Старый дом, стр. 58
– Пытаюсь понять, с чего ты так спешил всего-то пару дней назад, – объяснил Упырь, – а сейчас все отменил… Таможня не пускает, слишком много государственных секретов знаешь?
– Вроде того… – ответил Слава. – Известно мне, откуда взялась русская идея, а это большая тайна, которую никому знать не след…
– И откуда же? Ты ведь про православие, самодержавие, народность? Так все знают, что это Уваров придумал…
– Ничуть не бывало… – отмахнулся Прохоров. – Лозунг этот – вольный перевод главного лозунга средневековой Испании, провозглашенного в 1483 году основателем и первым главой инквизиции в той же Испании Томасом Торквемадой, который звучал так: «Народ, империя, религия». Похоже, правда?
– Гонишь…
– Бля буду вечно…
Упырь тоже давно жил в этой стране и тоже на обочине, поэтому блатную феню мог и понимать и использовать по назначению.
– Да, с таким знанием тебя выпускать нельзя… – вздохнул он.
– Короче, зачем звал?
– Есть предложение, – смущенно сказал Упырь, – немного подправить условия нашего соглашения…
Слава молчал, ждал продолжения.
Отмена все-таки?
– Не будет ли тебе удобней, – замямлил Упырь, – если я не всю сумму разом отдам, буду по частям выплачивать? Раз ты остался, – он попробовал улыбнуться, – а мне так легче будет рассчитаться…
– А какая разница? – не понял Слава.
– Мне легче так…
– А мне?
– Я не знаю, может, ты всю сумму ждешь, – залопотал Упырь, – чтобы купить себе иномарку дорогую или дачу в Барвихе, а так деньги, когда размазаны – уплывают и не заметишь…
– Да, нет… – честно сказал Прохоров, – мне в этой ситуации все равно… И чтоб ты знал, на дачу в Барвихе и всей суммы не хватит, не то, что половины…
– Да и хрен с ней, с дачей… – Упырь махнул рукой, – спасибо тебе…
– Не за что…
Прохоров встал, похоже, аудиенция была закончена, а ему уже хотелось есть и он прикидывал, куда ехать обедать.
Но Упырь сидел, с места не вставал, а открывал и закрывал рот, как будто хотел еще что-то сказать, но никак не решался.
Наш герой подождал несколько секунд, потом ему это надоело и он направился к выходу.
– Будь здоров, пишите письма… – сказал он уже от дверей.
– Подожди, – раздалось ему в спину, – есть еще дело к тебе… Вернись, пожалуйста, и сядь, я так на ходу не могу…
Слава удивленно посмотрел на Упыря и, вернувшись к столу, присел на краешек стула…
– В общем, смотри… – старого коллекционера колбасило не по-детски. – Ты себя в этой ситуации повел как человек…
– В смысле? – не понял Прохоров.
– Ну, ты мог меня душить, как хотел… – начал объяснять Упырь. – Ты же знаешь, что это для меня – Володина коллекция…
И замолчал.
Слава уже более-менее понимал, к чему клонит его визави, но подталкивать старика к похвале самому себе было бы весьма неприлично, и он тоже молчал, ждал продолжения.
– Не перебивай меня… – сказал вдруг Упырь, хотя никто его и не пытался перебивать. – Ты на все мои условия пошел и с предложениями согласился… И когда я тебе на выбор две ситуации предоставил, ты, как знал, выбрал ту, где мне полегче выбраться было…
– А в чем трудности? – тут Слава реально не знал ответа.
– Понимаешь, – оживился Упырь, эта тема для него была более привычной и знакомой, чем всякие дифирамбы и комплименты, – мне, чтобы тебе те книги отдать, пришлось бы всю коллекцию свою заложить…
– Это кто у нас такой добрый? – возмутился Прохоров. – Есть люди, которые тебе не доверяют?
– Не… – возразил старик, как будто такое доверие в их мире было само собой разумеющемся. – Мне все доверяют, но представь себе, что я вышел из дома и на голову упал кирпич? Кто будет деньги отдавать? То-то и оно…
– Да вроде верно то, что ты говоришь… – сдал назад наш герой, – но все равно как-то подловато…
– Короче, – Упырь даже покраснел от смущения, – я решил тебе за твои заслуги кое-что подарить…
– Может, не надо? – устало спросил Прохоров.
