Каспар Фрай (авторский сборник), стр. 3

На недельку Каспар рассчитывать никак не мог. Хотя ему, конечно, хотелось продлить свой отпуск. Тем более что денег хватало и так скоро искать работу ему не требовалось.

Помнил Каспар и слова герцога, что через две недели тот ждет появления своего наемника в замке Ланспас. Только человеку несведущему герцог мог показаться добрым, Каспар же знал, что это не так и хорошее расположение его светлости объясняется лишь тем, что пока что Каспар Фрай по прозвищу Проныра успешно выполнял все задания.

Ему были известны и другие примеры, когда возвращавшийся ни с чем доверенный человек герцога заканчивал свои дни в сырых подвалах замка Ланспас или, если везло, ему сразу отрубали голову. Герцог не любил невезучих, и еще он не имел привычки оставлять в живых слишком информированных о его делах людей.

– И все же, Генриетта, – заметил Каспар в ответ на наставления своей экономки, – я наведаюсь в свой тренировочный зал…

– Не ходите, ваша милость. Вы еще слабы и зашибете себя до крови этим страшным драконом…

– Ты хотела сказать – «петлей дракона»?

– Да, «петлей дракона», будь она неладна.

– Не бойся, Генриетта, пока я не встану на ноги как следует и не обрету былую форму, я к «петле дракона» и близко не подойду.

На следующее утро, сразу после плотного завтрака, состоявшего из овсяных оладушек со сливками, Каспар пришел в зал.

Во время его почти месячного отсутствия Генриетта поддерживала в зале безупречный порядок. На деревянных брусьях, из которых были собраны тренажеры, хозяин не заметил ни одной пылинки. Все тренировочное оружие – от тупых зазубренных секир и до двуручных мечей, было ровно расставлено вдоль стены, поскольку никакие стенные крюки этой тяжести не выдерживали.

Каспар переобулся в мягкие туфли, надел холщовую простеганную рубашку и решил начать разминку с шестифутового меча.

Первое упражнение было простым, и Каспар проделывал его на тренажере, называвшемся «каруселью». На «карусели» требовалось ударить по железке, имитировавшей меч противника, и тогда «карусель», совершив оборот, наносила неожиданно резкий и сильный удар закрепленным на цепи ядром. Опасность «карусели» состояла в том, что при разной силе удара ядро выскакивало под самыми разными углами и отразить его было сложно.

Это упражнение помогало отработать быстрый отскок.

Поработав на «карусели» до первой испарины, Каспар перебросил меч в левую руку и продолжил занятия. Когда «карусель» ему надоела, он перешел к «граблям».

На «граблях» после удара по железной подставке требовалось не только уворачиваться от ядра на цепи, но и подпрыгивать, избегая удара по ногам шестигранной дубовой палкой, которая и называлась «граблями».

Примерно через час непрерывных упражнений Каспар, тяжело дыша и обливаясь потом, присел на скамью возле стены.

В этот момент в зале появилась Генриетта.

– Ваша милость, – строго произнесла она, – вы еще слишком слабы, чтобы махать вашими железками.

– Я больше не буду, – ответил Каспар. А затем уточнил: – Сегодня больше не буду… Я размял кости, и этого на сегодня довольно. Чем мы еще с тобой займемся?

– Вы должны принять ванну с травами, ваша милость. А потом я натру вас бальзамом.

– Ну что ж, я готов, – усмехнулся Каспар. – Теперь я буду принадлежать только тебе.

В ответ на эту шутку на щеках Генриетты появился румянец. Каспар знал, что его экономка влюблена в него.

Он неоднократно предлагал ей хорошее приданое, с которым она могла устроить свою личную жизнь, благо женихи в городе водились, однако Генриетта отказывалась.

Каспар считал, что в этом была и его вина. Еще на первом году пребывания Генриетты в его доме он пару раз просыпался в ее постели. В этом отчасти были виноваты пьянки, которые устраивал советник герцога и начальник его канцелярии – граф Ратинер.

Сам Ратинер гордился тем, что ежегодно отправлял в деревню дюжину беременных служанок и набирал себе новых.

