Бродяги Севера (сборник), стр. 39

В соснах и кедрах, отяжелевших от смолы, которая заставляла их верхушки вспыхивать, как пороховой погреб, – огонь бушевал с оглушительным ревом. От него нельзя было найти спасения в бегстве ни человеку, ни зверю. И из этого пылавшего ада только один великий, умоляющий вопль доносился к небу: воды! воды! воды!

ВОДЫ!

Там, где была вода, могли бы быть надежда и жизнь. В великий час всеобщей гибели были забыты все распри крови и породы, все родовые междоусобия пустыни. Каждая лесная лужица превратилась в якорь спасения.

Вот к такому-то лесному озеру и привели Ниву его непогрешимый инстинкт и чутье, обострившиеся еще больше благодаря неистовству и реву гнавшегося за ним огня. Мики растерялся совсем; все чувства его смешались; он уже ничего больше не чуял, кроме запаха дыма и огня, и уже слепо и покорно следовал за своим товарищем. Огонь уже подбирался к этому озеру с западной стороны, и вся его поверхность была уже занята живыми существами. Это было небольшое водное пространство, совершенно круглой формы, всего только двести ярдов в диаметре. Почти все оно было занято оленями и лосями, из которых только немногие плавали, все же остальные стояли ногами прямо на дне, высунув головы из воды. Другие существа, с более короткими ногами, бесцельно плавали по воде то туда, то сюда, болтая лапами только для того, чтобы не утонуть. Еще более мелкие животные бегали, ползали и пресмыкались по берегу: тут были маленькие красноглазые горностаи, куницы и выдры, зайцы и даже кроты и целые полчища мышей. Окруженный всеми этими существами, которыми он с удовольствием полакомился бы при других условиях, Нива медленно побрел в воду.

Мики последовал за ним, пока не погрузился наконец до самых плеч. Затем он остановился. Теперь огонь уже был близко, несясь, как скаковая лошадь. Кольцо вокруг озера вдруг сомкнулось, и вслед за этим из ужасающего хаоса мрака, дыма и огня послышались дикие, раздирающие душу крики, жалобное мычание молодого лося, потерявшего свою мать, полный агонии вой волка, испуганная брехня лисицы – и над всем этим визгливые до отвращения крики филинов, лишившихся своего убежища в целом море огня.

Сквозь сгущавшийся с каждой минутой дым и нараставшую жару Нива пустился вплавь и все время звал за собой Мики, который, жалобно повизгивая ему в ответ, барахтался вслед за ним, стараясь плыть так близко от своего большого черного брата, что их морды то и дело касались одна другой. А затем, выбившись окончательно из сил, Мики кончил тем, что взобрался на Ниву целиком и поплыл на нем, как на плоту.

Все озеро было теперь опоясано одной сплошной стеной огня. По смолистым деревьям поднимались языки пламени и взлетали в разгоряченном воздухе на целых пятьдесят футов вверх. Рев пожара был оглушителен. Он подавлял собою всякий звук, который в жестокой агонии и в ужасе смерти издавали погибавшие животные. Жара была невыносима. В течение нескольких минут воздух, который вдыхал в себя Мики, жег его легкие, как огнем. Каждые несколько секунд Нива погружал свою голову в воду, чтобы охладить свой пылающий лоб.

Но пожар так же быстро прошел дальше, как и пришел. Стены леса, который всего только несколько минут тому назад был зелен, как изумруд, теперь стояли обуглившимися, черными и лишенными жизни; а самый гул от пожара уносился вместе с пламенем все дальше и дальше, пока наконец не превратился в замирающий отдаленный ропот.

Все живое робко устремилось к почерневшим и еще дымившимся берегам. Многие из созданий, искавших спасения в озерке, уже погибли. Главным образом это были дикобразы. Все они утонули.

На берегах жара все еще была значительна, и еще целые часы после пожара земля была горяча от тлевшего под пеплом огня. Весь остаток того дня и всю последовавшую за ним ночь ни одно живое существо не уходило далеко от воды. И ни одно из них не решилось утолить свой голод другим. Великая опасность сделала всех зверей ручными.

