Мегрэ сердится, стр. 13

— Ладно! Так вот, в глубине парка Эрнеста Малика с одной стороны стоит дом, где, по-видимому, живут садовники.

— Да, и не только садовники, но и шофер и слуги. Только у горничных комнаты в самой вилле.

— Ну а с другой стороны, неподалеку от железнодорожной насыпи?

— Там ничего нет.

— Там есть очень низкое строение. Домишко, вытянутый в длину.

— Это псарня в верхнем парке, — сказала она.

— Что это за псарня?

— Когда-то, еще задолго до того, как я сюда приехала, парки не были разделены. Был один большой парк Аморелей. Старый Аморель любил охотиться. У него были две псарни, в верхнем и нижнем парке: нижняя, как ее называли, — для сторожевых собак, верхняя — для охотничьих.

— А Эрнест Малик не охотится?

— Как же, случается, но только не здесь. Тут ему не хватает дичи. У него есть еще охотничий домик и собаки в Солони.

Однако что-то беспокоило Мегрэ.

— А помещение это в хорошем состоянии? Я имею в виду верхнюю псарню.

— Не помню. Я уже давно не заходила в парк. Там был подвал, где…

— Вы уверены, что там подвал?

— По крайней мере был. Мне об этом рассказывали. Ходили слухи, что в парке спрятаны сокровища. Надо вам сказать, что сорок, а может, и больше лет назад, еще до того, как господин Аморель построил себе дом, там были развалины какого-то маленького замка. Ходили слухи, что во времена революции владельцы замка спрягали свои сокровища в парке. Одно время господин Аморель искал их и даже нанял рабочих, чтобы произвести раскопки. Все его уверяли, что надо искать в подвале верхней псарни.

— Это несущественно, — буркнул Мегрэ. — Важно, что там есть подвал. И вот в этом-то подвале, детка, должно быть, и заперли Жоржа Анри… — Внезапно его глаза сверкнули. — В котором часу идет поезд на Париж?

— Через двадцать минут. А следующий только в двенадцать тридцать девять. Проходят и другие, только в Орсене не останавливаются.

Но Мегрэ уже поднимался по лестнице к себе в комнату. Не теряя времени на бритье, он живо оделся и уже через несколько минут быстро шагал в сторону вокзала.

Тут хозяйка застучала в пол своей комнаты, и Ремонда поднялась наверх.

— Он уехал? — спросила старая Жанна, по обыкновению лежавшая на своей измятой постели.

— Только что убежал.

— Ничего не сказал?

— Нет, мадам.

— И не уплатил?.. Помоги мне встать!

— Нет, мадам, не уплатил, но оставил здесь чемодан и все свои вещи.

— Ах так… — произнесла Жанна разочарованно, но, пожалуй, несколько встревоженно.

Глава пятая Сообщник Мегрэ

Париж показался Мегрэ величественно просторным и пустынным. Из кафе Лионского вокзала доносился приятный запах пива и размоченных в кофе рогаликов. Комиссар провел четверть часа в парикмахерской на бульваре Бастилии, незабываемо легких четверть часа, потому что попал в Париж в августе, потому что сейчас было утро, а может быть, еще и потому, что скоро ему предстояло встретить старых друзей на набережной Орфевр.

— Сразу видно, что вы вернулись из отпуска. И здорово же вы загорели!

Так оно и было. Но загорел он, должно быть, вчера, бегая по Орсену, чтобы удостовериться, что Жорж Анри не уехал из поселка.

Любопытно, что теперь, издали, эта история не казалась ему такой значительной. Свежевыбритый, с подстриженным затылком и легкими следами пудры за ушами, Мегрэ поднялся на площадку автобуса и через несколько минут уже входил в подъезд здания уголовной полиции.

Здесь тоже чувствовалось, что наступило время отпусков. В безлюдных коридорах все окна были открыты настежь, и тем не менее в воздухе ощущался едва уловимый и так хорошо знакомый ему специфический запах. Многие кабинеты пустовали. В своем прежнем кабинете за своим столом, он застал Люкаса, казавшегося слишком маленьким в этом просторном помещении. Увидя бывшего шефа, тот поспешно вскочил, словно стыдясь, что занял его место.

— Вы в Париже, шеф?

Он сразу заметил, как загорел Мегрэ. В тот день это всем бросалось в глаза, и по крайней мере девять человек из десяти не преминули с удовлетворением заметить:

— Сразу видно, что вы приехали из деревни! Как будто он не жил там уже два года!