Ему уже довольно давно надоела вся эта комедия, и, несмотря на искренность Упыря, ситуация казалась невыносимо театральной.
К тому же есть хотелось нестерпимо.
– У нас в семье, – опять начал свою бодягу Упырь, – есть одна реликвия. Ее передают по наследству уже третьему поколению, но у меня детей нет, так что я решил отдать ее тебе…
– Но я же не из вашей семьи… – попытался воспротивиться наш герой. – Семейная реликвия не может быть передана постороннему…
На хрена ему, в самом деле, чужие бебихи?
Но Упырь уже не слушал, он тожественно стоял, теребя в руках то, что Слава поначалу принял за кисет.
«Заполучите неприятность… – подумал Прохоров, – не отвертишься… Придется принять кусок чьей-то жизни…»
Он не верил в то, что вещь может нести на себе чью-то карму. Не верил не только потому, что был православным человеком, но и просто по профессии. Не может антиквар, через руки которого проходят сотни и даже тысячи вещей, верить этой ахинее, иначе получалось бы, что он везет на себе ауру всей уймы бывших хозяев. А он точно знал, что все дерьмо в его жизни – собственное.
Но сейчас впервые была ситуация, когда он не покупал вещь, а ее ему дарили. К тому же с предисловием о реликвии, чего прежде тоже не случалось…
Поэтому он не очень понимал, как себя вести в подобной обстановке, было ли в ней что-то, чего следовало бояться.
Скорей всего – нет…
Поэтому он просто встал и терпеливо ждал продолжения.
И оно последовало:
Упырь сунул руку в «кисет», достал оттуда что-то, протянул Прохорову и раскрыл пальцы.
А на огромной корявой ладони лежала бабочка работы фирмы Фаберже, которую Слава, несколько дней, а также ровно сто лет назад подарил своей Наде…
75
Господи, но в каком виде…
Коробочки нет, бриллиантик и изумрудик исчезли, иголка, которой брошка крепилась к одежде – погнута…
«Не та бабочка? – мелькнуло в голове у Прохорова. – Или их все-таки две было изготовлено?»
Он боялся протянуть руку и взять брошку.
Теперь уже Упырь недоуменно уставился на Славу…
«Одна у Варвары, вторая эта… Хотя, идиот, откуда у Варвары? Мы же живем в другом мире и я в нем никакой бабочки ей не дарил… И это – единственная такая брошка на свете…»
Он медленно протянул руку и дотронулся до бабочки, взять в руки так и не решился.
– Откуда это у тебя?
– Я ж говорю, – забурчал Упырь, – из поколения в поколение передается… А ты что, знаешь эту цацку?
– С чего ты решил?
Прохоров лихорадочно соображал, что может, а что нет сказать приятелю. Сказал бы все, ему вроде бы не страшно, да только не поверит, сочтет сумасшедшим. Но какую-то версию придется выдать, так просто не отмолчишься…
– Ты бы на себя в зеркало посмотрел… – усмехнулся хозяин дома, – морда красная, губы трясутся, глаза навыкате… Кто из нас Упырь, не пойму… – он перестал ржать и снова посерьезнел. – Так берешь подарок?
А до Славы только дошло, что семейная реликвия не может быть просто так, какое-то значение в жизни Упыря или его семьи эта бабочка имеет, и, наверное, он что-то знает про Надежду.
– А почему реликвия?
– Эта бабочка спасла мою бабушку от смерти…
Прохоров в уме лихорадочно прикинул: Упырю сейчас лет семьдесят-семьдесят два, значит, он примерно с сорокового. Родители были, если грубо, с двадцатого. Наде в тринадцатом году было чуть больше тридцати, родилась где-то в восьмидесятом, значит, в двадцатом ей должно было быть около сорока.
Вряд ли, поздновато для первого ребенка, да и не похож Упырь на еврея, хотя евреи бывают разные, однако такие Прохорову еще не попадались…
Но спросить все-таки следовало:
– Надежда Михайловна – твоя родственница?
– Кто это?
Вот наш герой и попался…
На этот вопрос нельзя было не ответить.
Но время потянуть можно:
– Расскажи твою историю… – он все-таки взял бабочку в руки, поднес к глазам, чтобы внимательно рассмотреть. – А я потом – свою…