Свет во тьме (ЛП), стр. 16

Это было от Мэгги. Боже, она написала мне записку. Я не был уверен, что могу прочитать ее. Не тогда, когда я чувствовал себя уже сбитым фурой.

Но я все равно прочитал ее. Как будто я мог сопротивляться ей.

И я был рад, что сделал это.

Внутри тебя красоты больше, чем в любом другом человеке, которого я когда-либо встречала. Эти рисунки не лгут. Я не хочу забывать тебя. Или переставать любить. Ты можешь сказать мне двигаться дальше. Но я не хочу. И никогда не буду. Просто не забывай, как прекрасны мы были. Как прекрасны, мы все еще можем быть. Пожалуйста.

— Мэгги.

Руби смотрела в сторону, чувствуя, что мне нужно время. После минуты глубокого дыхания, я заставил себя закрыть альбом и положить его на стол. Просматривать эту книгу — это как срывать пластырь с едва зажившей раны. Позволять крови течь, не пытаясь остановить ее. Я не знал, что делать с этим новым раундом эмоционального потрясения, в котором я обнаружил себя. Может мне стоит написать об этом в дневнике.

И может мне начать носить чертову пачку и начать заниматься балетом.

— Спасибо что привезла его, Руби. Я ценю это. — Я обнял ее, и я действительно имел в виду то, что сказал. Так же сильно, как это ранит, это была необходимая боль. Потому что Мэгги была слишком необходима в каждом аспекте моей жизни.

Мы с Руби наслаждались остатком нашего совместного времени без драмы. Джеки вернулась тридцать минут спустя и дала нам знать, что мы должны закругляться.

— Где ты остановилась? — спросил я Руби, когда она подняла свою сумку, и мы вышли через двери офиса.

— У меня комната в «Камфорт Инн» около аэропорта. А завтра ранний вылет, — сказала Руби, поднимаясь на носочки, чтобы поцеловать меня

— Я все еще не могу поверить, что ты прилетела сюда на одну ночь. Ты сумасшедшая. Но замечательная. Абсолютно замечательная, — сказал я с любовью, когда Руби переплела наши руки. Джеки и я проводили Руби к выходу, и после нескольких объятия, моя удивительная тетя забралась в свою арендованную машину и направилась к своему отелю.

Альбом вырезок чувствовался тяжелым грузом в моих руках.

ГЛАВА 6

— Клэй —

Я отправился к себе, отказавшись смотреть кино в общей комнате. Я надеялся избежать общества своих друзей, нуждаясь в том, чтобы побыть одному. Я практически упал на кровать и накрыл глаза рукой. Я хотел спать, но знал, что пока в моей голове все не уляжется, этого не произойдет.

Поэтому я сел и вытащил книгу Мэгги, на этот раз, тратя больше времени на перелистывание страниц. Задерживаясь на каждом рисунке. Заставляя себя вспомнить, когда я нарисовал их и почему. Подавляя воспоминания, которые пытали и волновали меня.

Тут были десятки рисунков, изображающих лицо Мэгги. Мне всегда было не достаточно рисовать ее. Она была, и все еще есть, моей любимой натурщицей. Мои глаза следили за наклоном линии ее челюсти, за маленькой ямочкой на ее подбородке. Крошечные веснушки над ее губой, которых я любил касаться языком. Ее волосы, которые ощущались такими густыми и тяжелыми в моих руках, когда я убирал их с ее шеи, чтобы поцеловать чувствительное местечко на задней части — это всегда вызывало у нее мурашки.

Я посмотрел на часы, висевшие на стене и, не давая себе не минуты времени, чтобы отговорить себя от сумасшедшей идеи, которая только что пришла мне в голову, поднялся на ноги и направился в коридор.

Я снова направился в офис Джеки и осторожно постучал.

— Войдите, — я услышал, как она сказала с той стороны. Я открыл дверь и зашел. Она с удивлением посмотрела на меня. — Клэй, разве я только что не видела тебя? — пошутила она.

Я натянуто ей улыбнулся, готовя себя ко лжи, которую собирался сказать.

