Каникулы кота Егора (с илл.), стр. 13

— Спроси у Егора, он городской, — посоветовал пес. Разыскал Петя Егора, потоптался возле него и спрашивает:

— Сколько будет два да еще один?

Подумал Егор, пожмурился, повилял хвостом и ответил:

— Много!

— Много, — обрадовался Петя. — Теперь у нас много цыплят!

К вечеру, когда Пеструшка вывела еще одного цыпленка, Петя, уже не раздумывая, побежал к Егору.

— А теперь сколько?

Долго думал Егор, чесал лапой затылок: «Сначала Пеструшка вывела два цыпленка да теперь еще два, сколько же это?» Считал Егор, считал, а сосчи­тать не мог.

— Эх, телефончик бы мне, — сказал он наконец. — Позвонил бы я куда-нибудь, нам бы и сосчитали.

— Может, сто? — сказал воробей, который слышал этот разговор и очень сочувствовал друзьям.

— Может, и сто, — согласился Егор. — Было много, а теперь, может, и сто...

Люкс тоже считал про себя: «Один да один, будет два. Два да один — много. Много да один, наверно, очень много!»

— Я так думаю, — сказал он после долгих раздумий. — Было много, а те­перь — очень много!

И все обрадовались — наконец-то сосчитали! Все-таки умная голова у Люкса.

А ночью Пеструшка высидела последнего цыпленка и уже утром повела их гулять.

Галя по этому случаю надела то самое платье с цветочками и мячиками. Егор хорошенько прилизался. Петух Петя отгонял от Пеструшки Хохлатку и Бе-лушку. Когда Черныш сунулся понюхать цыплят, Петя клюнул его в мохнатую спину. Щенок завизжал и больше к цыплятам не подходил.

Коту петух сказал:

— Егор, ты мне друг, но надеюсь, ты меня понял. Егор понял и поглядывал на цыплят только со стороны.

А Пеструшка суетилась вокруг своих детей, разгребала землю, что-то там находила и звала цыплят:

— Ко-ко мне!

И цыплята, семеня тоненькими ножками, как пушистые желтые мячики, катились на ее зов.

Галя опять где-то нашла песенку, на этот раз про цыплят, и распевала ее на весь двор:

«А может, их и правда пять», — думал петух Петя. Плохо, ох, плохо быть неграмотным.

Охотничья наука Люкса

У молодого хозяина был выходной. С утра он, дед и Андрей сбивали лодку. Они стучали, а за садом заливалась Пустобрешка. Егор с крыльца на­блюдал за работой. «Интересно, — думал он. — Лежали в саду простые дос­ки, а сколотили их, и получился ящик. Может быть, это мне строят дом?»

— Это лодка, — объяснил ему Люкс. — На такой лодочке мы с хозяином, бывало, ездили на охоту.

А потом во двор зашел молодой хозяин, от него пахло машинами и стру­жками. Хозяин потрепал по загривку щенка, пощекотал у него за ушами и сказал:

— Расти, Черныш. Осенью поедем с тобой  на охоту. Люкс-то у нас на пенсии.

Черныш скакал и радовался. А когда хозяин ушел, Люкс сказал:

— Эх, и поохотились же мы с хозяином, есть что вспомнить. Ты, правда, расти, Черныш. Охота для собаки — все!

— Дед, — пристал Черныш, — расскажи про охоту.

— Расскажи, Люкс, — попросил и Егор.

С тех пор, как он поймал хорька, а потом мышь, Егор тоже считал себя охотником.

Люкс улегся посредине двора, чтобы всем было слышно. Тут как раз по­дошла Марта. Она убежала из своего двора, потому что устала от лая Пустобрешки.

— Так я когда-нибудь оглохну, — пожаловалась она. — Отдохну хоть у вас от ее лая. Если я, конечно, не помешаю. Рассказывай, Люкс.

— Да, — задумчиво сказал Люкс. — Охота — великое дело. Вот говорят — охотник, охотник! А по-моему, главный на охоте не охотник, а пес! Ты это запомни, Черныш.

Возьму я другой раз хозяина на охоту. Одному ведь нельзя. Надо что­бы кто-то ружье нес, на лодке греб. Ну, сядем на лодочку, поплывем по речке. Я-то вижу, что у берега утки, а хозяин сидит себе хоть бы хны. Толкну его ла­пой, гляди, мол, дичь! Тогда хозяин встрепенется, бабахнет дуплетом...

— Как, — затрясла рогами коза, — «дуплетом»?

