Последняя охота Серой Рыси, стр. 55

Обитатели луга находились в страшной тревоге, пока продолжался сенокос. Сначала они скрывались под срезанной травой, чувствуя себя в безопасности, так как враг не мог их там увидеть. Следующий день они провели, прячась под длинными рядами сохнувшего сена, которое было полно кузнечиков и увядших головок клевера. Когда же всю скошенную траву сгребли вместе и сложили в копны, они перебрались к копнам. Но уже на следующий же день они очутились под жгучими лучами солнца, так как все копны увезли прочь на телегах. И этот день был полон ужасов для обитателей луга! Рыжий ирландский терьер, прибежавший вслед за косцами, с громким лаем бросался под копны и сотнями губил несчастных мышей. Зато бурая крыса и ее подруга жили спокойно, оставаясь все время в норе.

Когда сено убрали, — частью отвезли в сараи, а частью искусно сложили в высокие стога, — для жителей лугов и полей настало плохое время: вся поверхность земли оказалась совершенно открытой днем для глаз ястребов и ворон, а ночью для грозных сов. Некоторые обитатели луга поселились тогда на плоскогорье, другие устроили колонии по берегам ручья, третьи наконец вернулись назад к плотине, на солончак, где траву еще не косили, а остальные неблагоразумно забрались под стога сена, сделавшись таким образом легкой добычей ласок. Но скоро короткая и густая зелень снова поднялась над землей, зрея для второго сенокоса. Опять появились подземелья, снова закипела жизнь. Но опасностей стало гораздо больше, так как умные вороны скоро поняли, что сильным клювом легко проткнуть тонкие и не слишком плотные крыши подземных ходов.

Скоро выпал густой и холодный снег — враг всех зверей, но друг крысиного и мышиного племени. Он покрыл луга вплоть до самой воды. Мыши и крысы проложили в нем удобные коридоры. Пищи у грызунов было достаточно: они могли прекрасно жить, поедая стебли трав и корни растений. И ни один враг не мог пробраться к ним; опасность грозила им только тогда, когда они выходили подышать свежим воздухом. Днем крысы скрывались в своих подземельях, а ночью затевали игры на поверхности твердого снега. Вот тут-то обыкновенно их и постигали всяческие бедствия. Ястребы, правда, улетели, а вороны спали, но зато совы, лисицы и ласки спускались с гор утолять свой голод. Самыми опасными врагами грызунов были совы, очень быстрые и проворные. Иногда к ним присоединялись еще, наводя ужас на всех мелких зверьков, их огромные сородичи с севера, которых гнал сюда голод и холод с далеких полярных пустынь. Веселые пляски крыс на тускло освещенных равнинах то и дело прерывались разными трагедиями. Но память грызунов была коротка: их опасные забавы ни на минуту не прекращались, и их пушистые армии редели с поразительной быстротой.

Но бурая болотная крыса оставалась по-прежнему невредимой. Она хорошо спрятала все входы и выходы своих подземелий, скрытые среди колючих стеблей розовых кустов, поднимавшихся на пять-шесть дюймов над поверхностью снега. Один выводок за другим рождался и вырастал у нее в норе. Ее первая подруга куда-то загадочно исчезла. Крысе было не особенно удобно расспрашивать об этом ястребов и куниц, и она не могла разузнать, куда девалась ее подруга. Да и кроме того место пропавшей было вскоре занято другой. Но с самой бурой крысой ничего не случилось. Выходя ночью поиграть, она прыгала в тени розовых кустов, спасаясь таким образом от совиных глаз и когтей.

Был уже конец зимы, когда с бурой крысой случилось самое страшное из всех ее приключений. Избегая открытых мест, она привыкла забавляться под своим родимым кустом. Она искусно плавала, ныряла, как ее родственница, мускусная крыса, или как давнишний ее враг — выдра. Она умела проплывать под водою большое расстояние, отыскивая свежие корни водяных лилий, крошечных ракушек, водяных улиток, полуокоченевших жуков и разных личинок. Вода в речке во время замерзания поднялась высоко, а затем сжалась и отстала от своей ледяной коры, так что между льдом и поверхностью реки получилось воздушное пространство. Бурая крыса прорыла шахту, которая вела от куста роз под лед. Зимняя охота в реке была довольно опасна, так как неподалеку жила большая выдра, которая тоже любила охотиться подо льдом. Но мудрая бурая крыса знала, что осторожность всегда может спасти ее от выдры. Гораздо опаснее была громадная щука, поселившаяся возле плотины. Бурая крыса видела ее всего только раз. Издали она показалась ей очень длинной, прямой, серовато-зеленой. Но и этого одного раза было довольно, чтобы крыса удесятерила свою осторожность.

