Сосуд (СИ), стр. 31
А герцог Даремский, он да, он, конечно… 'влюблён' в девчонку из лесной общины, знающую как грубить, язвить, лазать по деревьям и мыть полы! А что, вполне приличные способности для любовницы герцога! Да и красотой небесной я так сияю, что все деревенские парни да приезжие слепли и потому никак не могли мне предложение сделать до дня Ритуала. Робели, наверное. Поэтому я самой старшей в круге и была. Ага! Так и было!
А еще, 'влюбленный' по уши Рихард закопать меня обещал, это чтоб я с ним вечно была. В том же виде, наверняка, что и Мари. А то, знатные у неё коготки были, да и сама красотуля!
Короче, сердце, ты меня слышишь?! Да?! В общем, заткнись!
Если б ты ещё и не ныло так, что силы на исходе, думать бы легче было. А думать надо, ибо маг не тот человек, кто оставляет нерешенные проблемы на потом. А я — проблема. Это я уже показала. Дурья башка! И обожженные ладони — жуткие и чешутся…
Глава 21. О том, что сила женщины в её слабости
Рихард.
— Протрешь в ковре дыру! — Знакомые все люди. То есть боги.
— Сотворю новый! — буркнул я, не до него мне, — ты воплотился в этом мире, чтобы сообщить мне о судьбе ковра?
— Нет, хочу мозги тебе вправить, внучек! — злится. Пусть. Я и сам весьма зол.
— Слышал, значит!
— Да… всё до единого слова!
— Ну, так вот! Я сделал всё, что ты мне сказал! А она ответила 'нет'! — так Рихард, разожми кулаки! — Не работает твой план, Великий Ловец Душ!
— Угу! Это когда же я тебе советовал девочку под сосенкой закопать, а? — Сардос сотворил удобное мягкое кресло и тут же разместился в нем с явным удовольствием. И это в моей спальне, между прочим. Какая бесцеремонность.
— Я пытался узнать, кто она! Знак Оракула Айоры на свитке — это не просто крестик в углу!
— О, ну тогда да! У тебя же других возможностей больше не было! — Сардос уже грел в своих руках бокал ароматного красного вина, — например, ласково и доверительно побеседовать за чашечкой чая, скажем, у камина! Нет?! Тогда другой вариант — у деда своего спросить! Но он?то всего лишь Бог, откуда ему знать?! Так?!
— Ладно, ты прав! — стыдно признавать неправоту, но ему же не объяснить, что когда эта женщина… достает меня, я вообще думать не в состоянии. Связно думать. — Ты прав, повел себя как мальчишка.
— Твоё счастье, что девчонка бесстрашна до глупости! И у тебя еще есть шанс убедить её, что ты влюблён и, пылая страстью, несколько не сдержан в своём желании обладать!
Я присел на кровать и задумался, возможен ли такой вариант? Пожалуй, получится, только действовать надо будет тонко. Очень тонко.
— Знаешь, она отказалась от клятвы на крови…
— Молодец! Я в ней не ошибся! — и Бог Смерти довольно улыбнулся, красиво звякнув бокалом о мой бокал. Так, это уже становится традицией — пить вместе.
— Я не пойму, Сардос, что именно тебя так радует?!
— Радуюсь, что внуки — дураками не будут, в отличие от папы, ибо мамочка — молодец!
— Надеяться на это в ближайшее время я бы не стал… — оперев руку о каминную полку, я смотрел на горящий магический огонь… Элементаль — дух огненной стихии, чем же тебя покорила эта малышка?! Ведь саламандра не пришла…добровольно.
— Харди, милый мой мальчик, ты когда?нибудь видел женщину, что забеременев от любимого мужчины, бежит к ведьме от ребёнка избавляться!? Тем более, когда дитя желанно отцом?! — оторвал от размышлений не в меру веселый голос бога подземного мира.
— Она не хочет! — я в смятении призвал духа огня и запер его в алмазном кубе, что стоял на моем столике у кровати. Красиво. Может подарить ей?
— Перехочет! Никуда не денется! Только папочку нужно ласкового подыскать… — Сардос, предвкушающий интригу, довольно улыбнулся. Я знаю, о чем он, вернее о ком!
— Аарон проиграет! Вернее, даже не вступит в игру… — она нужна мне, я в этом я честен с самим собой, осталось понять, только ли для эксперимента, или же есть нечто еще…
— Тогда не угрожай матери своих будущих детей, а дай ей то, что она хочет! — жесткий, властный голос Сардоса, Повелителя, отрезвил меня. Чувства подождут…
— Год и полную свободу?! Уничтожить медальон Айоры и свести клеймо?! — я гашу свою ярость… не время, но уж слишком я не привык уступать.
