Черный свет (сборник), стр. 62

— Но я же потом согласился со всеми. Иначе не было бы поступка…

— Правильно. Но вначале ты был прав больше нас. Поэтому ты и объясняй.

— Это займет много времени, — уже сдаваясь, попробовал поупрямиться Миро. — А мы еще ничего не решили с Шариком.

— Что же можно решить с Шариком, если мы еще не получили достаточной информации?

— Когда-то она будет, а там живое существо…

— Ничего с ним не случится, — вдруг разозлился Квач и стал голубеть, как будто в летний день ветер разогнал дождевые тучи и выступило ясное, голубое-голубое небо. — Ничего с ним не случится. Верно, Шарик?

Шарик покивал головой, и все успокоились. Что бы там ни говорили, а решать что-либо, тем более судьбу безголосого друга, без достаточной информации, вслепую было бы неразумно. Можно только повредить и себе и ему.

Получить же информацию от роботов, которые передавали эту самую информацию на далекую Розовую землю, сейчас было невозможным. Значит, оставалось ждать. Так лучше ждать с пользой.

Глава шестнадцатая

ИСПОВЕДЬ КОСМОНАВТОВ

— Понимаешь, Юрий, — начал Миро, — после нескольких лет полета нам до чертиков надоел и собственный корабль, и даже мы сами. И нам очень захотелось немного размяться. А программа полета не предусматривала никаких посадок. Она требовала одного — лететь в заранее намеченную солнечную систему. А нам очень хотелось припланетиться. Понимаешь?

Юрий кивнул. Он понял, когда что-нибудь очень хочется, так что уж тут думать о программе. Ему тоже иной раз хотелось удрать в лес, или на речку, или даже просто в кино, а нужно было сидеть на уроках. Чаще всего он, конечно, не удирал. Но иногда случалось…

Особенно в те дни, когда уроки почему-то не учились и ему угрожала не то что тройка… Тройка была бы спасением. Ему угрожала самая чистокровная двойка. Вот тогда как-то само по себе получалось, что и в кино шла очень интересная картина, на которую вечером ни за что не достанешь билета, и что рыба в такие дни обязана была клевать особенно хорошо… Поэтому пропускать такую рыбалку казалось прямо-таки невозможным…

Да, Юра отлично понимал голубых космонавтов. И он не осуждал их. Наоборот, голубые космонавты стали как будто еще понятней и ближе.

— Ну и что же вы сделали? — для порядка и для того, чтобы подзадорить ребят, спросил он.

Он прекрасно знал, что ответят ему голубые космонавты, потому что если им действительно захотелось нарушить программу, они могли сделать это только одним способом.

И Бойцов не ошибся. Все получилось именно так, как он и предполагал и как бы сделал сам, очутившись на их месте.

В тот самый день, когда всем на корабле стало понятным, что жить так, как жили до сих пор, невозможно, Квач предложил высадиться на симпатичную Голубую планету. Запросили справочных роботов. Те быстренько и умненько ответили:

— На основании спектральных анализов, радиооблучений и облучений мощных лазеров установлено, что Голубая планета значится в каталоге как планета, способная создать свою собственную цивилизацию. Состав ее атмосферы и сила тяжести на ее поверхности, магнитные пояса, пояса радиации и система гравитационных линий оптимальны и похожи на те, с которыми голубые космонавты встречались на родной планете.

Однако имелись и трудности. В излучениях солнца, вокруг которого вращалась Голубая планета, были вредные для голубых людей лучи. А так как планета могла быть обитаема не только разумными или полезными существами, но и вредными, особое внимание следовало обратить на биологическую и лучевую защиты.

Ребят с корабля все это не очень волновало. У них были достаточно надежные легкие комбинезоны, на их страже стояла мощная и проверенная система биологической защиты.

Смущало ребят другое — необходимость нарушить программу. Нет, они, конечно, никого не боялись. Кто может в космосе, на огромном удалении от родных и близких, помешать им сделать то, что нравилось? Никто! И все-таки они не решались нарушить программу. Она была рассчитана на них, сделана для них, как и все вокруг них. И они не решались нарушить ее.

