Мегрэ и одинокий человек, стр. 21

— Я попросил его изменить планы.

— И он не возражал? — Маленький месье Ванье был возмущен и напоминал готового к бою петуха. — Хотел бы я знать, что это за история…

— Скоро узнаете.

— Лазить по ящикам, как у себя дома… Задавать дурацкие вопросы… И утверждать, что вызвали патрона из Ла-Боля…

Не сказав больше ни слова, Мегрэ вышел, оставив бухгалтера продолжать причитания.

Глава 6

Едва Мегрэ вернулся на Набережную, как ему позвонил из Ла-Боля Веран — один из двух инспекторов, которых он послал доставить Маоссье.

— Как все прошло?

— Сначала — плохо. Он начал качать права и отказался последовать за нами в Париж. Ссылался на высокопоставленных друзей, грозился устроить скандал.

— Как себя вела его жена?

— Удивленно слушала. Я дал ему несколько минут, чтобы выговориться, потом вынул из кармана наручники и сказал, что если он не поедет с нами добровольно, то совершит путешествие в этих браслетах. Ему в голову ударила кровь.

«Вы посмеете это сделать?»

«Да».

«Но почему, черт вас побери?»

Думаю, он в первую очередь страдал от унижения.

В конце концов он пошел с нами на вокзал. Его жена хотела поехать тоже, но он ее отговорил, заверив, что вернется через пару дней.

«Им не в чем меня обвинить, понимаешь?.. Неприятности будут у них…» — сказал он.

На следующее утро Мегрэ сел за свой стол, выбрал трубку, медленно набил ее табаком и сделал Торрансу знак сесть у края стола с блокнотом для стенографирования. Обычно он использовал для этой цели Лапуэнта, который вел протоколы допросов, потому что был лучшим стенографом в уголовной полиции, но Торранс тоже неплохо справлялся с данной задачей.

Мегрэ нажал на кнопку звонка, и Веран ввел в кабинет Маоссье, чье лицо было суровым, а взгляд уставлен в одну точку.

— Садитесь.

— Я протестую против моего ничем не обоснованного ареста и оставляю за собой право возбудить против вас дело за превышение власти, будь вы хоть сто раз Мегрэ.

Мегрэ не шелохнулся.

— Можете ли вы мне сказать, месье Маоссье, где находится ваш пистолет?

— Какой пистолет?

— Тот, который еще несколько дней назад лежал в верхнем ящике вашего ночного столика. Тридцать второго калибра, если я не ошибаюсь.

— Я не разбираюсь в оружии и не могу указать калибр пистолета, который мне дали давным-давно.

— Где он сейчас?

— Вероятно, в ящике.

Он говорил раздраженно, а когда смотрел на комиссара, его глаза горели ненавистью. Но не было ли в его глазах также и страха?

— Пистолета в ящике нет. Что вы с ним сделали?

— В квартире я живу не один.

— Вы хотите сказать, что его могла похитить мадемуазель Берта? Не шутите, пожалуйста, это вам не поможет.

— Я не утверждал, что пистолет взяла моя кухарка…

— Может быть, ваша теща? Она была у вас в тот самый вечер, когда вы ужинали в «Фарамоне» и вернулись домой лишь в три часа утра…

— Я вернулся не в три утра.

— Хотите очную ставку со свидетелем, который вас видел и обязательно узнает?

Торранс писал так быстро, как только мог, его лоб покрылся потом.

— У меня есть свидетель, видевший, как около трех часов утра вы входили в тупик Вьо-Фур, и другой, слышавший, как через несколько минут после этого вы вернулись домой.

— И кто же это? Моя жена, может быть? — иронично спросил Маоссье.

— Будь это ваша жена, по закону она не могла бы давать показания против вас.

В отличие от собеседника Мегрэ был абсолютно спокоен.

— Значит, эта старая шлюха Берта. На том основании, что она в некотором роде вырастила мою жену, она ревнует ее ко всем окружающим, а меня просто не выносит.

— Где вы познакомились с Марселем Вивьеном?

— Не понимаю, о ком вы говорите.

— Вы не читаете газет?

— Я не интересуюсь криминальной хроникой.

— Но все же знаете, что его убили? Он спал, когда ему всадили три пули в грудь.