– Я уже настругал младенцев на две деревни! – хвастался он.

Однако в планы Каспара такие развлечения не входили. Он считал, что смешивать любовные шашни и работу нельзя. Это вредило делу.

Несколько раз Фрай намеренно напоминал Генриетте, что их связывает крепкая, проверенная временем дружба, но при этом примечал в ее глазах затаенную печаль. Как видно, дружить со своим хозяином Генриетте вовсе не хотелось.

5

Весть о том, что Каспар Фрай вернулся в город и разбогател, быстро разнеслась среди его кредиторов.

Получившие свои деньги лавочники не прекращали визитов и с воодушевлением предлагали все новые товары.

При этом мясник нахваливал конину, выдавая ее за мясо ламы, портной обещал белье из тонкого шелка, а сапожник притащил сапоги с серебряными шпорами, уверяя, что от таких шпор кони не то что скачут, а просто летят над землей.

Наконец минула неделя с тех пор, как Каспар вернулся из земель негостеприимных степняков. Ежедневные тренировки укрепили его мышцы, волшебный бальзам Генриетты и травяные ванны затянули раны, и Каспар почувствовал себя достаточно здоровым, чтобы после долгого перерыва выйти в город.

К тому же у него оставались кое-какие дела и требовалось занести родственникам погибших солдат приготовленные деньги.

День, когда Каспар Фрай решил отправиться в город, выдался на редкость теплым и солнечным. Однако он все же надел легкий плащ, под которым в случае необходимости можно было спрятать дополнительное оружие.

Что поделать – работа у Фрая была такая, что он легко наживал врагов и часто терял друзей.

Обход домов осиротевших родственников занял немного времени, поскольку все они жили в одном квартале – в рабочей слободе, где селились люди небогатые.

Вдовы, безутешные матери и настороженные дети, они с унылой покорностью выслушивали страшный и однообразный рассказ «его милости» и, казалось, лишались самой жизни прямо на его глазах. Однако когда он доставал золото, они пробуждались. В их глаза возвращался блеск, они улыбались и, наверное, забывали о потере, которая грозила раздавить их всего мгновение назад.

«Как много значит здесь золото, и как мало значит жизнь человека», – думал Каспар, наблюдая эти неожиданные изменения.

Раздав деньги и покинув бедную слободу, он почувствовал необычайное облегчение и направился к расположенной неподалеку рыночной площади.

Здесь царила уже другая жизнь. На площади кричали зазывалы балаганчиков, хорошо одетых мужчин хватали за рукава навязчивые проститутки, и никому не было никакого дела до того, сколько своих солдат Каспар оставил на той злосчастной дороге.

Впрочем, шумные балаганы и базарная суета подняли Каспару настроение. Трудно было предаваться невеселым мыслям посреди этого огромного представления.

Каспар улыбался молодым девушкам, смеялся плоским шуткам балаганных клоунов, пробовал торговаться за седла и уздечки и даже выяснял цену деревянной посуды, которая ему уж точно была без надобности.

Вместе с тем какое-то предчувствие новой опасности стало преследовать его. Несколько раз он оборачивался – ему казалось, что кто-то пристально на него смотрит. Однако вокруг были только веселые люди, хохотавшие над проделками театральных артистов, да вспотевшие от крика продавцы, пытавшиеся перекричать друг друга.

Сделав по рыночной площади круг, Каспар отправился на улицу Кожевников, где располагалось заведение, никак не связанное с кожевенным производством.

Это был кабак.

Не то чтобы дорогой, но и не из дешевых.

Здесь можно было встретить жуликоватых купцов, сбывающих подгнивший товар, сержантов из стражи герцога, договаривающихся о визите проституток, а также ищущих работы наемников: от туповатых убийц до ветеранов, которые, пройдя не одну войну и сохранив на плечах голову, вдруг понимали, что ничего другого, кроме как воевать, они делать не умеют.

Именно в этом кабаке, носившем название «Бешеный осел», Каспар и набирал свои маленькие армии, предпочитая брать ветеранов. Впрочем, в некоторых случаях он приглашал в поход и парочку инициативных придурков, которые ежечасно мечтали о подвигах.