Джокертаунская комбинация, стр. 8

– Может быть, – сказал Бренан скупо.

– И знаешь, – сказал Кьен, будто пораженный новой мыслью, – те же люди могут охотиться и на Тахиона. Возможно, кому-нибудь стоит предупредить его.

– Может быть, – сказал Бренан задумчиво. – Я скажу об этом Тахиону, когда вернусь в клинику, чтоб навестить Дженифер.

– Так ты уже видел его? – спросил Кьен.

Бренан рассеянно кивнул.

– Я отвез Дженифер в клинику. Ее ранили во время нападения.

– Надеюсь, не серьезно? – спросил Кьен, подавляя ликование.

Бренан встал.

– Нет. Не серьезно.

Кьен поднялся, чтоб проводить его до двери.

– Уверен, она выкарабкается. И если тебе что-нибудь понадобится, просто позвони.

Бренан вновь натянул балаклаву и уставился на него тяжелым, немигающим взглядом.

– Хорошо, – сказал он и покинул кабинет, пройдя мимо ругающихся Рика и Мика: Рик не мог сосредоточиться на комиксах, потому что Мик смотрел телевизор.

Кьен смотрел, как он уходит, и невольная улыбка торжества играла на его губах. Ему удалось загнать все шары к одной лузе. Последний удар – и он избавится от них всех.

4

– Что случилось, босс? – спросил Брут, когда Бренан вернулся к грузовику.

Бренан взглянул на карлика, спрятавшегося от холода в одну из старых рабочих рубашек Бренана, найденных им на заднем сиденье.

– Не знаю, – сказал Бренан. – Но я не верю, что все вещи то, чем они кажутся. Все, как всегда, в этом городе.

Он завел машину и тронулся с места.

– Куда мы едем? – спросил Брут.

Бренан взглянул на него, сворачивая на аллею, граничившую с апартаментами Кьена.

– Я собираюсь назад, в клинику, – сказал Бренан, – но ты остаешься, чтобы следить тут за всем.

Брут потянулся, выглянув из-за края панели.

– Кажется, там холодно, – сказал он.

– Еще одна причина как можно скорее найти способ пробраться внутрь.

– Верно.

Бренан поравнялся со следующей кучей мусора, вываливающейся из переполненного мусорного бака, и открыл дверь у пассажирского сиденья.

– И за чем я тут должен следить? – спросил Брут.

– Каннингем.

– Почему?

Бренан покачал головой.

– Я не уверен. Каннингем казался… странным. Необычным. Я на самом деле не могу это сформулировать, но кажется, тут что-то не то. Он назвал меня «капитан». Он никогда не называл меня так раньше. Он даже не может знать, что в армии я был капитаном… Если только… – Бренан вновь покачал головой.

Брут хмыкнул и выпрыгнул из фургона. Солнце уже взошло, но небо было темным от туч, и можно было ручаться, что скоро снова пойдет снег. Холодный ветер пронесся по аллее, когда Брут побежал к горе мусора, что-то бормоча себе под нос. Когда Брут скрылся в мусорном баке, Бренан перегнулся через пассажирское сиденье.

– И Брут…

Человечек высунул голову в покрытом жирными пятнами бумажном пакете.

– Да?

– Будь осторожен.

Карлик улыбнулся.

– Вы тоже, босс, – сказал он, прежде чем раствориться в мусоре.

Бренан захлопнул дверь и поехал прочь, убеждая себя не волноваться. Брут был одним из лучших шпионов Хризалис. Он знал, как о себе позаботиться.

Хризалис. В первый раз за долгое время его мысли обратились к ней. Они были связаны неразрывно теми событиями, что случились тогда, когда он в последний раз видел Тахиона, когда он противостоял доктору Джею Экройду, И Эль и Хираму Вустеру, убийце Хризалис.

Экройд злился на Бренана. Для человека, с головой погрязшего в грязном, кровавом бизнесе, у того были несколько странные представления о насилии. Но Бренан не ставил это ему в вину. Он никогда не ставил людям в вину их идеалы.

