Непросто Мария, или Огонь любви, волна надежды, стр. 52

– Когда тяжелораненый Луис все-таки вернулся домой, – справился со своим горем мужчина, – его встретило пепелище и надрывный крик голодного описавшегося младенца, которого оставили спать в коляске в саду, в тени беседки рядом с фонтаном.

Наступила пауза. Словно он вспоминал ту картину, снова и снова переживая потерю семьи.

– Я… – запнулся Диего. Откашлялся и продолжил: – Луис погиб бы тогда. Просто ушел бы в море, полностью отдавшись родной стихии, растворившись в ней. Но младенец… он громко кричал и вопил, требуя воды, еды, ухода. Не он. Она – девочка. Маленькая, хрупкая, надрывно кричащая…

Мое сердце обливалось кровью.

Спустя какое-то время мужчина смог вернуться к рассказу:

– Пару лет назад до Луиса дошли наконец сплетни о том, кто стоял за этой жуткой резней.

А вот с этого момента поподробнее…

– Все темные слухи, все косвенные признаки несомненно указывали на одного огненного, который решил перейти в статус члена Совета и взялся тайком поглощать чужие стихии несотворенных… – Мастерски выдержанная пауза. – Рамона!

При этом имени меня выгнуло от злости и ненависти. Все нутро бушевало от ярости. Зародившийся во мне торнадо прошелся везде и вытолкнул наружу оставшихся огоньков. Я не хотела иметь ничего общего с Рамоном. Мы не хотели!

Раньше это была только моя война. Сейчас сюда прибавилась разделенная мука любимого мужчины. Общий враг…

– Тсс, – успокаивал Диего, удерживая меня на ложе и уничтожая огоньков. – Я раньше хотел убить Рамона любой ценой. ЛЮБОЙ! Но теперь появилось исключение. Ты. Ты мне дороже мести. Я…

– Папа! – раздался детский крик. – Папа, ты где?

У меня открылись глаза. И фигурально, и физически.

Господи, дай мне сил не открыть рот! Я ж тебя, Диего, сволочь, съем и костей не оставлю! Столько лет молчал о дочери! Шлялся со мной. Рисковал со мной. Спал рядом со мной. И ни разу даже словом не обмолвился о ребенке! Все! Когда я встану, то обязательно выйду! Сначала из себя, а потом на тропу войны! И повезет всем, кто не выживет!

Глава 25

– Папа! – Около моего неудобного ложа нетерпеливо подскакивала маленькая девочка с пронзительно-голубыми глазами, розовыми пухлыми губками и громадным бантом в каштаново-золотистых волосах. – Кто эта страшная тетя?

Диего стоял ко мне спиной.

– Франкенштейн, – разжала я спекшиеся губы, вспомнив Марику. Голос точно был оттуда. Хриплый, сорванный криком.

Диего подпрыгнул, будто сзади подкрался бодун и предложил ему денатурат на опохмелку.

– Мария! – резко развернулся он ко мне. – Как ты себя чувствуешь?

Я показала глазами на любопытствующего ребенка.

– Кара, – вспомнил о своем отцовском долге мужчина, – тебе нельзя здесь находиться. Мария сильно болеет…

– Чем, папа? – озаботилась девочка.

– Э-э-э… – замялся папа, не зная, как правильно обозвать мой недуг. Я бы предложила раздвоение личности и углубленный аутизм. Но решила не загружать присутствующих умными словами.

– Жизнью, – пришла я на помощь мявшемуся Диего.

– Ой! – заволновался ребенок, прижимая к груди ручки с розовыми ноготками. – А это лечится? Я могу градусник поставить или горчичник.

– Не думаю, – засомневалась я. – Но все равно спасибо. Градусник вставь папе, а горчичник я ему сама кое-куда наклею, когда встану. Много горчичников. Очень много!

– Папа не болеет, – не согласилась Кара, расправляя пышные оборки розового платья.

– Болеет, – попыталась усмехнуться я. – Только он об этом еще не догадывается.

