Каспар Фрай-2 (авторский сборник), стр. 26

«Упаду — пусть добивают», — пронеслась в голове предательская мысль. На мгновение замешкавшись, он прозевал тяжкий удар щитом в лицо и рухнул без чувств. Фундинул пытался отогнать от него врагов, яростно контратакуя, но его ударили под колено, и он тоже упал.

Побежденных Бертрана, Фундинула и Аркуэнона туго спеленали веревками, а освободившиеся пехотинцы пришли на помощь своим подуставшим товарищам. Углуку и Каспару стало совсем худо, кольцо вокруг них сужалось, враги попались на редкость умелые и крепкие.

— Остановитесь! — скомандовал толстяк, и его воины отошли. — Сдавайтесь, вам не выстоять!

— Нет уж, — ухмыльнулся Каспар. — Это не в наших правилах!

— Как хотите, — покачал головой толстяк и махнул рукой, отправляя воинов в атаку.

Пот по лицу Каспара стекал в три ручья, шлем был потерян, и несколько касательных ударов рассекли кожу на голове до крови. Сил уже не осталось, и бывалый наемник дрался только на одной злости, ему было досадно, что они нарвались на противников, против которых ничего не могли сделать.

В какой-то момент ему показалось, что слева промелькнула быстрая тень, Каспар попытался закрыться, но понял, что не успевает. Его ударили по голове — и все было кончено.

32

Очнулся Каспар оттого, что кто-то похлопал его по щеке. Он открыл глаза и обнаружил, что лежит на земле, связанный, а рядом стоит тот самый толстяк, что командовал напавшими на них копейщиками. Теперь он был без шлема, и его лоснящееся от пота лицо не выражало ничего, кроме любопытства.

— Живой, — констатировал толстяк. — Хорошо. Значит, ты и есть предводитель этой банды? Первый раз вижу такую пеструю компанию — люди, гном с орком, да еще и эльф. Самый настоящий, а не полукровка из Синих лесов.

Неподалеку гневно фыркнул Аркуэнон. При всяком упоминании о родичах из Синих лесов выдержка изменяла эльфу.

Каспар молчал.

— Не хочешь отвечать? Ну ничего, еще разговоришься, палачи моего хозяина князя Збычека умеют развязывать языки — у них к этому делу большие способности.

Толстяк засмеялся.

Каспар отвернулся, и толстяк настаивать не стал, он отошел и о чем-то заговорил со своими солдатами. Неподалеку возился с ранеными лекарь, полотенце в его руках было в темных пятнах крови.

— Это он запугать нас хотел, ваша милость, — сказал гном; он лежал неподалеку — без шлема, борода спуталась и выглядела жалко.

Каспар вздохнул; в голове гудело, раны и ушибы, не замеченные в горячке боя, теперь давали о себе знать.

— Похоже на то, — сказал он, потом с трудом перевернулся на бок, сел и огляделся.

Они — все пятеро — были живы и, связанные, лежали на обочине. Орк морщился то ли от боли, то ли от горечи, что угодил в плен. Бертран, как мог, массировал связанными руками колено, рядом валялась смятая накладка.

Эльф просто смотрел в небо, равнодушно, словно все происходящее не имело к нему никакого отношения. Черный шнурок свалился с его волос, и они были в беспорядке. Каспар даже почувствовал на миг некоторое злорадство: наконец-то безупречный Аркуэнон выглядел как все.

Рядом стояли двое часовых с обнаженными мечами, другие воины укладывали на телеги погибших в стычке.

— Неплохо мы их отделали, — не без гордости произнес Углук. Его лицо украшал синяк, имевший на зеленоватой коже свинцовый оттенок.

— Да, повоевали хорошо, — согласился Бертран. — Интересно, какой смерти они нас предадут за такое геройство?

Развить эту тему они не успели — толстяк отделился от группы солдат и, властно махнув рукой, крикнул:

— Пленников — на лошадей!

Каспар подумал, что их закинут поперек седел, как какие-нибудь трофеи — с пленниками обычно не церемонились, но двое дюжих воинов развязали ему ноги, помогли сесть в седло и снова связали их, пропустив веревку под брюхом лошади. Повод сунули меж стянутых ладоней, таким образом давая полнейшую свободу.

