Большая книга приключений для находчивых и отважных (сборник), стр. 58

– Не читай мне мораль, Кисонька! И вообще, выметайся из машины, приехали. Салям! – Переодетая Кисонькой Мурка опустила стекло, отделяющее пассажиров от шофера. – Поставь машину в гараж, на сегодня закончили. Завтра в то же время заберешь Эрику Саммерс из офиса.

– Ладно, – покладисто согласился Салям. – Ты, Эрика, только не опаздывай. Э, куда она пропала? А ты, Кисонька, откуда взялась?

– На ходу заскочила. На скорости 100 километров в час, – съязвила Кисонька.

– С тобой-то как раз понятно, – согласно кивнул Салям. – А вот куда эта самая Эрика делась? Неужто выпрыгнула? А почему же она тогда свою коляску не взяла?

– Расточительная, что ты хочешь, у нее папа – миллионер, – серьезно пояснила Мурка и выбралась из салона.

Сунув парик и очки «Эрики Саммерс» в сумку, Кисонька выскочила из машины следом за сестрой.

В офисе царило оживление. Появление Кисоньки было встречено таким ревом восторга, что девчонка сразу поняла – она будет притворяться Эрикой столько времени, сколько понадобится.

– Кисонька, ты гений и я гений! – закричал Вадька. – Ты – потому что в начале урока к компьютеру подобралась, я – потому что самоликвидирующуюся программу сбацал. Сорок три минуты информация шла, как нас не попалили?!

– Я просто на всякий случай директрису в классе придержала, – скромно опустив глазки, сообщила Кисонька. – Расспрашивала: «Есть ли вся русски математика так сильно сложны?»

– Тогда ты два раза гений, – убежденно заявила Катька.

– Кисонька, там такое! – Севу просто трясло. – Я с утра документацию шерстил, мне у этой директрисы еще учиться и учиться! Ух, какие она дела проворачивает! Школа вроде как не ее, записана на какого-то мужика. Катька уже туда смоталась, якобы гуся продать хотела, так мужик оказался полным нариком!

– Представляешь, сказал, что наш Харли двадцати баксов не стоит! Да за него и тысячи мало, – вмешалась Катька. Евлампий Харлампиевич согласно гоготнул.

– Что тебя удивляет? Мы тоже так делаем. Твой киоск официально какому-то взрослому типу принадлежит, «Белый гусь» на Саляма оформлен, – сказала Кисонька.

– Но мы-то дети, нам пока что нельзя свой бизнес иметь, а она – взрослая тетка. И это еще не все! У нее в компьютере на всякий случай имеется завещание от этого нарика на имя другого мужика, и от обоих – признания во всяких мошенничествах вокруг школьных дел. На все случаи жизни баба подстраховалась! Если вдруг что-то случится, она их обоих ментам сдает, а сама чистенькой остается. – Сева на минуту задумался. – Может, и нам так же сделать?

– Что за мошенничества? – поторопила его Мурка.

– Налоги там, бабки на разных счетах, зарплата в ведомостях – меньше, чем на самом деле… раз в десять. Другие мелочи, нас они не касаются, – отмахнулся Сева. – Но я почти убежден: малышню похищала она! У нее еще пару месяцев назад долги были сумасшедшие! Проценты набегали такие, что хоть ложись и помирай. А она не только не померла, но еще и выплатила половину, скоро совсем рассчитается. Спрашивается: откуда бабки?

Кисонька ошеломленно покачала головой:

– Ребята, мы – великие сыщики. За один день вычислили преступника!

– И что тут такого? В прошлый раз мы тоже сразу сообразили, – небрежно бросил Вадька. – Теперь требуется только доказательства найти и деньги, полученные в качестве выкупа…

– Ага, в общем, начать да кончить, – буркнула Мурка.

Не обращая внимания на ее сарказм, Вадька отвернулся к Кисоньке.

– Порыскай по школе, поговори с ребятами, к учителям присмотрись, за директрисой проследи…

– Не знаю куда пойди, не знаю что принеси, – закончила Кисонька. – Если ценных идей нет, помолчи, пожалуйста, я сама соображу, что мне делать.

Вадька надулся и обиженно отошел к компьютеру.

– Знаете, ребята, а ведь в этой школе наблюдается еще одна странность. Почему-то преподаватели-американцы страшно недовольны приездом Эрики, – задумчиво сказала Кисонька.