— Это меня касается?

— Возможно. Было бы великолепно, если бы вы нашли свой пистолет.

— Сначала я должен выяснить, кто его взял или переложил.

Этот человек был из тех, кто отрицает даже очевидные вещи. Он прикурил сигарету. Рука дрожала. Можно было подумать, что он в ярости.

— Полагаю, вы никогда не бывали в тупике Вьо-Фур?

— Даже не могу вам сказать, где он находится.

Внезапно Мегрэ сменил тему, выбив собеседника из колеи.

— Что стало с Ниной Лассав?

— Я должен ее знать? Это имя мне ничего не говорит.

— В сорок пятом и сорок шестом вы жили на Монмартре, в гостинице, в двух шагах от бульвара Рошешуар.

— Я действительно жил в этом квартале, но в каком точно году — не помню.

— А у нее была квартира на бульваре Рошешуар.

— Возможно. В такой ситуации находятся тысячи женщин. Я обязан знать их всех?

— Возможно, вы познакомились с ней и Марселем Вивьеном, ее тогдашним любовником. Подумайте, прежде чем ответить. Вы были любовником Нины Лассав?

— Мне не надо думать. Ответ: нет. До брака у меня было немало любовниц, но эта женщина в их число не входила. И Марселя Вивьена я не знал.

— В общем, вы совершенно непричастны к этому делу?

— Абсолютно.

Он держался все более дерзко, но его нервозность возрастала, и он не мог сдержать дрожь пальцев.

— Для того чтобы дать вам время на размышления, я отправлю вас в изолятор временного содержания.

— Не имеете права.

— Вы забыли постановление о взятии под стражу, выданное по всей форме и подписанное следователем.

— Если вы намерены продолжать меня допрашивать, я требую присутствия моего адвоката.

— Я мог бы отказать. Присутствие адвоката обязательно, лишь когда дело переходит к следователю. Но я хочу дать вам использовать все шансы. Как зовут адвоката?

— Мэтр Луазо. Проживает по адресу: бульвар Бомарше, дом тридцать восемь…

— Я сообщу ему, когда придет время.

Мегрэ встал и, тяжело ступая, подошел к открытому окну, за которым было безнадежно голубое небо.

Все, кроме тех, кто нежился на пляжах, мечтали о дожде, который никак не начинался. А температура все повышалась.

Инспектор Веран отвел Маоссье в камеру.

— Он за это еще заплатит, — процедил Маоссье вполголоса, явно имея в виду комиссара Мегрэ.

А Мегрэ в свою очередь сказал Торрансу:

— Упрям. Распечатайте ваши записи, дадим ему подписать протокол в следующий раз.

— Думаете, он действительно знал Нину Лассав?

— Возможно. Я запустил пробный шар. Кажется, он среагировал. Не ожидал, что я заговорю о ней…

Комиссар сменил трубку и взял шляпу.

— Если меня будут спрашивать — я в «Паризьен либере»…

Торранс удивленно посмотрел на него, но ничего не сказал. Мегрэ зашел в пивную «У дофины» выпить стаканчик пива, а потом поймал такси.

— В «Паризьен либере».

Он помнил, что эта газета стала выходить одной из первых после Освобождения. Самого его в сорок шестом в Париже не было. В то время он вызвал неудовольствие директора уголовной полиции, которого самого уволили через несколько месяцев. А Мегрэ перевели в Люсон, где практически никаких дел не было, и он, чтобы как-то убить время, целыми днями играл на бильярде. Он проторчал там почти год. Мадам Мегрэ тоже с трудом привыкала к Вандее.

К счастью, новый директор вызвал его в Париж. Он тогда еще не был старшим комиссаром, просто комиссаром, и не возглавлял криминальную бригаду [3].

Пребывание в Люсоне стало как бы дырой и в карьере, и в памяти.

— Я бы хотел поговорить с главным редактором.

— Кто спрашивает?

— Комиссар Мегрэ.

Главный редактор, незнакомый ему очень молодой человек, вышел из кабинета встретить его.

— Чему обязан честью видеть вас у нас?

— Работе, — признался Мегрэ.

— И чем же мы можем вам помочь?

— Полагаю, вы храните все номера вашей газеты.