Другая дверь, стр. 49
Митя перевёл, немец в ответ что-то пролаял.
Но руку с трубки не снял.
– Это не повод, чтобы не звонить… – перевёл Митя.
Прохоров задумался. Что сочинить?
Про Гороха с Лешим, скорее, теперь Лешего с Горохом – рассказывать никак нельзя.
Но что? Должно быть всем понятно и просто…
Может, так?
– Я не хочу, – начал Слава, – чтобы моя жена знала, что я интересуюсь посторонними женщинами…
Митя перевёл. Немец кивнул, но руки не снял.
– А она видела, как я оттуда выходил… – продолжал гнать Прохоров. – Я успел попросить человека, который мне тогда переводил, чтобы они обо мне ничего не рассказывали…
Немец даже слегка улыбнулся…
Но руки опять не снял.
– А ведь легче не рассказывать, – несло Остапа, то есть, нашего героя, конечно, – если реально ничего не знаешь…
Немец, наконец, снял руку с телефона, провёл ей по усам – туда-сюда, потом поднял палец. Сказал что-то на своем лающем языке…
– Надо быть аккуратней в любовных делах…
– И они выполнили тот заказ, – переводя дух, спросил ещё раз Прохоров. – Узнали что-нибудь?
– Выполнили, – перевёл Митя, – и могут доложить, что указанная дама уже давно съехала оттуда и последние три месяца по данному адресу не проживает…
63
Ну и что делать дальше?
Нет, не тактически, сегодня, тут Прохоров всё придумал и не спеша шел по направлению к отелю, а вообще, стратегически?
Он вдруг осознал, что ему, как и недавно, вдруг стало совершенно нечем заняться…
Заказ в агентстве он оставил, но пучеглазый попросил минимум пару недель, чтобы хоть на что-то дать ответ. Значит, тут тупо ждать…
Володины деньги и, соответственно, подтверждение, что он на месте и у него всё в порядке, должны дойти больше чем через две недели. Нужно только точно рассчитать и отправить телеграмму, которая придёт вместе с письмом и отменит просьбу о двух переводах (Гельмут Коль теперь обойдётся), а деньги Задостойному попросит переслать в другое отделение банка.
И что делать-то эти две недели?
Он повернул за угол и увидел подъезд своей гостиницы. Постоял, покрутил головой – есть…
Небольшой ресторанчик, не доходя отеля и окна на улицу под нужным углом и с правильным обзором. Сейчас важно было только, чтобы столик (или столики) у окна был свободным.
Прохоров зашёл в кафе – ему опять повезло. То ли день ещё для этих светских мест не начался, то ли просто удача улыбнулась, но народу было мало, и нужный столик свободен.
Он сел, заказал кофе и занялся привычным делом – размышлением.
Конечно, можно заняться немецким и постараться, несмотря на слабеющую память, выучить его хотя бы на бытовом уровне.
Но зачем?
Чуть больше, чем через полгода, здесь начнётся война и по-любому придётся отсюда сматываться. Можно, конечно, податься в Швейцарию, там тоже по-немецки говорят, но тогда лучше в Штаты, для которых язык практически есть…
И это в случае если что-то не так с Володей, хотя придумать, что с зятем может быть не так – не получалось…
И, кстати, если с ними – с Маринкой и Володей – что-то не так, то тогда всё вообще как-то по-другому. Денег-то считанное количество и как заработать их – никто не знает, тогда надо другую жизнь выстраивать…
Он, как сейчас понял Прохоров, и притопал сюда потому, что хотел получить хоть часть своих марок обратно.
Из этого отеля надо съезжать, зачем чёрта за бороду дергать – он ведь и проснуться может. Поэтому он будет сидеть здесь, пока не увидит, что Горох с Лешим (вот ведь привычка дурная, теперь надо говорить и думать – Леший с Горохом) не отъедут куда-нибудь. А тогда пойдёт в гостиницу и попробует выбить что-то из уже оплаченного обратно. Заберёт вещи, найдёт новый отель (нужно постараться хоть немного подешевле) и тем самым слезет с пороховой бочки, на которой так удобно расположился с сигаретой в зубах.
