Целого Мира Мало (СИ), стр. 13

Все выходные она готовила речь, подбирала правильные слова, которыми хотела поразить няню Кирилла в самое сердце, вызвать в ней материнские чувства. Она боялась и надеялась одновременно. Дина сама не могла понять, почему этот ребенок стал ей так дорог, почему она все время думает о нем, и даже во сне видит несчастное грустное личико, но ничего не могла поделать с собой. Дина представляла себя матерью, и боялась даже думать о том, что ее малыш мог бы оказаться в такой ситуации. И еще она знала, что такое одиночество, и как оно ранит и леденит душу, как мешает жить и дышать.

— Маленький мой. — прошептала она, обнимая Кирюшу, когда в понедельник в тихий час вошла в группу. Все дети спали, но он стоял у окна. Обливающимся кровью сердцем, Дина знала, что малыш ждал ее. Дети всегда чувствуют, когда их любят, а Измайлова всем сердцем тянулась к ребенку.

— Дана, ты играешь с огнем. — осуждающе покачала головой Лариса, наблюдая за ними. Дина не слушала ее. Маленькие ручонки доверчиво обняли ее за колени, и Кирилл прижался к ней всем своим хрупким тельцем.

— Я думал, что ты не придешь. — сказал он ей очень тихо. — Все утро я рисовал тебя. Я тебе сейчас покажу.

Кирилл побежал к своему столику, на котором лежал целый ворох листочков. Рисунки были яркими, красивыми. И мальчик смущенно улыбался, отдавая их Динаре. Похвалив его работу, Дина взяла малыша на руки отнесла в спальню.

— Ты должен спать днем. — мягко сказала она. — Это необходимо. Ты понимаешь?

— Да. А когда я проснусь, ты не уйдешь? — он доверительно смотрел на нее большими тревожными глазами. Динара покачала головой.

— Нет, я буду рядом.

— Тогда я усну. И мне приснишься ты и мама. — пообещал ребенок, прикрывая глаза. Девушка погладила его по волосам, не в силах сдержать набегающие слезы.

— Глава 5

Это было ужасно. Машка вопила уже целых десять минут. А я просто валился с ног от усталости. Я не желал слушать ее истерик и не понял ни слова, из того, что она пыталась донести до моего изможденного и подкошенного бутылкой виски сознания.

Понедельник — день тяжелый, и это закон, с которым приходится считаться.

Причем непруха начинается уже с утра. Не заводиться машина, или не срабатывает будильник, потом вдруг оказывается, что сломался водонагреватель и приходиться довольствоваться холодным душем. Звонишь Машке и просишь ее приехать, чтобы отвезти Кирилла в садик. Потом заглядываешь в холодильник, а там после бурных выходных только полупустая бутылка водки и виноград, который Инга поедала килограммами. Голодный, холодный и злой едешь на работу на такси и по дороге звонишь в сервис, потом мастеру, и надеешься, что на этом запас неприятностей исчерпан, но смутно понимаешь, что все это — только начало…

На работе тебя встречает такая же мрачная, не выспавшаяся и обожравшаяяся кофе секретарша, от вида которого хочется выпить что-нибудь покрепче кофе, и даже начинаешь жалеть, что не пригубил из бутылки, которая осталась остывать в холодильнике. Тамара заявляет, что мне звонили уже раз двадцать, что меня снова ждет очередь недовольных авторов, что возникли проблемы с последним изданием, а обложка для нового — полной отстой, и мимоходом рассказывает о своих семейных проблемах, о новой любовнице мужа, и о своем новом любовнике, который в эти выходные пялил кого-то из отдела продаж, а не ее. Хочется дать ей по морде, чтобы она заткнулась, запереться в кабинете и пить там до самого вечера не кофе.

Но я — большой начальник, и мне некогда филонить.

Никому нет дела до того, что за два дня Инга вымотала меня так, что я ни на что не годен. Кроме здорового полноценного отдыха.

