Каспар Фрай (авторский сборник), стр. 43

Вскоре нас осталось всего семеро, и мне поневоле пришлось осваивать ярити.

С тех пор прошло еще десять лет, и все это время я переходил из войска в войско. С войны – на войну. Где-то не было вообще ни одного орка. Где-то их набиралось с десяток. Одним словом, ярити стал для меня главным языком, а родной язык я даже немного забываю.

– Твоя история нам ясна, – сказал мессир.

– Да-а-а, – протянул Фундинул. – А где, интересно, выучил ярити Аркуэнон?

– Об этом ты спросишь его, когда мы снова будем вместе.

– А мы будем вместе, мессир?

– Обязательно будем.

– Это зависит от того, удастся ли Каспару обслужить эту, извините за выражение, корову, – сказал Бертран.

– Мне удалось передать ему надежный порошок, – признался мессир Маноло. – Он должен помочь. Если Каспар справится, у Мансура будет одним поводом меньше убить нас.

– Такие, как Мансур, быстро находят другой повод, – заметил Углук. – Мне приходилось видеть таких предводителей. Он все время чего-то боится, поэтому старается убивать каждый день. И тогда ему кажется, что он сильный и никого не боится.

Сверху послышались какие-то крики.

Они были жалобными и протяжными, как будто кто-то звал на помощь.

– Интересно, что у них там еще приключилось? – сказал Бертран.

– Да ничего особенного, – ответил мессир Маноло. – Это Каспар спасает всех нас с помощью моего снадобья.

– Так вы думаете, что это кричит… – начал было Бертран и замолчал.

Теперь стоны сменились громкими ритмичными выкриками, стали слышны и комментарии, которыми обменивались стоявшие возле ямы воины.

– Мне кажется, он справляется, – пришел к выводу Бертран, немного послушав.

– Об этом говорить еще рано, – заметил Углук. – Сейчас, может быть, и справляется, но ночь еще не закончилась. Еще неизвестно, что с ним станется утром.

Неожиданно над краем ямы показалось чье-то лицо.

Алые сполохи от горевшего неподалеку костра делали лицо зловещим.

Степняк крикнул несколько фраз на своем языке, а затем добавил на ярити:

– Шакалы!

Он поднял над головой большой котел и, перевернув его, высыпал на пленников целую кучу костей.

Решив, что шутка удалась, он радостно захохотал. Вскоре к нему присоединились еще двое кочевников, которые разделили радость своего товарища. Поболтав немного и поочередно сплюнув в яму, степняки ушли.

Тем временем Каспар трудился на совесть. Его легкие работали как кузнечные мехи, по лицу струился горький пот, а сам он, не сбавляя темпа, словно одержимый смотрел куда-то далеко, на одному ему лишь видимую звезду.

Первый час Лейле такое усердие только нравилось.

На втором часе она, наконец расшевелившись, начала постанывать, кричать и в течение третьего часа несколько раз оглашала стойбище криками счастья.

Но вот пошел четвертый час, и ее стоны стали звучать все более жалобно, затем перешли в слабое бормотание. Девушкам, которые стояли под стенами шатра и переживали за Лейлу, стало понятно, что она бредит.

Прошло какое-то время, Лейла вовсе перестала подавать признаки жизни, и только ровное дыхание Каспара говорило о том, что свидание продолжается и неизвестно когда окончится.

Коротко посовещавшись, девушки отправили к Мансуру одного из воинов.

Тот убежал и вскоре появился вместе с предводителем.

Девушки окружили вождя и стали наперебой рассказывать, что происходит в шатре.

Мансур бесцеремонно откинул полог и, заглянув в шатер, в свете колышущегося пламени светильника увидел мерно двигающееся тело Каспара.

– Лейла? – позвал Мансур.

Ему никто не ответил. Было слышно лишь дыхание Фрая, который тоже никак не отреагировал на окрик Мансура.

– Лейла! – уже громче повторил тот, хватаясь за кинжал, однако и на этот раз ему не ответили.

– Вот шакал! Хватит, ты убьешь ее! – крикнул Мансур.

Он схватил Каспара за ногу и дернул изо всех сил. Однако намазанный маслом, да еще вспотевший, Каспар был как намыленный. Руки Мансура сорвались, и он улетел на другую половину шатра.