— Скажи, Люкас, ты помнишь Мимиля?

— Какого Мимиля? Из цирка?

— Вот именно. Я хотел бы сегодня же разыскать его.

— Можно подумать, что вы расследуете какое-то дело…

— Вряд ли оно стоит того, чтобы его называть делом. Главное, можно подумать, что я выгляжу идиотом! Ну да ладно, подробно я расскажу тебе об этом в другой раз. Так ты согласен заняться Мимилем?

Люкас приоткрыл дверь инспекторской и что-то тихо сказал. По-видимому, сообщил, что бывший шеф сидит у него в кабинете и что ему зачем-то понадобился Мимиль. В течение получаса почти все прежние сотрудники под разными предлогами заглядывали в кабинет и сердечно пожимали комиссару руку.

— Прекрасный загар, шеф! Сразу видно, что…

— Есть еще одно дело, Люкас. Я мог бы им заняться и сам, но мне что-то не хочется. Нужны сведения о фирме «Аморель и Кампуа», что на набережной Бурбон. Песчаные карьеры на Сене, буксиры и тому подобное.

— Я поручу Жанвье, шеф. Это срочно?

— Хотелось бы закончить к полудню.

Он побродил по знакомым коридорам» заглянул в финансовый отдел. Фирма «Аморель и Кампуа» была достаточно известна, хотя никаких конкретных сведений о ней не имелось.

— Огромное предприятие. Много филиалов. Люди солидные, с нами дела никогда не имели.

Как было приятно снова очутиться в знакомой обстановке, пожимать руки старым друзьям, видеть неподдельную радость на их лицах!

— Ну, как ваш сад, шеф? А рыбка ловится?

Мегрэ поднялся в картотеку. О Маликах — ничего. Он уже собрался уходить, но в последнюю минуту ему вдруг пришло в голову посмотреть на букву «К».

Кампуа… Роже Кампуа… Смотри-ка, нашлось досье Кампуа. Роже Кампуа, сын Дезире Кампуа, промышленника. Пустил себе пулю в лоб в гостиничном номере на бульваре Сен-Мишель.

Комиссар выверил даты, адреса, имена. Дезире Кампуа! Да это же компаньон старого Амореля! Тот, кого Мегрэ видел в Орсене. От брака с некоей Армандой Тенисье, дочерью подрядчика-строителя, ныне покойной, имел двоих детей — сына и дочь.

И вот, оказывается, его сын Роже в возрасте двадцати двух лет покончил с собой.

«В течение многих месяцев посещал игорные дома в Латинском квартале и проигрывал крупные суммы».

Что касается дочери старого Кампуа, то она была замужем и имела сына. Видимо, это и был тот молодой человек, который сопровождал своего деда к Маликам.

Может быть, и ее нет в живых? А что стало с ее мужем, неким Лориганом? Об этом в досье не упоминалось.

— Не пойти ли нам выпить кружечку пива, Люкас? Как в былые времена, они отправились в пивную «У дофины», рядом с Дворцом правосудия. Воздух благоухал, как спелый плод. Иногда, сквозь палящий зной, прорывались свежие порывы ветра. Приятно было смотреть, как поливочная машина разбрасывает широкие ленты воды на раскаленный асфальт.

— Хочешь знать, чем я занимаюсь? И я об этом же думаю. А ведь этой ночью я мог иметь серьезные неприятности. А вот и Торранс!

Толстяк Торранс, которому поручили разыскать Мимиля, знал, где его найти. Он быстро справился с поручением.

— Если только за последние два дня он еще раз не сменил профессию, то работает служителем в зверинце, и вы, шеф, можете его найти в Луна-парке… Официант, кружку пива!

Затем к ним подсел Жанвье, славный Жанвье. Какие все они были милые в этот день, и как приятно было снова их всех увидеть, поработать вместе, как прежде! На круглом столике, за которым они сидели, выросла уже целая горка тарелок.

— Что именно вы хотите узнать о фирме «Аморель и Кампуа», шеф?

— Все.

— Минутку…

Жанвье вытащил из кармана клочок бумаги.

— Начнем со старого Кампуа. В восемнадцать лет приехал в Париж из родного Дофине. Хитрый и упрямый крестьянин. Сначала служил у подрядчика-строителя в квартале Вожирар, потом у какого-то архитектора, наконец, снова у подрядчика из Вильнев-Сен-Жорж. Там и познакомился с Аморелем.