И вот однажды, когда бурая крыса после плавания вниз по реке спешила домой, она была встревожена громким стуком на поверхности льда, недалеко от заднего входа в ее подземелье. Кто-то пробивал топором отверстие во льду. Бурая крыса стремительно поплыла назад вниз по течению. Ей казалось, что стук топора преследует ее по пятам. Спрятавшись в одном из самых скрытых уголков воздушного пространства, она ждала, когда стук прекратится. Затем с необыкновенной осторожностью она снова пустилась вверх по течению.

Приближаясь к дому, крыса увидела на дне речки круглое пятно света, которое проникало через отверстие во льду. В середине этого яркого круга висел, медленно колыхаясь в воде, большой кусок жирной свинины. Бурая крыса никогда не видела свинины, но угадала, что свинина, должно быть, очень вкусная вещь. Очень осторожно она подплыла ближе, чтобы исследовать таинственное блюдо. Почему бы не полакомиться? Но в ту самую минуту, когда она уже хотела схватить кусок, сверху раздался снова тот же страшный стук. Бурая крыса приняла это за предостережение и в паническом ужасе пустилась вниз по реке.

Но через несколько минут грозные звуки прекратились, и мужество снова вернулось к беглянке. Она решила непременно попробовать таинственный соблазнительный кусок. Вдруг она услышала слабый плеск. Вспомнив большую щуку, она оглянулась назад.

Да, ужасная щука, как тень, скользила за ней.

Бурая крыса была искусным пловцом. Она помчалась с необыкновенной скоростью, превратившись в бурую полоску, которая, словно молния, рассекала воду. Из-под ее меха выходил крошечными пузырьками воздух, подымаясь вверх и разбиваясь о ледяную крышу. Но щука плыла еще скорее и быстро ее нагоняла. Проплывая мимо куска свинины, крыса поняла, что щука догонит ее. Вход в нору был еще очень далек. Но она вспомнила крошечную воздушную дырку у самого берега. Дырка так мала, что вряд ли она в ней поместится. Но другого выхода не было.

Не поздно ли? Она уже видела вблизи себя длинное и страшное тело прожорливой хищницы. Употребив последнее судорожное усилие, от которого едва не разорвалось ее сердце, она добралась до воздушной дырки, поднялась наполовину из воды и в последнюю минуту перед смертью обернулась в страхе назад.

К великому ее удивлению, щука больше не гналась за ней. Она находилась в середине того столба света, который лился из отверстия во льду. Таинственный кусок исчез, но бурая крыса не заметила этого. Все внимание ее было поглощено каким-то странным и ужасным поведением щуки. Ее длинное серо-зеленое тело раскачивалось взад и вперед, то выходя из яркого круга, то снова попадая в него. Страшные челюсти рыбы двигались из стороны в сторону, и бурая крыса увидела между ними тонкую веревку, которая тянулась наверх и уходила наружу. Еще минута — и щука прыгнула прямо вверх, взволновав вокруг себя воду, и пропала.

Все это было совершенно непонятно для бурой крысы. Она дрожала всем телом. Несколько минут сидела она, не смея пошевелиться. Никогда еще ей не было так страшно. Наконец, все еще в нерешительности, она направилась прямо к своему подземелью и укрылась в самом отдаленном углу норы. Она никак не могла понять, почему так бесследно исчезла большая щука.

ЕДИНСТВЕННЫЙ

I

Родился он не в темной горной пещере, подобно тысячам своих угрюмых предков, а в тесной железной клетке, на соломе. Вместе с ним родились два брата и сестра. Жить им предстояло в неволе. Вот почему молчаливая и неукротимая мать их, которая безумно любила свободу, не в силах была перенести ту мысль, что детеныши обречены на жизнь в рабстве, и хотела без всякой пощады убить их, когда еще слепые они сосали ее грудь. Но бдительный сторож предупредил ее намерение. Щенки большого лесного волка, рожденные в неволе, — существа редкие и драгоценные. Вот почему четырех маленьких волчат, беспомощных и визжавших от голода, передали на попечение приемной матери — собаке, огорченной недавней потерей своих собственных детей.