Глава 14

Холодные ладошки

Эрика въехала в полупустой вестибюль. Через всю лестницу, поблескивая хромированным металлом, тянулись широкие металлические сходни. Девочка радостно улыбнулась и направила коляску к ним. Колеса приподнялись, встали на сходни, моторчик прибавил обороты, и… коляску отнесло в сторону и закрутило по вестибюлю. Эрика скорчила досадливую гримасу и вновь бросилась на штурм. Тот же результат! Сдавленно ругнувшись, Эрика повторила попытку, но опять очутилась у противоположной стены.

– Не пойму, ты что, балуешься? – раздался ленивый мальчишеский голос.

Девчонка обернулась и увидала того самого парня, который вчера в толпе кричал ей что-то. Дмитренко, кажется.

– Я не баловаться, я хотеть заехать.

– Угу, как мартышка в одном нашем мультике: вроде она куда-то лезет, а получается, что катается. Давай подтолкну. – Упершись руками в спинку коляски, он попытался вкатить ее на сходни, но колеса вновь соскользнули. Мальчишка присел на корточки, провел рукой по полу и тихонько присвистнул: – Кто-то здесь маслом все намазал. – Не вставая, он поглядел на Эрику снизу вверх. – Пол и вот тут, внизу.

– Ньет, ньет, зачьем?

Парень пожал плечами:

– Прикол, шутка такая. Не боись, я сейчас Ильинишну позову.

Дмитренко скрылся в школьном коридоре, а Кисонька-Эрика чуть не расплакалась. Вот подлость! Пусть на самом деле она здорова и такие глупые шуточки ей нипочем, но что бы чувствовал на ее месте настоящий инвалид! И без того ей тяжело и неудобно, так еще и дурацкие приколы! Кисонька поняла, что глаза у нее на мокром месте, и шмыгнула носом.

– Что ты, детонька, не надо плакать! Сейчас горю поможем, сейчас все уберем. Где тут? – Раздавшийся из-за ее спины голос принадлежал крепкой старушке в синем рабочем халате. Рядом с бабушкой маячил Дмитренко.

– Здесь, Ильинишна. – Мальчишка ткнул пальцем в сходни.

– На конфету, а я тебе дорогу проложу. – Сунув лже-Эрике карамельку, старушка опустилась на колени и принялась елозить мокрой тряпкой по металлическим полозам.

Ага, та самая бабка-уборщица, о которой говорил Вадька. По сравнению с мошенницей и похитительницей Ниной Григорьевной и ее подлыми учениками старушка показалась Кисоньке необычайно милой.

– Вот и все, можешь ехать, – сообщила Ильинишна, в последний раз мазнув тряпкой.

– Great thanks [8], – поблагодарила Кисонька и вместе с Дмитренко отправилась наверх.

– Меня Серым зовут, – сообщил мальчишка, топая рядом с коляской Эрики.

– Серый? Grey? Но ваша director называть другой фамилий!

– Темная ты, Эрка. Серый – это кликуха, а так я – Сергей. Полное имя.

– Сэр Гей? Тебя так называть друзья? Потому что ты совсем-совсем не любить девушка?

Краска бросилась Дмитренко в лицо, он судорожно прикусил губу. Не дай бог, кто услышит, ему ведь житья не станет!

– Никогда такого не говори, поняла? Еще раз повторишь – получишь. Не посмотрю, что ты американка, выдам, как местной!

– О, я не хотеть тебя обидеть. У нас в школа это не есть причин дискриминация, у нас много быть гей. Я думать, ты есть главны гей школа, потому что ты есть не просто гей, а Сэр Гей.

– Ну хватит, мне неинтересно, что ты «думать». – Дмитренко раскраснелся до предела. – Просто никогда не повторяй то, что сказала. И зови меня Серый.

– В Америка выбирать имя есть священный прав и свобод, – торжественно сообщила Кисонька. Скулы у нее болели от дикого желания расхохотаться, она опускала глаза, чтобы не видеть багровую физиономию Дмитренко. – Не надо сердиться, я не знать ваш обычай. Я хотеть мириться. Хотеть, я тебя кока угощать? Где у вас автомат?

– Автомата у нас нет, коку в столовой продают, угости, раз твой папаша и впрямь такой богатый. – Серый уже успокоился и снова поглядывал на «американку» с интересом.

– Папа есть очень богатый, – подтвердила Кисонька. – У него есть металл, нефть, фермы, рестораны, галереи и оркестры. Много! Только есть плохой тон говорить о деньги.