Но я по-прежнему держу марку, широко улыбаюсь и решаю проблемы. У меня впереди маячат новые перспективы. Скоро я покину вас, друзья. Эх, Москва-Москва. Жди меня. Инга еще не знает, что я согласен и на сливание и на третий брак, если он будет необходим. Я же не хочу быть просто мальчиком на побегушках у большой начальницы. Ее компания крупнее, и при сливании я не смогу сохранить прежний статус. Мы будем работать на равных, но это лишь иллюзия. И мне нужно сломить ситуацию в свою сторону. А надо-то! Войти в доверие, приникнуть под кожу, прополоскать мозги и направить их в то русло, которое мне более выгодно. Я знаю, что у меня все получится. А гавнюк, но везучий гавнюк. Но, блин, в понедельник утром даже перспективы грядущего радужного будущего, совсем не радуют. Наоравшись на авторов, потом на дизайнеров, простых рабочих, менеджеров и в завершении редакторов, почувствовал себя легче…

В обед выпил долгожданные сто грамм, и позволил Тамаре сделать мне минет. Уж больно она просила. Странно, что у нее все получилось. После Инги, я был уверен, там дня три будет все тихо и сонно, но Томочка просто профессионал. Я ее почти люблю. Отличная секретарша, незаменимая. Закончил работать почти в восемь вечера, но зато оставил все свои дела в идеальном порядке. Потом вспомнил про машину, которую мой человек должен был отогнать в сервис, и позвонил туда. Не готова. Вот черт.

Иду с приятелем в бар, две бутылки водки, и жизнь не налаживается. Мы мрачно смотрим друг на друга, вспоминая лучшие времена и моих бывших жен. Игорь — мой однокурсник. Мы общаемся до хрена лет, но я ничего не знаю о его жизни. Зато он знает все о моей. Я хреновый друг, но и он не лучше. Нажравшись, сообщил, что спал с Линой. Я бы никогда на него не подумал, но я не в обиде. Она все равно не может схлопотать от меня в нос, разве что нассать на ее могилу, вспомнить бы только, где она. Черт с ними, с этими шлюхами. Наверно, они заслужили такого, как я. Инга прекрасно понимает, что я за человек, но не боится, а зря. Я могу быть очень злым с теми, кто не слушается и не боится.

Но вот вечер подходит к концу. И сажаю вдрызг пьяного Игоря в такси, водитель спрашивает адрес, а я в ответ пожимаю плечами. Откуда мне знать? Я же не сплю с его женой, когда он на работе. Если у Игоря есть жена. Тут я лукавлю. Жена есть, но я часто забываю об этом факте, так, как она страшна, как смерть. Я видел ее однажды на своем дне рождения. Ужас. Она смотрела на меня своими узкими глазками и облизывалась. Фу. Меня передергивает от этого воспоминания. Водителю такси ничего не остается, как тормошить Игоря, чтобы выбить у него адрес, по которому его везти, но я не дожидаюсь окончания этой феерично умопомрачительной тоскливой истории, и ловлю такси себе любимому.

Времени почти полночь и я надеюсь на тихое завершение катастрофично-нудного дня. Но нет. Машка продолжает орать. Я смотрю на ее колышущуюся огромную грудь, потом на часы. Тринадцать минут причитаний, да я святой, раз до сих пор не вмазал ей между глаз. В тринадцатый раз говорю ей, что устал и разговор нужно отложить на завтра, но грядет четырнадцатая минута, а Маша никак не желает угомониться. Ее упорство становиться опасным… для нее.

— Маш, секса не будет, разговора тоже. — бесстрастно сообщаю я, отмахиваясь от нее, как от огромной грудастой мухи, жужжащей над моим ухом. Падаю на диван, вытягивая ноги. Мышцы ноют, глаза слипаются, хочется в душ. Кстати о душе…

— Котел починили? — спрашиваю и неожиданно притихшей Машки. Она смотрит на меня с раздражением. Кто из нас должен сейчас злиться? Она, вообще, перепутала? Или просто дура. Последнее вероятнее. Итак, пятнадцать минут, она еще здесь, и я не слышу ответа.

— Починили. — кривя свои тонкие губы, бросает она мне. Я приподнимаю брови. О чем она пыталась мне сказать? Что-то про воспитательницу. Я напрягаю мозг. Точно. Тихоня в сером платье, или черном. Она вроде как прикипела к Кириллу. Я не против. Если эта школьница не будет и дальше смотреть на меня своим испепеляющим взглядом. Можно объяснить, что почем, и кто хозяин жизни, но жалко времени. Этих глупышек не переделаешь. Она с годами повзрослеет и без моего участия. Я стараюсь обходить стороной подобных ей проповедниц. Она для меня все равно, что хористка в церкви. Шума много — толку мало. И никакой выгоды и приятных ощущений.