Но Тахион. Тахион упустил из виду одну важную вещь, когда разразился своей речью о рабской покорности букве закона. Закон – это просто слова, написанные на бумаге, слова, которые меняются по прихоти общества, ежедневно так или иначе трактуются политиками, адвокатами, судьями, полицейскими. Любой, кто считает, будто все законы должны строго исполняться, попадает в ловушку. Любой, кто считает, будто все законы одинаковы для всех, невзирая на расу, религию или положение в обществе, просто дурак.

Единственное, что может сделать человек, – это решить для себя, что правильно, а что нет и что должно быть сделано, чтобы бороться с тем, что неправильно. После этого он должен принять последствия своего решения, какими бы они ни были.

Бренан подъехал к клинике Джокертауна, заглушил двигатель и вышел из машины. Он прошел через раздвижные двери, ведущие в приемный покой, и окунулся в хаос.

Истеричного вида женщина кричала на затравленную медсестру, что да, черт подери, ее ребенок всегда был такого пурпурного цвета, но ее жабры все равно не работают как надо, в то время как другая сестра в белой униформе объясняла чрезвычайно шерстистому человеку, что «Синий Крест» [1], как правило, не считает электролиз обязательной медицинской процедурой, и не важно, насколько сильно он хочет работать в пищевой промышленности. Еще один джокер – весьма привлекательная женщина, если не обращать внимания на пеструю шелушащуюся кожу, – сидела и читала журнал National Geographic восьмимесячной давности, пока ее малыши ползали друг за другом под стульями, нарезая круги вокруг тощего старого джокера с запавшими глазами, непрестанно кашляющего и сплевывающего нездорово выглядящие комки в пластиковый стаканчик, крепко зажатый в его передних лапах.

Кто-то рядом с Бренаном явно спеша пробормотал: «Извините» – и проскочил мимо. Это был Тахион. Он шел с женщиной, привлекательной той сухопарой, угловатой красотой, которая затмевала и повязку на глазу, и уродливый шрам, сбегавший по ее правой щеке. Она двигалась изящно и точно, что позволяло предполагать: она знает, как держать себя в любой ситуации. Это было нужное качество для любого, что проводил время рядом с доктором.

– Тахион.

Он обернулся с измученным вздохом, но сдержал его, когда узнал Бренана, и нахмурился, увидев выражение его лица.

– Что случилось? Дженифер?

– Нам нужно поговорить, – сказал Бренан, бросив взгляд на женщину. – Где-нибудь наедине.

Она с любопытством смотрела на Тахиона и на Бренана, и снова на чужака. Тахион указал на нее неопределенным жестом своей маленькой деликатной руки.

– Дэниел, это Коди Хавьеро, доктор Коди Хавьеро. Коди, это… Эм… мой друг.

Как обычно, говорил Тахион быстрее, чем думал, и успел назвать настоящее имя Бренана. Бренан, объявившийся год назад под личиной загадочного лучника, известного как Йомен, предпочитал держать такую информацию в тайне.

– Дэниел Арчер, – пришел он на выручку.

Тахион кивнул, и Хавьеро подала руку.

– Так в чем дело? С Дженифер все в порядке? – повторил Тахион. Выпустив руку Хавьеро, Бренан покачал головой.

– У меня еще не было возможности глянуть, как она. Есть еще кое-что, что нам нужно обсудить. Немедленно.

Хавьеро вновь взглянула на Тахиона и Бренана.

– Я сама догадаюсь, – сказала она. – Я должна забрать истории кое-каких пациентов за стойкой сестры Фолетт. А наш разговор мы продолжим после того, как вы освободитесь.

– Верно, – сказал Тахион. – Спасибо, Коди. – Он окинул взглядом приемную. – Идем, – сказал он Бренану, беря его за руку. – Кажется, у кофемашины никого нет. Мы можем поговорить, пока я волью в себя немного кофеина. Кажется, денек предстоит еще тот.

Мать и ребенок цвета поджаренного цыпленка проскочили мимо в сопровождении симпатичной медсестры и визжащих детишек-джокеров, игравших вокруг них в догонялки, но пространство вокруг кофемашины действительно пустовало. Тахион опустил восемьдесят центов в слот и получил маленький бумажный стаканчик, полный черной, сильно пахнущей жидкости.

– Хочешь? – спросил он у Бренана, но Бренан покачал головой. – И правильно, – сказал Тахион. – Возьми чаю. Я велю, чтоб чай принесли из моего кабинета.

Бренан снова покачал головой.