— Ага, дуплетом. Это значит, сра­зу из двух стволов выстрелит. Так я и считать до двух научился. Утки — бух, бух в воду. И что вы думаете, нырнет хозяин за ними?

Рассказчик обвел слушателей ум­ными собачьими глазами и, увидев, что все молчат и не знают, что ему отве­тить, сказал:

— Нет, конечно. Приходится мне плыть! Вот так-то, друг Черныш. А по­добьем мы утку на болоте, кто ее дол­жен  искать?  Как  ты  думаешь.  Чер­ныш?

Черныш завилял хвостиком и ска­зал:

— Хозяин!

— Вот уж нет. Хозяина за уткой никогда  не посылай.  Бесполезно. Все равно не найдет. Вот и суди теперь, кто главный на охоте, хозяин или пес. Не найдем мы, собаки, утку — придется возвращаться домой без дичи. И запо­мни, Черныш. Хоть утку поймал ты — отдай ее хозяину. Некоторые собаки не отдают, хотят сами нести добычу до­мой, но это глупо. Ты отдай, пусть та­щит. Тебе же легче домой бежать. На охоте знаешь, как устаёшь.

— Дед, — спросил Черныш, — это же обидно? Я поймаю утку, а хозяин ее понесет, и все подумают, что это он ее добыл.

— Ничего, — ответил   Люкс. — Пусть несет. Все равно другие собаки хорошо знают, кто главный на охоте, а кто нет. А дома за это тебя хорошо по­кормит хозяин. Вынесет кость и скажет: «На тебе, Черныш! Отличная штука. Сам бы грыз, да тебе решил отдать».

Пес замолчал, видно вспоминая молодые деньки, и только слышно было, как заливается Пустобрешка.

— Да, — встрепенулся Люкс. — В лодке не вертись. Начнешь вертеться, и хозяин, глядя на тебя, ворочаться станет. Еще опрокинете лодку. Тебе же хо­зяина спасать придется. Человек, конечно, друг собаки, но я тебе скажу по се­крету, — Люкс даже улыбнулся, что-то вспомнив. — Если рассердишься на хо­зяина, можешь его иногда проучить. Подойди к нему поближе, когда ты мок­рый, и хорошенько отряхнись. Хозяин словно под дождиком побывает.

— А хорошо это, дед? — спросил щенок.

— Не очень, конечно, но ты этот способ на всякий случай запомни, мо­жет, и пригодится. А вообще-то, охота — великое дело. Эх, охота, охота! И на­бегаешься и налаешься. Устанешь, вымокнешь, но зато себя настоящей собакой чувствуешь!

Помолчали, послушали Пустобрешку, и Люкс попросил Марту:

— Пошла бы ты, уняла Пустобрешку. Ну чего она зря надрывается?

— Я сбегаю, — сказала Марта, — только это едва ли поможет. Перемахнуть через забор Марте — пустяк. Она подошла к Пустобрешке и решила схитрить.

— Слушай, — сказала она, — ты не лай так долго, можешь прослушать интересный разговор хозяев.

— А зачем он мне, — огрызнулась Пустобрешка и продолжала лаять. Марта улеглась рядом и стала ждать. Непутевая Пустобрешка, не обра­щая на нее внимания, лаяла изо всех сил.

— Ты на кого это? — наконец поинтересовалась Марта.

— Ни на кого. Просто так, для страху, чтобы все меня  боялись. Ведь страшно?

— Как тебе сказать, — замялась Марта. — По-моему, не очень. И вдруг Пустобрешка замолчала.

— Устала? — сочувственно спросила коза.

— Нет, — ответила Пустобрешка,  — я слушаю, далеко ли разносится мой лай.

Марта удивилась:

— Да как же ты свой лай услышишь, если сама в это время не лаешь?

— А я лаю, лаю, а потом — раз, и замолчу. Замолчу и слушаю...

— Ну и что, хоть раз слышала?

— Пока нет, но, может быть, когда-нибудь и услышу, — ответила Пустобрешка и снова принялась лаять.

С тем и вернулась Марта к Люксу.

Люкс, возбужденный своими рассказами об охоте, решил сам усовестить Пустобрешку. Сказав друзьям, чтобы они его подождали, он отправился к со­седке. Скажу ей об охоте, напомню о собачьем долге, может, и перестанет. А то ведь от ее лая у всех голова болит. Но Пустобрешка послушала-послуша­ла старого пса и снова принялась лаять.