Зеленые яблочки (СИ), стр. 37

Дома уже собралась вся семья. Пришел и Харитон с детьми. Анютка ластилась к Даше. Ванятка залез к ней на колени, испытывая их на прочность. — Даша, а они теперь всегда у тебя будут? Тебе дед навсегда их дал? — серьезно спрашивал он.

— А раньше у меня их не было, что ли? — удивилась Даша.

— Так все говорили, что Дашка без ног осталась, — стоял на своем Ванятка.

— Мал еще все понять, — дед Василий снял его с Дашиных колен, — давайте-ка лучше не вспоминать плохое. — Теперь все хорошо будет. Дашку замуж отдадим, — дед тут же осекся. Дернул же нечистый за язык. Но Даша сделала вид, что не услышала последних дедовых слов. Мужики выпили и стали закусывать.

Даше не хотелось отдыхать. Ей казалось, что пока она болела, в доме не было настоящего порядка. Она с новыми силами скребла стол, лавки, полы. В доме теперь все блестело. Но и этого показалось мало. Она повесила новые вышитые полотенца над иконами, сменила занавески. Мать не пускала ее в деревню, хоть с приезда и прошло уже две недели. А Дашу так тянуло к Маришке. Она даже думала, что посоветует отцу Маришки отвезти ее к старцу, ведь тот сотворил чудо — вылечил ее. Вдруг и Маришка на ноги станет? Даша засобиралась в деревню. С утра на душе было неспокойно. Она не слушала ворчания бабки, что вот только на ноги встала, а путь неблизкий. Она натягивала кофту и думала, почему так тянет ее в деревню? Взяв узелок с гостинцами для Маришки, она чуть ли не бегом вышла из дома. День был тихий и пасмурный. «Может от того и на душе так смурно?» — думала Даша. Она не замечала знакомой дороги. Ноги сами несли ее. И только у околицы она очнулась, увидев струйку дыма, поднимавшегося в небо. Ей показалось, что дым исходит с той стороны, где находится дом Маринки. Она побежала, забыв о недавнем недуге, и не думая, чем это может ей грозить. По улице уже неслось: пожар, пожар! Бегущая в ту же сторону Нюрка Строкова на ходу кричала: «У Протасовых горит!»

— Так это же Маринка, — задыхаясь от бега, подумала Даша. Ее обдало пылью, от копыт промчавшегося коня. На бегу она не сразу сообразила, что это промчался Егор, возвращавшийся из очередной поездки. Он тоже не заметил Даши. Добежав, наконец, до другого конца деревни, Даша остановилась около горевший избы. Это действительно была изба Маринки. Звонивший на колокольне колокол сзывал народ. Люди бежали на край деревни. И уже от пожарного сарая ехал дед Михей на своей кляче с деревянной бочкой. Из щелей рассохшейся бочки во все стороны хлестала вода. Пожаров в деревне не было давно, и дед не особенно заботился о пожарной бочке. На избе полыхнула камышовая крыша. Сбежавшиеся ахнули. Теперь лезть вовнутрь, выносить добро не имело смысла. Кто-то нашел уже ведра и по цепочке передавали воду из колодца. Даша подбежала к стоящему последним в цепочке:

— Дядь Борь! Там же Маринка, — дергала она его за рукав.

— Мать честная! Об ней никто и не подумал, — ахнул Борис, опустив ведро.

Даша заметалась, ища поддержки. Изба разгоралась дружно, несмотря на все попытки потушить ее. Вот огонь уже вырывается из окна. Спасти Маринку уже не было никаких надежд. Еще мгновение, и вся хата будет в пламени. Надо заливать, в надежде, чтобы не перекинулось к соседям. Вдруг Даша увидела, как высокий мужчина обливает себя водой. «Это же Егор» — успела подумать она. Егор, нахлобучив на голову мокрый мешок, шагнул в клубы дыма. Стараясь не дышать, он, выставив вперед руки, пытался найти ящик с Маринкой. Наконец он наткнулся ногой на что-то мягкое. Наклонившись и ощупав, он понял, что это живой еще человек. Он поднял с пола бездыханное тело и пошел к двери. Мешок на голове начал тлеть. Он рывком сдернул его с головы и почувствовал, как на голове начали трещать волосы. Одним прыжком он выскочил из избы, держа на руках находку. Он свалился бы в клубы дыма, если бы подскочивший Никита не выдернул его из двери. Егор задыхался. На него тут же начали лить воду. Даша, не помня себя, кинулась к нему: «Егор!» Но ее отстранили, продолжая обливать Егора. Наконец двое мужиков посадили его в сторонке на лежащий сук. Бабы суетились около Маринки. Она была вся в копоти, но ожогов на ней не обнаружили. Зато все увидели, почему она с детства сидела в своем ящике. У нее не было ног ниже колен. В ящике отец забрасывал ноги разным тряпьем и никто не видел ее култышки. Теперь же они торчали из-под задравшейся юбки, напоказ всем. Даша первая опомнилась и накинула на ноги Маринки обгорелую тряпку. Маринка плакала, и словно ребенок, тянула руки к Даше. Та обняла ее худое тело и гладила вздрагивающую спину. Маринка, успокаиваясь, пыталась поведать Даше свое горе:

— Я ду-ма-ла, ты не придешь! — слезы снова потекли по ее грязным щекам.