А насчёт подешевле – это никакая не паранойя, Прохоров действительно не мог представить, что могло пойти не так с Володиной помощью. Но он очень хорошо знал состояние, когда деньги есть, но они не прибавляются, а только неумолимо исчезают. И это очень нервирует, прямо до истерики…
Мысли вернулись к Лешему с Горохом (вот сейчас правильно). Что они теперь здесь будут делать? Чего хотят? В тупую все понятно – денег и власти, но это в тупую, а вот что придумает Леший для достижения этих целей, какую ещё жестокую подлость сочинит?
Ведь, не считая всего прошлого (о котором Слава ничего не знал точно, а мог только догадываться) на его (или их) счету Песя, неизвестный венгр и, возможно, Горностаефф…
Стоп, сказал он вдруг сам себе…
А ведь все эти трое и на моей совести…
Конечно, я их не убивал и не пытал, но ведь это я поскандалил на Тиргартене, я привёл бандитов к Федерико, это за мной они попали к Песе, а затем к купцу.
И вот теперь они здесь и несут смерть ни в чём не повинным и совершенно не готовым к такому повороту событий людям. Да, через полгода здесь война и многие погибнут, зазря, просто так, как гибнут а войне посторонние, но ведь сегодня-то её ещё нет…
«И что мне теперь с этим своим знанием и пониманием делать?» – спросил он сам себя и вытер вспотевший лоб.
Попробовать сдать бандитов в полицию?
Лично казнить?
Объявить им джихад?
Все три предположения вызывали дружный печальный смех.
Какие у него доказательства для полиции?
Что он может сделать со своими двумя инфарктами и больной спиной против двух умелых бойцов? Кого казнить, когда казнилка в руках не держится?
В чём будет состоять джихад? В том, что Прохоров ночью проберётся в оставленную им гостиницу, найдёт нужный номер, затем ботинки у дверей и торжественно нассыт в них?
Мимо проехал автомобиль, их тут ездило немало (хотя и немного), но этот свернул к подъезду отеля.
Дверь гостиницы открылась, оттуда показался знакомый швейцар, который, увидев подъезжающую машину, кивнул сам себе и скрылся внутри.
Слава насторожился – отель был дорогой, но далеко не каждый тут мог позволить себе вызов такси.
Он вот не мог…
Открылась дверь, вышли Леший с Горохом, важно проследовали к машине, швейцару на чай не дали (во всяком случае, Слава этого не видел) расположились – пахан на заднем, шестёрка – на переднем сидении.
Такси тронулось…
Прохоров проводил машину глазами, расплатился и вышел.
Дошёл до отеля, за стойкой портье был незнакомым.
Но это ничего…
– Вы знаете, – начал наш герой, как можно вальяжней, – у меня изменились обстоятельства, и мне нужно уехать раньше времени. Могу я получить деньги за непрожитые дни обратно?
– Сейчас узнаю… – любезно ответил портье. И нелюбезно добавил. – Мне для этого нужно позвонить управляющему… Подождёте здесь?
– Подожду…
Прошло примерно пять минут, Слава заканчивал свои переговоры с портье, удавалось вернуть примерно семьдесят процентов заплаченного, ещё пару слов, и можно подниматься в номер за саквояжем.
Но в этот момент на его плечо легла чья-то тяжёлая рука.
И незнакомый мужской голос на чистом русском языке произнес:
– Господи, да неужели же это сам господин Прохоров? Такой человек – и без охраны?
Слава обернулся – перед ним стояли Леший с Горохом.
64
Что делать?
– Вот я только не пойму, – веселился Леший и недвусмысленно показал пистолет, точнее, его дуло из-под пальто. – Ты как правильно произносишься – Зад достойный? Или Задом стойный?
– Чего надо? – хрипло спросил Прохоров.
– Любви-с… – отвечал Леший. – Любви-с…
А Горох молчал…
И это непривычное молчание бывшего «авторитета» почему-то казалось Славе страшней, чем глумление нового «босса».
– С нами идём… – наконец, навеселившись, тихо и уверенно сказал Леший.
– Никуда не пойду… – возразил Прохоров.
Что же делать?
– Пулю здесь и сейчас в лоб… – всё так же спокойно сказал бандит. – Или с нами – выбирай…