— Да!
— Вот так просто?! Без подстраховки?!
— Да!
— Без ловушек?! Без гарантий?! Без клятв?!
— Да!
— Это — безумие!
— Это, Хард, называется доверием! Доверие — то, что приведет тебя к твоей цели!
Я стою в её комнате довольно давно, но она не видит меня. Чтобы быть с ней рядом, мне не нужно присутствовать там, где она, физически. Тонкие грани материи мира позволяют мне быть частью замка, его дыханием, его плотью.
Я смотрю на неё и не могу отвести глаз… В который раз я задаю себе один и тот же вопрос: 'Кто ты, девочка?!'. Она не слышит меня. И не услышит, пока я сам не позволю ей это.
— Кья — я-яра… — я выдыхаю её имя, касаясь волос лёгким порывом ветра из приоткрытого окна.
Она держит руки ладонями вверх, охлаждая их дыханием Гор. А могла бы моим… Но отказалась. Несмотря на боль. Адскую, невыносимую боль. Поцелуй Саламандры не каждый выдержит. Упрямая. Глупая. Маленькая.
Едва прикасаясь к ней, я замер за её спиной. Почувствовала. Напряглась.
— Кто здесь?! — её хриплый голос, как будто только после сна, будоражит моё воображение.
— Кья — я-яра, зачем тебе боль?! — я шепчу ей в ушко слова, одновременно вдыхая аромат её кожи, волос.
Запах Леса. Только после грозового дождя. Свежесть. И нечто неуловимое, то, что мне никак не удается разгадать.
— Герцог Дахрейн… — она вздрагивает всем телом и делает шаг назад. И снова вздрагивает. Потому что её спина упирается в мою грудь. Материализованную. Ибо ничто не заменит тактильных ощущений. — Зачем Вы пришли?!
— Я задал вопрос, Кьяра. Мне повторить его?!
— Нет, — почему она шепчет?! — не нужно.
— Я жду.
— Боль… она… знаете, она не даёт мне думать! Отвлекает от… — я пресекаю её попытки повернуться ко мне лицом. Мои руки на её предплечьях и они скользят… скользят по прохладному шелку платья вниз, медленно, возбуждающе, пока не смыкаются на таких тонких девичьих запястьях. Тяжелые браслеты, от которых не избавиться по своему желанию. Она знает это и молчит.
— Отчего, Кьяра?! — я целую её в затылок, затем ниже, зарываясь лицом в тяжелую копну волос. Снова вздрагивает. Пытается отстраниться, делая даже не шаг, а так, шажок.
— От мыслей о Вас, герцог, — её голос спокоен. Но я знаю, что это напускное. Синяя едва видимая жилка бьется на виске. Пульсирует… под моими губами, — о том, что ждёт меня… уже завтра.
Еще шажок. Но дальше нельзя. Руки. Мои руки держат её. Оковы. Она так считает, я это знаю. Моя свободолюбивая девочка.
— Не целуйте меня больше, — расстояние между нашими телами не больше ладони. Потому шаг делаю я, одновременно охватывая её сжатые кулачки своими ладонями. — Пожалуйста.
— Боль. Она не нужна, — я впитываю в себя её эмоции. Растерянность. Замешательство. Как и её боль, — не поможет, Кьяра. И шрамы…
— Нет! — она вскрикнула так, будто я вонзил в неё клинок. — Оставьте. Я хочу, чтобы они были. На память о Ней. О том прекрасном существе.
— Кьяра, я подарю тебе саламандру, если ты этого желаешь, но шрамы на ладонях… — я огладил уже затянувшуюся кожу, чувствуя их подушечками больших пальцев, — вообще шрамы… они не красят девушек.
— Мне всё равно. Оставьте. Это Её подарок.
— Хорошо, — я вздохнул и рывком повернул Кьяру к себе лицом.
Обхватив ладонью подбородок, я заставил её смотреть мне в глаза. Не так, как было в кабинете, когда она избегала встретиться со мной взглядом.
— Пусть будет так. Как ты хочешь. Но это в последний раз, когда ты прячешь от меня свои чувства… за другими — более сильными. Такими, как страдание.
— Что с того, что я страдаю?! Разве вас это волнует?! Разве вам есть дело до меня и моих мыслей, чувств, желаний?! — её пересохшие губы, такие сухие, что хочется их увлажнить. Своими. Что я и сделал.