Аполлон на миллион, стр. 8

Эвелина помолчала секунду, затем мотнула головой, как бы отгоняя сомнения, рассказывать дальше или нет. И решилась:

– Однажды, это лет пять назад было, Проша накушался шампанского, догнался коньяком, окосел и предложил тост… за здоровье отца. Надежда Васильевна сохранила внешнее спокойствие, но у нее щека задергалась, тик начался. Рита мужа за рукав потянула: «Сядь. Мы сейчас помянем Алексея Константиновича». А Прохор возразил: «Нет, надо за здравие бокалы поднять! Папа жив!» Такая пауза за столом повисла! Мне стало очень некомфортно. Хорошо хоть дети отсутствовали – Сережа с Любочкой подарки в детской потрошили. Прохор еще рюмку опрокинул и чуть со стула не упал. Рита мужа в спальню повела, а Надежда Васильевна мне сказала: «Эвелина, уж извините за неприятную сцену. Вы же знаете, Алексей Константинович пропал, ушел удить рыбу и не вернулся. Мужа признали умершим. Я смирилась с потерей, а Прохор до сих пор не может, все надеется, что отец вернется. Но ведь прошел не один год, нет Алексея Константиновича в живых. Обычно Проша при посторонних не демонстрирует своего горя, а сегодня выпил и не сдержался. Простите его! Сын никому не хотел испортить настроения».

– Не повезло старшей Ермаковой, – пожалела я незнакомую пенсионерку, – с мужем беда приключилась, потом сын и внучка погибли.

– Некоторым людям судьба полный мешок несчастий отсыпает, – вздохнула Эвелина. – Скажите, Дашенька, правильно ли я поняла, что вы близко дружите с полковником?

– Да. Но у нас исключительно приятельские, а не любовные отношения, – уточнила я. – Александр Михайлович прекрасный человек и опытный полицейский.

Эвелина тронула меня за руку.

– Можете попросить его продолжить поиски убийцы Любочки? За это я вам хорошую скидку на услуги устрою – двадцать процентов.

– Я помогла бы Маргарите бесплатно, но Дегтярев вряд ли возобновит расследование, – ответила я. – У него нет на то причин.

– Пожалуйста, попробуйте убедить полковника, – принялась упрашивать меня Лина. – Думаю, когда преступников поймают, для Риты наконец-то закончится ужас, в котором она живет.

Мне стало неудобно – не очень приятно отказывать человеку, да еще в такой ситуации.

– Тридцать процентов скидки, – предложила Эвелина. – Пятьдесят!

До того, как она начала сыпать цифрами, я уже хотела сказать: «Ладно, попытаюсь поговорить с другом». Но сейчас язык прилип к гортани. Ведь если я соглашусь, получится, что я соблазнилась возможностью сэкономить!

Эвелина молитвенно сложила руки.

– Вы оплатите только еду, остальное за наш счет!

Я занервничала и фальшиво бодро воскликнула:

– Ой, совсем про меню забыла! Давайте обсудим закуски!

– Значит, не поможете, – прошептала Лина. – Извините меня за настойчивость. Не дай бог никому пережить то, что выпало на долю Риты. Небось она каждый день просыпается и думает: «Солнышко светит, но Любаша его больше никогда не увидит, а вот ее убийца продолжает наслаждаться жизнью».

У меня защипало в носу, и я выпалила:

– Сделаю, что смогу. Но не предлагайте скидку, я не торгую своей дружбой с Дегтяревым. Дайте мне контакты Екатерины Бонч-Бруевич.

– Сейчас… – засуетилась Эвелина. – Я ей позвоню, попрошу с вами встретиться, записывайте номер.

Глава 6

Около пяти вечера я позвонила своей подруге Раечке и осведомилась:

– Как дела?

– У меня отлично, а вот у тебя не очень, – зашептала Рая. – Дегтярев обозлился, приказал мне ни в коем случае тебе не помогать. Что у вас произошло?

– Не хочешь чайку попить? – предложила я. – С пирожными. Знаю замечательную кондитерскую недалеко от твоего дома.

– Сижу на диете, – грустно отозвалась Раечка. – Не пойми откуда пять лишних кило прибежало, теперь не ем сладкого.

– Жаль, что ты отказалась, – продолжала я. – Ладно, съезжу одна за эклерами с заварным кремом и корзиночками, попью горячий шоколад.

