Планета Вода (сборник), стр. 44

– Опять вы! И опять без спроса! На этот раз даже не позвонили! Сначала полоумная директриса чуть все не испортила – где только ваш доктор Ласт нашел такую идиотку? Пришлось брать первую попавшуюся куклу, даже без осмотра! А теперь вы решили отравить мне наслаждение? Убирайтесь к черту!

Дверца была маленькая, близко от угла. Эраст Петрович нашел шов, стал его ощупывать.

– …Но на этот раз вы опоздали, принц. Так что уходите, не мешайте работе вдохновения.

Щелчок. Дверца открылась.

Эраст Петрович увидел ослепительно белую кафельную комнату, посередине которой, в окружении цветочных ваз, стояла ванна на фигурных ножках. Рядом стоял человечек со вздыбленными, словно от электричества, седыми волосами и неестественно багровым лицом. Он глядел на Фандорина, разинув рот.

– Кто вы?! Какого дьявола… – пролепетал Кранк, пятясь.

Эраст Петрович не собирался пачкать руки убийством существа, не способного к сопротивлению. Однажды, много лет назад, в похожей ситуации он поступил подобным образом – и много лет потом испытывал мучительное ощущение, что никак не отмоет палец, нажавший на спусковой крючок. Довольно было бы запереть «лилиевого маньяка» в этой комнате, чтобы не мог убежать, когда включится сирена. Пусть монстр останется на дне море, подальше от земной поверхности.

Но сделав несколько шагов вперед, Фандорин увидел, что вода в ванне вся розовая. Внутри лежала девочка, белое личико которой было окружено нимбом плавающих золотистых локонов. Глаза девочки, обрамленные длинными пушистыми ресницами, были скорбно сомкнуты.

Мертва…

И Фандорин забыл о гигиене. Подлетев к перепуганному человечку, он ударил его ребром ладони по шее, вложив в это движение всю энергию Ки, а заодно всю ненависть к жестокой и злобной стихии, уродующей гармонию мира.

Голова Кранка скособочилась, будто одуванчик на сломанном стебле. «Лилиевый маньяк» не заслуживал такой легкой смерти. Лучше бы он колотился в запертую дверь, воя от ужаса в унисон аварийной сирене. Но сожалеть и раскаиваться было поздно.

«Будем надеяться, что на том свете есть и суд, и возмездие. А впрочем, не наше дело. Мы что могли – сделали», – сказал себе в утешение Эраст Петрович и посмотрел на часы.

Два часа сорок девять минут.

Маленькое дело сделано. Теперь – большое.

Обратная дорога не заняла и минуты.

– Беллинда! – крикнул Эраст Петрович, быстро идя по коридору. – Ты г-готова? Где ты?

– Я здесь, – откликнулась девочка из кабинета.

Она стояла посреди комнаты с несчастным лицом, кусая губы, и по-прежнему была в ночной рубашке.

– Так и не оделась? – недовольно сказал Фандорин, переступая порог. – Давай быстрее! Время еще есть, но его м-мало…

По его позвоночнику сверху вниз пробежала обжигающая огненная молния, забрав с собой всю силу и отключив сознание. Эраст Петрович нырнул в непроницаемо черный омут, прокрутился там в бешеном водовороте, рванулся назад, к свету, и вынырнул обратно на белый свет. Но на белом свете всё успело перемениться. Теперь Фандорин не стоял, а сидел. Запястья его были скованы за спиной, щиколотки прицеплены к ножкам стула.

Тряхнув головой, чтоб прояснилось зрение, Эраст Петрович увидел перед собой принца. Тот прижимал к себе и гладил по волосам горько плачущую Беллинду. А Фандорину подмигнул:

– Становится похоже на ярмарочную комедию, да? Капитан Фракасс получает очередную плюху. Только на сей раз ультрасовременную – разрядом тока. – Он держал в руке какой-то черный брусок – точно такой же был у Финча. – Одно из полезных изобретений моей лаборатории. Называется «электрический шокер».

– Простите меня, Пит, простите! – всхлипнула Беллинда, умоляюще глядя на Эраста Петровича. – Но вы бы всё здесь уничтожили, и он бы умер. Он не смог бы жить без своего морского королевства! Я не могла его предать!

