Нераздельные (ЛП), стр. 80
Кинкажу, видимо, жаждущий внимания, перебирается с бедра юноши на плечо и принимается тянуть его за ухо. Должно быть, требует, чтобы Лев наконец двинулся в путь. Не только сегодня, а вообще — дальше по жизни.
— Позаботься о нем, — напутствует Коннор.
— Конечно, — отвечает Лев.
— Я к мартышке обращаюсь, а не к тебе.
И Лев опять улыбается, широко и радостно.
По настоянию СайФая, Коннор с Рисой остаются в коммуне на ночь. День выдался трудный, и измученное тело Коннора нуждается в отдыхе. Он лежит в постели, а Риса осторожно смазывает его рубцы специальной заживляющей мазью, которую вручил им перед отъездом Кэм.
— Подарок вам к Рождеству, авансом, — сказал он. — Среди моих любимых продуктов «Граждан за прогресс» эта штука стоит на втором месте.
Коннор проявил себя настоящим тормозом, ляпнув:
— А что на первом?
— Я, конечно, — отозвался Кэм.
Мазь успокаивает. Согревает. Но не столько мазь, сколько прикосновение любимых рук.
— Помнишь, как я тебе на Кладбище массировал ноги?
— Для меня это было лучшее время дня, — говорит Риса.
— Для меня тоже.
Массаж закончен, и Коннор поворачивается к Рисе. Она целует его, он прижимает к себе любимую, и в этом объятии нет и следа сомнений или неуверенности. Все страхи и боль нашего мира исчезают, тонут в пуховых подушках и льняных простынях, и Коннор узнаёт, что Риса заполняет собой ту пустоту, что образовалась в его душе, после того как его разъяли на части и соединили заново.
В ту ночь Коннор долго не может заснуть. Обнимая Рису, он грезит наяву: ах если бы можно было расплести время, если бы можно было снова и снова переживать заново каждое мгновение этой ночи…
Это чувство не оставляет его до утра, когда за ними приходят.
Часть седьмая
Все Святые
АНОНИМНЫЕ АКЦИИ ПРОТЕСТА ПРОТИВ ОТВРАТИТЕЛЬНОЙ ТАЙНОЙ ИНДУСТРИИ «ТРУДНЫХ ПОДРОСТКОВ»
Автор Рой Клэбин, 27 марта 2013 года, PolicyMic.com
Одна из группировок сетевого сообщества «Анонимус» выбрала своей целью так называемую «индустрию трудных подростков», придавая огласке случаи чудовищного насилия, сексуальных домогательств, психологического террора и даже смерти детей в коммерческих исправительных учреждениях.
Рекламная приманка проста: «Если ваш подросток эмоционально неустойчив, неразборчив в контактах, употребляет наркотики — помощь рядом, достаточно лишь позвонить. Мы используем образовательные программы, построенные на освоении подростками жизненно важных умений и навыков, что помогает детям исправиться и обрести самоуважение»… Сотрудники такого учреждения могут забрать тебя из дому посреди ночи, выдернув из постели. И всё с позволения твоих родителей.
Разоблачение дисциплинарной индустрии медленно набирает обороты… Но, похоже, родители по-прежнему безоглядно доверяют лицемерным заверениям этих компаний, несмотря на то, что у каждого интернет-сайта корпораций, обещающих покой и счастье, имеется теневой сайт, на котором выжившие делятся своими трагическими историями.
…в мире, наводненном веб-камерами, спрятать жертву уже не так легко… Но существуют места, где не разрешается пользоваться ни мобильными телефонами, ни интернетом. Детей увозят в глушь, изолируют от какой бы то ни было цивилизации и там «исправляют их поведение», подвергая многообразным издевательствам и мучениям.
В сообщество #OpTTIAbuse входят хакеры, правозащитники, жертвы, родители и выжившие после «коррекции»; они пытаются сделать достоянием общественности насилие над детьми, творящееся в закрытых учреждениях по всей стране…
Случаи, когда дети умирали от плохого обращения, недостатка медицинской помощи и голода, редко приводят к каким-либо последствиям для организаторов. Отчасти это происходит из-за недостатка регулярного надзора; кроме того, в некоторых штатах для реализации подобных программ даже не требуется лицензия…
Некоторые из таких учреждений — настоящие тюрьмы, где у детей вообще нет возможности пожаловаться на жестокое обращение… Чаще всего дети не имеют доступа к телефонам, а когда им разрешают позвонить, разговор проходит под пристальным наблюдением. Если ребенок скажет своим родителям что-то «негативное», например, «я скучаю, я хочу домой», его накажут якобы за попытку «манипуляции».
