Ребекка (другой перевод), стр. 12
Трубка молчала. Затем суровый голос — не то мужской, не то женский — повторил:
— Миссис де Винтер?
— Вы ошиблись. Миссис де Винтер умерла более года назад.
— С вами говорит миссис Дэнверс. Я звоню по домашнему телефону.
Я совсем растерялась: не ожидала, что именно мне может кто-то позвонить..
— Извините, что побеспокоила вас. Я только хотела узнать, желаете ли вы видеть меня и одобрено ли меню сегодняшнего обеда.
— О, конечно. Я уверена, что все в порядке, не беспокойтесь.
— Я все же считаю, что вам лучше посмотреть его. Оно лежит на столе рядом с вами.
Я быстро нашла меню и просмотрела его.
— Очень хорошо, миссис Дэнверс, все правильно.
Но я так и не поняла, что это: меню обеда или ленча.
— Если вы желаете что-нибудь изменить, миледи, скажите мне об этом. Обратите внимание: я оставила пустое место для соуса. Миссис де Винтер всегда очень придирчиво выбирала соусы.
— А как вы думаете, что понравилось бы мистеру де Винтеру?
— У вас, миледи, нет какого-либо излюбленного соуса?
— О нет, миссис Дэнверс.
— Мистер де Винтер, полагаю, выбрал бы винный соус.
— Значит, именно его и надо подать.
— Извините, миледи, что я оторвала вас от письма.
— Но я вовсе не писала письмо.
— Почту мы обычно отправляем в полдень. Роберт придет за вашими письмами. Если же вам понадобится что-нибудь срочное, позвоните по домашнему телефону, и Роберт пойдет на почту немедленно.
— Благодарю вас, миссис Дэнверс.
Я подождала. Она больше ничего не сказала и повесила трубку. Та, что раньше сидела за этим столом, не теряла времени попусту. Она писала письма, проверяла меню и не отвечала: «Да, миссис Дэнверс», «Конечно, миссис Дэнверс».
Кому же я могу написать письмо? Напишу-ка я миссис ван Хоппер. Какая ирония судьбы! В собственной комнате, за собственным столом и — некому писать… И я написала миссис ван Хоппер — женщине, которую я терпеть не могла и которую никогда больше не увижу. Я писала: надеюсь, переезд в Америку был удачен, здоровье дочери и внучки поправилось и что в Нью-Йорке, вероятно, хорошая погода.
Впервые я обратила внимание на свой почерк и сравнила его с почерком Ребекки. Бесхарактерный, неразборчивый почерк плохой ученицы второразрядной школы.
9
Вдруг я услышала шум подъехавшего автомобиля и в испуге вскочила. Было только двенадцать, и Максим еще не вернулся домой. Это, очевидно, миссис Леси и ее муж, майор Леси. Я хотела было убежать в сад, надеясь, что Фритс скажет: «По-видимому, миссис де Винтер в саду».
Но через окно я услышала голоса и поняла, что гости идут именно через сад. Я отошла от окна, чтобы меня не увидели, вышла из комнаты и начала бродить по дому.
Мне встретилась девушка со щеткой и совком. Она испуганно уставилась на меня и, заикаясь, ответила на мое приветствие:
— С добрым утром, миледи.
Видимо, я попала к черному ходу, а надеялась вернуться в спальню и просидеть там до ленча.
Открыв наугад какую-то дверь, я оказалась в широком темном коридоре. Прошла по нему, снова открыла дверь — комната с закрытыми ставнями. Мебель сдвинута к стенкам и покрыта чехлами. Свет сюда проникал через единственное не закрытое окно. Я подошла к нему. Море! И так близко подходит к дому, что на оконные стекла падали редкие брызги. Да, хорошо, что я живу в восточном крыле, не слышу шума моря и любуясь розарием.
Я пошла обратно и уже спускалась по лестнице, когда одна из дверей открылась, и я увидела миссис Дэнверс.
— Я заблудилась, — объяснила я. — Ищу свою комнату.
— Вы, миледи, попали в другой конец здания. Вы в западном крыле.
— Понимаю.
— А здесь вы заходили в комнаты?
— Открыла одну дверь, там темно, и мебель закрыта чехлами.
Очень жаль. Я не хотела нарушать здешние порядки и мешать вам.
— Если вы желаете осмотреть эти комнаты, скажите мне об этом. Они полностью обставлены и привести их в жилой вид можно очень быстро.
— Нет-нет, не надо!