Наконец незадолго перед рассветом занимавшегося после пожара дня пришло вдруг облегчение. Налетел вдруг проливной дождь, и, когда совсем уже рассвело и сквозь разорванные тучи проглянуло солнце, на озере уже не осталось и признака тех ужасов, которые происходили здесь всего только несколько часов тому назад. Только мертвые тела плавали по его поверхности и валялись по берегам. А все живое вернулось в свои опустошенные пожаром места – и вместе с другими побрели туда же и Нива и Мики.

Глава XXV

После великого пожара Нива сделался вожаком на более или менее долгий срок. Весь доступный ему и Мики мир теперь представлял собою черную и безжизненную пустыню, и если бы Мики был один, то он растерялся бы совсем и не знал бы, в какую сторону ему идти. Будь то лишь местный пожар в небольшом масштабе, он все-таки выбрался бы в конце концов из него и, несмотря на обуглившуюся землю, нашел бы свою тропу ко внешнему миру. Но район горения был необъятных размеров. Пламя пронеслось по огромнейшему пространству, и половине тех существ, которым удалось спастись в речках и озерах, все-таки предстояло теперь погибнуть от голодной смерти.

Но не таков был Нива и вообще вся его порода. Как в нем не было нерешительности в выборе направления и в темпе бегства, так и теперь не было вовсе колебаний в выборе того пути, по которому он рассчитывал выбраться снова к свету. Надо было идти во что бы то ни стало на северо-запад, но только по прямой линии, как по компасу. И когда они добирались до какого-нибудь озера и огибали его, то Нива непременно следовал по берегу, не уклоняясь от него до тех пор, пока наконец они не доходили как раз до той самой точки, которая была диаметрально противоположна их первоначальному отправлению на том берегу озера. А затем они опять-таки устремлялись по прямой линии на северо-запад. Они подвигались вперед неуклонно, не останавливаясь ни днем ни ночью, разве только для того, чтобы немного передохнуть. На шестой день они были уже в целых ста милях от этого озерка, где нашли спасение от догнавшего их пожара.

Перед ними расстилался теперь прекрасный край, со множеством зеленых лесов, обильных озер и рек, и перерезанный тысячами неглубоких оврагов, в которых кишмя кишела дичь. Попав сюда, Мики и Нива целый месяц прожили, точно в обетованной земле, хорошо поправились и снова почувствовали себя счастливыми.

В сентябре они натолкнулись на странный предмет, находившийся у края болота. Сперва было Мики решил, что это – хижина, но странная вещь уступала размерами всем ранее им виденным избушкам. Она была чуть-чуть более той клетки, в которой его держал Лебо. Но сделана она была из тяжелых бревен, которые были срублены так, что их нельзя было сдвинуть с места. Эти бревна были разделены между собою промежутками в шесть – восемь дюймов. Дверца в этот домик была отворена настежь. Из всего этого странного сооружения шел острый запах протухшей рыбы. Мики отвернулся от этого запаха, но Ниву он, видимо, сильно притягивал к себе. По крайней мере он настойчиво продолжал держаться поблизости, несмотря на все усилия Мики оттащить его от этой постройки. Наконец, раздосадованный испорченным вкусом своего товарища, Мики отправился далее один. Тогда, воспользовавшись его отсутствием, Нива просунул в отверстие постройки голову и плечи. Запах рыбы защекотал у него в носу, и его маленькие глазки засверкали. Но, чтобы дотянуться до заветного лакомства, он ступил на какой-то предательский брусок, надавил на него, и тут вдруг раздалось: трах!..

Он метнулся в сторону, подумав, что это был выстрел. На том месте, где он прошел, уже вовсе не было выхода. Нива оказался в плену. Тем не менее он вовсе не волновался, а отнесся к положению довольно хладнокровно, очевидно, полагая, что где-нибудь между бревен найдется достаточно широкое пространство, чтобы он мог через него вылезти наружу. Обнюхав все по порядку, он приступил к уничтожению рыбы. Он до такой степени увлекся своим ароматным завтраком, что даже и не заметил, как из-за кустов вышел какой-то индеец. Он быстро сообразил, в чем дело, повернул назад и тотчас же ушел.