Анонимные группы постоянно публикуют рассказы тех, кто пережил печальный опыт пребывания в дисциплинарном заведении, но при недостаточном внимании к этим вопросам со стороны прессы успехи активистов незначительны. Крупнейшим коррекционным компаниям даже удалось сколотить лоббистскую группу, которая блокирует реформы, касающиеся частных «исправительных» центров…
Полностью со статьей можно ознакомиться здесь: http://www.policymic.com/articles/31203/anonymous-rallies-against-horrific-abuse-riddled-troubled-teen-industry
79 • Коннор
Утром Риса с Коннором спускаются к завтраку, и тут, как гром среди ясного неба, начинается облава. В дом набивается возникшая из ниоткуда толпа вооруженных спецназовцев, чья численность превосходит все разумные пределы. Все происходит так быстро, что Коннор не успевает даже опустить ложку, которой ел хлопья. Нет времени ни для паники, ни для сопротивления. На них направлено бессчетное количество стволов. Коннор смотрит в глаза сидящей напротив Рисе, та отвечает таким же потрясенным взглядом. Как же он не подумал, что появляться в этом месте небезопасно! СайФаю и его отцам можно доверять, но этого не скажешь обо всех «женихах» и Людях Тайлера, живущих в коммуне. Наверняка кто-то из них донес на Рису и Коннора ради вознаграждения.
— Что это вы так долго копались? — интересуется он у нападающих. Те не отвечают и даже не трогаются с места, чтобы скрутить его. Просто стоят и ждут. В комнату входит человек в темном костюме. Как банально. Фантазии не хватает на более оригинальный наряд?
— Да мы, кажется, поймали двоих птенчиков вместо одного! — говорит «костюм» и жестом приказывает своим орлам опустить стволы, что те и выполняют.
Коннор в свою очередь опускает ложку.
— Я пойду с вами, не сопротивляясь, только не трогайте Рису.
— Даже не думай! — вскидывается та.
«Костюм» буравит Коннора взглядом.
— Ты не в том положении, чтобы торговаться.
Тогда Риса выскакивает из-за стола и бросается к «костюму».
— Риса, нет!
Она не успевает преодолеть и половины расстояния, когда один из бойцов всаживает в нее заряд транка; другой подхватывает падающую девушку. Риса добилась своего: теперь куда бы ни отправился Коннор, она отправится вместе с ним. Черт, вот упрямая!
СайФая и его отцов эскортируют на первый этаж. Отец-юрист протестует против нарушения их гражданских прав.
— Нет времени на церемонии, — отрезает «костюм» и обращается к Коннору: — Итак, вот тебе договор: мы берем с собой твою спящую красавицу, ты идешь с нами без сопротивления; и тогда они не будут арестованы за укрывательство беглых.
Коннор не секунды не сомневается, что СайФая и его отцов так просто не отпустят, но что ему остается? Драться и получить заряд транка, как Риса? Тогда у него вообще не будет шанса договориться насчет нее. К тому же, с эти человеком что-то не то. «Костюм» старается вести себя как истинный профессионал, даже с этакой небрежностью, но в нем ощущается некая скованность. Человек в костюме чего-то боится. Чего?
Коннора поворачивают, чтобы надеть наручники, заламывают руки за спину. Он болезненно морщится.
— Осторожно! Мои швы!
— Твои что? — переспрашивает «костюм». — Нет, не отвечай, не хочу знать. — Он велит сковать Коннору руки впереди, а не сзади.
Затем его ведут, а Рису несут к самолету, стоящему на заросшем сорняками пустыре через дорогу, причем там нет даже намека на взлетно-посадочную полосу. Все ясно. Коннор видел такие самолеты раньше, на Кладбище.
— Бесшумный бомбардировщик «харриер»?