«Здесь есть телефон или какая-то иная система внутренней связи, по которой девочка вызвала Наполеона, – сказал себе Фандорин, на миг прикрыв глаза. – Худшее из поражений то, которое было без пяти минут победой. Вывод на будущее: когда есть два дела, большое и маленькое, начинать нужно с главного дела, а второстепенное оставлять на потом».

Он посмотрел на Беллинду.

– Что ж, ты сделала свой выбор. Он будет жить, а умру я.

– Нет, нет! – закричала она. – Вы не умрете, он пообещал! Пусти меня, Наполеон!

Она высвободилась, подбежала к Эрасту Петровичу, опустилась на колени и снизу вверх заглянула в глаза.

– Я хочу вам объяснить… Хочу, чтобы вы поняли и не смотрели на меня так… Он – чудовище. Но он не настоящее чудовище. Он на самом деле принц. Просто его заколдовали и превратили в чудовище. И вот он жил в своем заколдованном дворце, делал всякие страшные вещи. И наделал бы еще больше ужасов. Он ведь заколдован! Но появилась я, и я его расколдую. Только я одна могу это сделать! Я одна могу снова превратить чудовище в прекрасного принца! Вы мне нравитесь, вы мне очень-очень нравитесь. Но я вам не нужна. Вас никто не заколдовывал и не заколдует. Вы можете жить и без меня. А он не может. Он без меня пропадет. Он совершит много зла, погубит много людей и погибнет сам. Простите меня за то, что я вас предала. Пожалуйста!

– Ты меня не п-предавала, и прощать тебя не за что, – устало сказал Эраст Петрович. – Ты ведь мне ничего не обещала.

– Она обещала, что вы останетесь жить. – Наполеон взял девочку за руку, поднял с пола и обхватил за плечо. – Так и будет. Я помещу вас в изолятор. Убежать оттуда невозможно. После победы я вас отпущу. Вы увидите, как преобразится мир, когда им будут управлять единый разум и единая воля. И, может быть, мы еще подружимся.

Эраст Петрович скрипнул зубами. Он только что сделал новое открытие в науке о поражении, которую постигал сегодня этап за этапом. Оказывается, поражение легче переносить, если знаешь, что сейчас умрешь. Гораздо тяжелее, если выясняется, что с поражением придется жить…

– Вы считаете, что вам есть за что меня ненавидеть, – продолжал принц. – Но это не так. История с мистером Кранком, насколько я понимаю, закончена. Честно говоря, я испытываю по этому поводу двойственное чувство. С одной стороны, безумно жалко гениального ученого. С другой… – Он дернул плечом. – Ладно. Эта неприятная страница перевернута. Но есть еще одно обстоятельство, благодаря которому ваше отношение ко мне переменится. Я не стал вам говорить про это, когда намеревался вас убить. Но раз принцессе угодно, чтобы вы жили, скажу. У меня есть известие, которое вас обрадует.

– Это н-навряд ли, – хмуро сказал Фандорин. На этом свете не оставалось ничего такого, что могло бы его обрадовать. А значит, нечего терзаться из-за поражения. В конце концов всякая жизнь обречена закончиться поражением и победой смер…

– Оооо!!! – раздался вдруг за дверью вопль. – Масака?!

Благородный муж и победа

28 октября 1903 года. Атлантис

Последнее, что увидел Маса в момент взрыва – разлетающийся на мелкие осколки иллюминатор. Соленая вода ударила в лицо, будто из брандспойта, отшвырнула к борту, после чего карада и рэйкон на время разлучились.

Вновь они соединились в очень странном месте. Оно было сплошь серое.

Маса похлопал ресницами, повел одеревеневшей шеей и ничегошеньки не понял. Только что жив, потому что карада ныла, рэйкон же был спокоен. На том свете – хоть по-буддийски, хоть по-христиански – полагалось бы наоборот.

Сел, пощупал себя. Кости вроде целы. Шумит в ушах, но не сильно.

Тогда стал осматриваться: почему всё серое?

Скоро уяснил, что находиться в замкнутом, довольно тесном пространстве. Пол, стены, потолок тусклого серого, то есть вообще никакого цвета. Двери не видно. На полу кружок, диаметром примерно в два сяку. Другой кружок поменьше на стене. Судя по швам, это были отверстия или какие-то окошки, но открыть их не получилось.

Еще на одной стене были металлические скобы, числом четыре: две наверху, две внизу.