Поняв, что дело плохо, предводитель кликнул своих воинов.

Те примчались в шатер и вчетвером попытались оторвать Фрая от его жертвы. Однако и их попытку потерпели неудачу. Руки воинов только скользили по коже Каспара, а он продолжал делать свое черное дело.

– Рубите его! – в отчаянии крикнул Мансур. Один из воинов выхватил кривой меч, но тут до Мансура дошло, что может достаться и Лейле.

– Стой! – скомандовал он, схватил стоявший возле стенки медный котел и выплеснул воду на Каспара.

Это помогло. Фрай выгнулся назад, как будто его ударили, затем свалился с Лейлы на ковер и застыл неподвижно, вроде бы тоже потеряв сознание.

Растерянный Мансур, не зная, что предпринять, позвал жену, которая уже бежала к месту происшествия с толпой подружек-наперсниц.

Они окружили обессиленных любовников и принялись тормошить их, пытаясь привести в чувство. Через какое-то время им это удалось. Каспар и Лейла очнулись.

– Бросьте этого шакала в яму! – приказал Мансур, но пришедшая в себя Лейла остановила его.

– Нет, – сказала она, – пусть остается в моем шатре. Он сделал все, как я хотела…

– Он чуть не убил тебя, глупая женщина!

– Ничего, – ослабевшим голосом ответила Лейла. – Я хочу, чтобы он остался.

Мансур был вынужден согласиться. Каспара накрыли одеялами и оставили в покое. Он тут же заснул, а Лейлу еще долго отхаживали сестра и ее подруги.

Фрай проспал оставшуюся часть ночи и проснулся, когда солнце стояло уже высоко. Это был его первый за последнее время полноценный отдых, и впервые ему не пришлось вскакивать на рассвете.

О том, что случилось вчера, Фрай помнил весьма смутно. Он связывал это с действием средства, которое дал ему мессир Маноло.

Пленник, приподняв голову, посмотрел вокруг. Его вещей нигде не было. В этот момент полог, отделявший другую половину шатра, отодвинулся и появилась Лейла.

Она была одета в нарядные одежды, на ее шее красовалось несколько ниток разноцветных бус, а голову украшал убор с золотыми монетками – такие носили только замужние женщины.

Лейла улыбалась, и это говорило о том, что Каспар справился с заданием. В руках «супруга» держала аккуратно сложенную одежду Каспара. Она была вычищена и необъяснимым образом выглажена.

Лейла тихо приблизилась, положила рядом с Каспаром стопку одежды и его дорожные башмаки. Затем отошла и с видом абсолютной покорности опустилась на ковер чуть поодаль.

Она уже сделала свой выбор и была им чрезвычайно довольна.

Понял это и Фрай, но в далекой перспективе его это не радовало. Сейчас – да, симпатии Лейлы были ему и его друзьям на руку. Однако оставаться здесь навсегда Каспару вовсе не хотелось. В конце концов у него был дом в Ливене, где его ждала чистенькая и аккуратная Генриетта.

Улыбнувшись Лейле ободряющей улыбкой, Каспар вылез из-под одеяла и стал одеваться.

Он надел белье, кожаные штаны, куртку, обулся. И остановился, раздумывая, как выбраться, чтобы проведать друзей, но Лейла поняла это по-своему.

Она бросилась взбивать подушки на ковре, чтобы на них удобнее было садиться, затем выглянула из шатра и кого-то позвала.

Через несколько мгновений в шатре появились девушки, должно быть, те самые, что накануне вечером натирали его и Лейлу маслом, но на этот раз они принесли еду.

Здесь было вареное мясо, свежие лепешки, изюм и орехи.

Каспару не очень хотелось есть, но он понимал, что не должен огорчать хозяйку, поскольку от взаимоотношений с ней зависела его жизнь и жизнь бойцов его отряда.

Как порядочный молодой муж после первой брачной ночи, Каспар стал демонстрировать хороший аппетит и отведал всего, что ему подавали.

– Теперь я хочу отнести что-то и моим друзьям, Лейла, – сказал он новоприобретенной супруге.

Та вопросительно на него посмотрела, не понимая.