Так же учтиво обошлись с Бертраном, Углуком и Аркуэноном, а когда очередь дошла до Фундинула, дело застопорилось.

— Куда вы меня, куда? — закричал гном, с ужасом глядя на мардиганца, к которому его тащили. — Нет! Только не на лошадь! Только не на ло-ша-адь!

Фундинул завизжал, как поросенок, и принялся брыкаться, повалив волочивших его солдат.

— Да что с ним такое?! — возмутился толстяк. — Дайте ему плетей, чтобы был посговорчивее!

— Эй, почтеннейший, не нужно плетей — он очень лошадей боится, — подсказал Каспар.

— И что, побежит за нами пешим? — усмехнулся толстяк.

— Отдайте ему мула, он лишь на нем ездит…

— Мула? — Толстяк оглянулся.

Мул действительно имелся, он стоял возле кустов и методично объедал с них листья.

— Давайте сюда мула, — приказал толстяк, и Шустрика подвели к гному.

Оказавшись в седле, Фундинул счастливо заулыбался:

— Я так за него переживал, ваша милость, боялся, как бы эти разбойники чего с ним не сделали!

— К счастью, все обошлось, Фундинул, — сказал Каспар.

Воины князя Збычека удивленно поглядывали на гнома, сейчас он выглядел как туху — лесовичок, с длинной бородой, куда набились травинки и прошлогодние листья.

Толстяк махнул рукой, и колонна, состоявшая из пленников и охранявших их солдат, тронулась.

Они не проехали и мили, когда Углук начал вздыхать:

— Эх, как брюхо-то подводит. Интересно, когда нас кормить будут? Эй, хозяин, — обратился он к одному из ехавших рядом конвоиров. — Кормить-то будете? У меня последнее желание имеется — наесться каши или бобов с салом.

— Моя бы воля, я бы тебя… — злобно процедил солдат, и орк отвернулся.

— Видать, умру голодным, — грустно произнес он. — Что может быть страшнее?

— Наш князь потчует незваных гостей плетями и батогами, — подал голос другой всадник, с огромной вмятиной на кирасе. — А тем, кто особенно придется по сердцу, — дыбу вместо обеда.

— Не самое полезное блюдо, — заметил Бертран.

Далее ехали молча, даже неугомонный Фундинул притих и монотонно раскачивался в седле.

Каспар ехал последним в веренице пленников. Мысли о побеге не давали ему покоя, ведь несмотря на то, что лошадь под ним была чужая, она хорошо слушалась, а это значило, что ею можно было управлять даже со связанными руками. Но как подать сигнал товарищам? Да и Фундинул мог не удержаться в седле — он не был искусен в верховой езде, к тому же все оружие отряда оставалось на телеге, что ехала спереди. Расстаться с «Железным дождем» и старым добрым мечом Каспару не хотелось, да и орк вряд ли захотел был лишиться своего двуручника, как гном — топора, а эльф — лука.

О родовом мече фон Марингера и говорить было нечего, одно слово — семейная реликвия.

Мысли давались трудно, удар по голове, сваливший Каспара, был силен, и хотя до крови голову не расшибли, на темени осталась изрядная шишка, она пульсировала болью и не давала о себе забыть.

Расслабившись, Каспар стал невольно прислушиваться к разговорам солдат князя. В основном они обсуждали недавнюю схватку и перечисляли имена товарищей, что погибли или получили мучительные раны.

— …а Товору гном ногу отсек — одним ударом. Он истек кровью.

— Ох, бедняга.

«Да, попали мы в переплет», — подумал Каспар и попытался представить, что их ждет впереди. Заточение? Пытки? А может, то и другое?

— …еще троих видели, чудно они выглядели и ужас как страшно.

Каспар снова стал прислушиваться.

— А чего же не поймали, если их трое было?

— Да я же говорю — страшные были до жути!.. Сами дрожат, будто призраки над болотом, мы к ним, а они — раз! И будто и не было никого. Жуть!

— А не врешь?

— Чем хочешь поклянусь. Товор тоже видел, но теперь-то уж он не свидетель.

Каспар чуть подогнал лошадь шпорами и почти поравнялся с Аркуэноном, однако поговорить не успел. Спереди раздались шум, крики, из придорожных зарослей на колонну посыпались стрелы.

Солдаты полетели с лошадей, другие с оружием в руках бросились в контратаку.