– Заварной крем… ооо… – простонала подруга. – Такой же, как в тех трубочках, что раньше продавали в булочной в Столешниковом переулке?

– Не поверишь, вкус детства, – коварно продолжала я, – а в корзиночках грибочки из взбитых сливок.

– Через час, о’кей? – засуетилась Раечка. – Пришли эсэмэской адрес. Ведь от пары пирожных беды не будет, как ты думаешь?

На секунду меня охватило недоумение. Ну почему некоторые женщины, слопав кусок торта весом в пятьдесят граммов, поправляются на два кило?

Я отправила Рае название улицы и поспешила в кафе, решив занять столик заранее. Вдруг сегодня, как назло, в кондитерскую станет ломиться народ?

– Давно не ела такой вкусноты! – восхитилась Раечка, придвигая к себе чашку с шоколадом. – Смолотила три эклера, а еще корзиночек хочется.

– Так закажи сколько душе угодно, – предложила я.

– Не влезут, – призналась подруга, похлопав себя по животу.

Я живо нашла решение проблемы:

– Можно взять их домой.

– И почему столь простая идея не пришла в мою голову? – встрепенулась Рая. – Ладно, теперь докладывай, что тебе надо?

– Узнать кое-какую информацию, – ответила я.

Рая ухмыльнулась.

– Ага, я даже знаю, какую именно. Дегтярев, запрещая помогать тебе, орал, что ты хочешь засунуть нос в дело об убийстве Прохора и Любови Ермаковых. Грозил сожжением на костре, если я подпущу тебя к папкам, поэтому я уже отыскала их.

– Вот спасибо! – обрадовалась я, вынимая из сумки ноутбук. – Можешь перебросить мне на почту?

– И уже отправила, – усмехнулась Рая.

– Хорошо иметь подругу, которая тебя без слов понимает, – обрадовалась я. – А тебе не трудно поискать еще материалы об Алексее Константиновиче Ермакове? Это отец Прохора.

Раиса открыла ноутбук.

– Сейчас гляну, но не все можно запросто увидеть.

Пока подруга шарила в Интернете, я просматривала полученные материалы и поняла, почему Дегтярев зашел в тупик.

Изучение флешек ничего не дало. Опрос свидетелей тоже. Где похитили Прохора, осталось неизвестным. Утром рокового дня он сказал матери:

– Поехал к клиенту, вернусь через пару дней, у меня заказ на съемку в Екатеринбурге.

Больше Прохора никто не видел. Люди Дегтярева вмиг установили, что на самом деле Ермаков Москву не покидал – ни на самолете не улетал, ни на поезде не уезжал. Надежда Васильевна на вопрос, где трудился Прохор, ответила:

– Сын был талантливым фотохудожником, его часто приглашали на съемки, он много работал для рекламных проектов, готовил свою выставку. Место его службы вам не назову, знаю лишь, что Прохор контактировал с разными агентствами.

Подчиненные полковника стали шерстить рекламщиков, а те отвечали:

– Прохор Алексеевич Ермаков? Мы с ним дел не имели. В Москве полно фотографов, почти все фрилансеры.

При обыске его комнаты была найдена дорогая фотокамера без карты памяти, в ноутбуке обнаружилось много снимков разных мест Москвы и Подмосковья. Похоже, бывший муж Маргариты бродил по улицам в поисках интересных кадров. Но никаких намеков на рекламу там не было. В социальных сетях сын Надежды Васильевны не состоял, в его почте нашли лишь письма от разных магазинов, торгующих мужскими товарами. Следователь выяснил, что Ермаков раньше частенько приобретал дорогие обновки, следовательно, у него водились деньги. Однако некоторое время назад он перестал бегать по бутикам. Надежда Васильевна заявила, что сын прилично зарабатывал, а потом что-то случилось, и заказов на съемки не стало. Маргарита же твердила иное:

– Супруг приносил копейки. Да, он был франтом, следил за модой, средства на новые рубашки-пиджаки-ботинки давала ему мать. Так он мне объяснял, когда приносил в дом пакеты с логотипами брендов.

– Глупости! – вспылила Ермакова-старшая, узнав о словах бывшей невестки. – Вскоре после развода у сына появились материальные проблемы, фирмы стали сокращать рекламу, и тогда я, естественно, начала помогала мальчику. Но до этого Проша зарабатывал сам. Он очень обрадовался, получив вызов в Екатеринбург, до этого безрезультатно искал клиентов.