, — с серьезным видом начал он, — обрезают вот так, потом ручку делают, потом вырезают чем-то углубление… — Заметив, что дядя Володя с трудом сдерживает смех, Димка замолчал, поморгал глазами и растерянно спросил: — А что, не так?