— Ну как же могла не прийти я, — успокаивала ее Даша, — я ведь болела, Марина.

Та закивала головой, давая понять, что знает о ее болезни. Пожар залили. Прибежавший хозяин не особенно расстроился; печка цела, стены тоже.

— Ничего, крышу покроем, — успокаивали его соседи, — а саман только крепче станет от огня. Соседи приютили погорельцев. Народ постепенно расходился. Даша тоже собралась домой, распрощавшись, наконец, с Маринкой и пообещав прийти на неделе. Она выходила на дорогу, когда из-за соседнего дома выскочила Паранька. Коса ее растрепалась и вид она имела воинственный.

— Ах ты сука, — завопила она, увидев Дашу. Видно кто-то успел сообщить ей о том, как Даша кинулась навстречу Егору. — Ты смотри, ничего ее не берет, — вопила Паранька, — Мужиков ей мало неженатых, за женатым кидается.

— Ты, девка, сдурела что ли? — остановила ее сухая высокая баба, — у людей горе, а ты скандалить.

— Уйди, теть Дусь, — отстранила ее осатаневшая Паранька, — Видала? кому горе, а кто и за мужиком охотится.

Даша остановилась от несправедливых слов. Она не могла ничего возразить Параньке, дыхание перехватило. А Паранька все орала…

— Пойдем отсюда, — Никита подхватил Дашу под руку. Она повисла на его руке. Не было сил идти. — Идем, идем, — почти тащил ее Никита. Слезы закипали в глазах Даши, но она усилием воли сдержала их. Проходя мимо лавки, Даша спиной ощутила пронзающий взгляд. Обернувшись, она заметила за прилавком Алексея. Тот уже успел отвести взгляд. Алексей был очень удивлен появлением Даши, он еще не знал о ее выздоровлении. Он задумчиво смотрел ей вслед…

— За что она так? — Даша спрашивала, скорее, себя.

— Не обращай внимания, Дашка, — пытался успокоить ее Никита, — перебесится. Они пошли молча, думая каждый о своем. На околице Даша распрощалась с Никитой. На все его уговоры проводить ее до хутора, она отказалась. Хотелось побыть одной. За день столько всего произошло, что присутствие Никиты тяготило ее. Она медленно брела знакомой дорожкой. Было грустно, но плакать уже не хотелось. Она вспомнила, как испугалась за Егора. Вспомнила и Параньку. «С чего она так взъелась?» — недоуменно размышляла Даша.

Егор, отдышавшись, ушел домой. В суматохе никто и не заметил его исчезновения. Он не слышал скандала, устроенного Паранькой. Агафья, увидев его, ужаснулась: «Ты тушил, что ли?» Русые волосы его на концах сплавились. Агафья взяла ножницы и принялась обстригать слипшиеся концы. «Тебе особо надо было? В деревне мужиков полно, нет полез…» — ворчала она. Егор с остриженной головой сидел на лавке и пил молоко. Он видел, как по дороге прошли Никита и Даша. Сердце вздрогнуло, но он подавил желание броситься за ними вслед. «Она теперь такая же недосягаемая, как была до тех пор, пока он не решился прокатить ее на санках. Только и можно, что вслед ей посмотреть» — с горечью подумал Егор. Мысль, что она снова ходит, хоть немного уменьшала его вину перед ней. Ведь он все еще считал, что заболела Даша из-за него. Пришедшая жена нарушила все его размышления. Паранька подозрительно оглядывала мужа, пытаясь понять, видел он соперницу, говорил с ней? Она собралась уже устроить скандал, но Егор глянул на жену с такой злобой, что она едва не поперхнулась словами.

Глава 10

Пожелтевшие поля колосились созревшим урожаем. Тяжело налитые зерна клонили колос к земле. Пора было начинать уборку. Урожай радовал. На поля выезжали опять чуть ли не всем хутором. Дома оставались только старые да малые. Бабка Авдотья, несмотря на годы, не могла усидеть дома. Обвязав голову по самые глаза платком она поспешила из дома. С дедом они уселись на телегу и поехали в поле. Решено было оставить на хозяйстве Дашу. Как она ни просилась в поле, ее не взяли. Анютка и Ванятка были оставлены на ее попечение. Даша убирала в доме, шила новые платья для Анюткиной куклы. Анютка как-то вздохнула: «У вас так чисто в доме! А папаньке нашему некогда убирать». Даша, воодушевившись, повела детей в хату Харитона. Анютка, сама того не подозревая, натолкнула ее на мысль прибраться в хате Харитона.