Честно говоря, Юра этого не понимал. Ведь если все сделано для них, так можно и распоряжаться этим так, как хочется самому. А вот у голубых людей все получалось по-другому. «Сознательные какие!» — не без ехидства подумал Юра, но тут же вздохнул.

Что бы ни говорили ребята на родной Земле, как бы они ни смеялись, а сознательность все-таки хорошая и нужная вещь. От скольких бед она спасает — прямо диву даешься. Правда, иногда она мешает, но потом, помешав, опять становится совершенно необходимой и желанной. И даже жалеешь, что вовремя не был сознательным. Поэтому Юрию было очень интересно узнать, как голубые люди справились со своей сознательностью.

Оказалось, очень просто. Квач предложил высаживаться. Остальные не решались, хотя всем очень хотелось этого. Тогда поставили вопрос на голосование, и тут оказалось, что сознательность сознательностью, а все проголосовали за высадку.

Они высадились, размялись и вот прихватили с собой Юрия и Шарика.

Таким образом, личная сознательность у космонавтов оказалась более высокой, чем коллективная. Это показалось очень странным — до сих пор Юрию всегда говорили, что по-настоящему правильно и сознательно может поступить только коллектив. А отдельный ученик должен уметь подчинять свои личные интересы и поступки коллективным. Чтобы не позорить класс. Или отряд.

А тут получилось все наоборот.

Правда, Юра тут же вспомнил, что в дни, когда ему приходилось удирать с уроков, делать это в одиночку было не то что невозможно, а как-то неинтересно. Несподручно. Получалось как бы противопоставление себя коллективу. А вот когда удирали хотя бы вдвоем, а еще лучше вчетвером или вшестером, тогда все получалось как нельзя лучше. В крайнем случае можно было ответить:

«А что, я один, что ли?»

Был у них случай, когда с уроков удрал весь класс. Даже девчонки. И тогда никто не побаивался и все казались друг другу настоящими товарищами, а класс — коллективом.

Правда, потом, когда их ругали, коллектива не получалось — все начинали упрекать друг друга, и выходило, что виноваты все, кроме того, кто оправдывался.

Так что, может быть, и у голубых людей были какие-то свои законы, о которых на Земле, в ее не во всем совершенной цивилизации, еще ничего не знали.

Юрий еще не понимал, почему его товарищи по космосу так близко принимают все это дело к своему голубому сердцу. Ведь теперь они исправляют ошибку, нагоняют скорость и, значит, время. Есть надежда, что впереди все будет в порядке.

— Я не понимаю, почему вы так волнуетесь? — пожал сдавленными гравитацией плечами Бойцов.

— Мы тоже так думали, — печально ответил Миро, — но вся наша беда в том, что мы не знали, что следящие роботы имеют прямую, нам неподвластную связь с нашей Розовой землей.

— Ну и что? Наверное, такая связь нужна…

— Она-то, конечно, нужна… — нехотя согласился Квач. — Мало ли что может случиться с нами, с аппаратурой. А эта прямая связь всегда расскажет нашему космическому центру, что с нами произошло. Но мы не знали, что роботы сообщат о нашем приземлении… Они, по-моему, не должны были этого делать. Это нечестно.

— Чего уж тут честного! Растрепаться на целую галактику, что корабль нарушил программу. Ну, что же теперь будет? — осведомился Юрий.

— Хорошего, конечно, не жди… — вздохнул Зет, и все замолчали.

Юрий хорошенько обдумал создавшееся положение и, как настоящий мужчина, взвесил все возможные варианты. А когда взвесил, то спросил о том, о чем он не думал:

— А как же вы узнали, что роботы сообщили о приземлении? А может, они не сообщали?

— Сообщали…

— Но вы же сами сказали, что у ваших роботов независимая линия связи с вашей Землей. Как же вы узнали, что они передали? Выходит, эта линия не такая уж независимая.

— Не в этом дело, Юра. Не в этом дело…

— А в чем же?