— Может быть, вы хотите, чтобы я показала вам все западное крыло?
— Нет, не нужно. Я должна спуститься вниз.
Она шла за мной, как конвоир за арестантом.
— Я еще утром хотела предложить вам осмотреть западное крыло, но не решилась отрывать вас от писем.
Мы дошли до выхода, и она открыла передо мной дверь.
— Удивительно, как вы могли заблудиться. Парадная дверь в западном крыле совсем не похожа на вход в восточное крыло.
— Но я не выходила из здания.
— Значит, вы прошли по служебной лестнице?
— Очевидно, так.
— А вы знаете, миледи, что полчаса назад в Мандерли приехали миссис и майор Леси?
— О нет, это мне неизвестно.
— Фритс, наверное, провел их в гостиную.
Миссис Дэнверс стояла за моей спиной, как черный страж, и уж теперь я должна была идти в гостиную.
Перед дверью я остановилась, прислушиваясь. Из гостиной доносилось несколько голосов, среди которых я узнала и голос Максима.
— Вот она, наконец? — сказал Максим. — Где ты пряталась? Мы уже хотели обратиться в сыскное отделение. Познакомься: Беатриса и Жиль Леси, а это — Фрэнк Кроули.
Беатриса была высокой и красивой, но красота ее была жестковата, как у женщин, хорошо разбирающихся в лошадях и собаках, умеющих хорошо стряпать. Она посмотрела мне в глаза и обратилась к Максиму:
— Полная противоположность тому, что я ожидала, и вовсе не соответствующая твоему описанию.
Все рассмеялись, и я вместе со всеми. Что же такое мог написать ей Максим?
— Жиль Леси, — снова представил мне Максим.
Майор сжал мою руку в своей громадной лапище и улыбаясь разглядывал меня сквозь очки.
— Фрэнк Кроули…
Я повернулась к управляющему и, увидев его худое бледное лицо и резко выступающий кадык, почему-то почувствовала облегчение. Не успела я разобраться в своих впечатлениях, как вошел Фритс и подал мне рюмку хереса.
— Максим сказал мне, что вы приехали только вчера вечером, — сказала Беатриса. — Если бы я знала это, то не ворвалась бы сюда уже сегодня. Ну, как вам нравится Мандерли?
— Я очень мало успела увидеть, — ответила я. — Но, насколько я могу судить, поместье великолепное.
Она рассматривала меня в упор, но без недружелюбия, какое сквозило во взгляде миссис Дэнверс. Кроме того, у нее было право рассматривать меня бесцеремонно, ведь она была сестрой Максима. К тому же он стоял рядом со мной и готов был поддержать меня в любую минуту.
— Ты выглядишь намного лучше, друг мой, — сказала Беатриса Максиму. — Слава Богу, из твоих глаз исчезло это отчаяние. — Она повернулась ко мне? — Думаю, за это надо благодарить вас?
— Я совершенно здоров, — возразил Максим, — и ничем не болел за всю свою жизнь. А ты считаешь больным каждого, кто чуть похудощавей твоего Жиля.
— Ну зачем ты отрицаешь, что полгода назад ты был сильно болен. Жиль, поддержи меня, подтверди, что, когда мы видели Максима в последний раз, он был похож на выходца с того света!
— Да, да, да, мой друг? — сказал Жиль. — Это правда. Сейчас вы выглядите совсем другим человеком.
Я почувствовала, что Максим изо всех сил старается сдержаться и не выйти из себя. Ну зачем Беатриса так бестактно настаивает на своих словах? Она же видит, что он недоволен темой нашего разговора.
— Максим очень сильно загорел. — вмешалась я в спор, — а загар скрывает многое. Вы бы посмотрели на него в Венеции! Там он завтракал только на балконе, специально, чтобы посильнее загореть.
— Все рассмеялись, а мистер Кроули заметил:
— В Венеции, в этот сезон, вероятно, чудесно, миссис де Винтер?
— Да, погода была отличная, за исключением одного дня.
Итак, я помешала обсуждать здоровье Максима и перевела разговор на безопасные рельсы: на погоду и путешествие. Максим, Жиль и Беатриса заговорили о достоинствах его нового автомобиля, а мистер Кроули спросил меня: правда ли, что в Венеции больше нет гондол и что их вытеснили моторные лодки? Не думаю, что он так уж интересовался гондолами и Большим каналом, он просто помогал мне поддерживать оживленную беседу. Я почувствовала в нем союзника.