— Я хотел узнать, могу ли позвонить Лисе - подруге Руби. Она не смогла приехать, и я хотел поблагодарить ее за подарок, — сказал я, гордый и немного разочарованный тем, как легко ложь сорвалась с моего языка. Но телефонные звонки ограничены ближайшими родственниками и теми, кто считается «неотъемлемыми членами» моей системы поддержки. Так что ложь была необходима.

Джеки улыбнулась.

— Конечно. У тебя есть карточка звонков? — спросила она меня. Я вытащил маленькую бумажную карточку из кармана и протянул ее. — Ну, занимай место. Я дам тебе немного личного пространства, — сказала Джеки мило, собираясь покинуть офис.

— Спасибо, — ответил я ей, потянувшись за телефоном. Как только я остался один, и дверь офиса закрылась за Джеки, я сделал глубокий вдох и быстро набрал номер, выжженный в моей голове. Пошел гудок, и я должен был перестать так часто дышать. Черт, я, правда, это делал. Какого хрена я это делаю? Может, мне надо повесить трубку.

Я и моя глупая спонтанность. Разве я не научился, что не всегда умно прыгать в воду в одежде? Повесить трубку или не повесить, вот в чем действительно был вопрос. И как долго я собираюсь здесь сидеть и спорить с самим собой?

Да, я просто должен повесить трубку. Сделать это сейчас, после того, как долгое время работал над ворохом воспоминаний размером с гору дерьма. Мой палец дернулся и завис над кнопкой отключения. А потом было уже слишком поздно.

Потому что я услышал ее голос, и окончательное решение не могло быть принято. Она все еще держала меня за яйца. Не было никакой возможности, что я повешу трубку. Не сейчас.

— Алло? — голос Мэгги был с придыханием, будто она торопилась, чтобы добраться до телефона. Я ничего не сказал, как будто онемел; мурашки появились на моей коже. Боже, это была ошибка. Какого черта я думал?

— Алло? — сказала она снова, и я знал, она собирается отключиться. И мысль о том, что она закончит телефонный звонок почти довела меня до паники.

— Привет, — тихо сказал я. Я услышал ее быстрый вдох, за которым последовала полная тишина. Телефон гудел в тишине, пока я ждал, что она что-то скажет. Что угодно.

— Клэй, — наконец сказала Мэгги. Она произнесла мое имя не как вопрос, а как утверждение. И я заметил, что ее тон не был счастливым. Не тот прием, на который я надеялся, но и не полная неожиданность.

— Я просто хотел позвонить и сказать... спасибо тебе. Ты знаешь, за твой подарок. Мне он очень понравился, — я не мог говорить громче шепота. Как будто, если бы я сказал слишком громко, все бы разрушилось.

Мэгги снова ничего не говорила в течение некоторого времени, и я не был уверен, что она все еще здесь. Но, наконец, спустя несколько минут она сказала:

— Без проблем. Я рада, что он тебе понравился. — Я не пропустил горечь в ее словах. Я ненавидел это. Я чувствовал отвращение к тому факту, что она направлена на меня.

Я прочистил горло, когда стало очевидно, что она не собирается больше ничего говорить.

— Эм... ну... как ты? — спросил я запинаясь. Боже, я действительно спросил об этом? Почему я просто не спросил ее о погоде? Потому что бессмысленный разговор казался всем, на что я был способен.

Резкий смешок Мэгги дал мне знать, что она тоже думала о том, что мой выбор вопроса был полной шуткой.

— Как я? До или после твоего письма в стиле «Дорогой Джон»? О, я прекрасно, так рада, что ты спросил. — Ее сарказм был пронизан очевидным гневом. Не то, чтобы я не заслужил этого, но черт, это паршиво.

— Насчет письма... — Я не знал, что собирался сказать. Может попытаться объяснить, что у меня никогда не было в планах позволить ей уйти. Что я любил ее так же сильно, если не больше, чем раньше. Что не было и секунды в день, которая прошла бы так, что я не думал о ней. Но у меня не было шанса.

Может, я должен сказать ей, что это было ложь. Что я не хотел, чтобы она двигалась дальше. Что мысль о ней с другим парнем делает меня физически больным. Что десятки безликих придурков, с которыми я ее представлял, умирали очень болезненными смертями в моей голове.