– Кара, дорогая, – вмешался в женскую беседу Диего. – Тебе пора идти к няне. Марсела тебя уже наверняка потеряла.

– Нет, – упрямо мотнула локонами девчушка. – Ей сейчас некогда. Она восстанавливает мою комнату вместе с Паоло.

– Что ты сделала на этот раз? – тяжело вздохнул мужчина, трагически поднимая брови домиком. – Рисовала на стенах? Строила баррикады? Натирала полы скипидаром? Делала выкройки из штор?

– Это уже было, – надула пухлые губки не по годам развитая малышка. – Сегодня я училась владеть твоей стихией!

– И как? – простонал несчастный отец, пока я внутренне хихикала.

– Получилось! – гордо ответила Кара. – Только…

– Что только?.. – Судя по голосу, Диего приготовился к самому худшему.

– Только я немного утопила свою комнату, – потупилась девочка, ковыряя пол носком белой лаковой туфельки. – Немного. Всего-то по потолок…

– Мне нужно еще о чем-то знать? – полушепотом простонал отец.

– Ну-у-у… – замялась девочка. – Еще и твою… и Паоло… и Марселы… и кухню…

Мое настроение улучшалось прямо посекундно. С каждым словом ребенка. Просто бальзам на измученную ледяной водой душу!

– Я не буду тебя ругать, – плюхнулся в кресло Диего. – Но скажи, как тебе это удалось?

– Да все элементарно! – повеселела Кара. – Я просто начала тренироваться в комнате Паоло, потом перешла к Марселе…

– Стоп! – остановил дочь мужчина, делая трагическое лицо. – Последовательность не важна. Меня больше интересует, чем ты это делала?

– Шлангом, – изумилась девочка. – Только у тебя я уже использовала насос.

– Зачем? – обхватил черноволосую голову руками Диего. – Зачем ты взяла насос?

– Вообще-то два насоса, – призналась Кара, смущаясь. – Просто во дворе лежало два шланга для полива, и я решила – зачем им просто лежать? А для двух шлангов нужно два насоса…

– Я понял! – перебил ее мужчина, приподнимая голову. – А теперь иди к себе… Ах да, идти тебе некуда. Тогда ко мне…

– Папа… – начала напоминать забывчивому родителю Кара.

– И ко мне некуда, – немедленно согласился Диего. – Тогда иди… в сад! Там можно пользоваться всеми насосами!

– Иди, дорогая, – поддержала его я, старательно пряча улыбку. – Мужчины всегда всех посылают в сад, а потом нас там настойчиво ищут. Игра называется «ухаживание». Кто поймал, тому и дети.

– Не слушай тетю, – нахмурился мужчина. – Она сейчас не в себе после болезни.

– Скорее в себе, – поправила его я. – Но очень глубоко.

– Кара! – привлек внимание дочери мужчина. Ласково подтолкнул милейшее создание к выходу. – Иди поиграй с дельфинами.

– Папа, – укоряюще сказала девочка, – разве ты забыл, что в связи с военным положением ты отослал дельфинов и притащил акул?

– Забыл, – тряхнул буйной шевелюрой Диего. – С такими дамами, как вы, – энергичный кивок в мою сторону, – и себя забудешь!

– Тебе, пап, для хорошей памяти и крепкого здоровья нужно пить рыбий жир, – посоветовала Кара. – Хочешь, выдавлю?

Диего поперхнулся. Я могла только хихикать.

– Да что за ерш такой! – раздалось в коридоре вместе с сильным шумом.

Диего поднял голову и с тоской уставился на дверь.

Створка распахнулась. На меня пулей взлетел Дарси. Кот потоптался на моих костях, потерся лобастой головой, где смог, и плюхнулся на все чакры разом.

– Чудовище, – нежно сказала я животному. – Все что не растопчу – поразмазываю?

– Ур-р-р! – запел свою песенку Дарси, щуря хитрющие глаза. Вот маленький бомбовоз! Раскормила на свою голову.

– Можно я его поглажу? – радостно захлопала в ладоши Кара.

– Это ты у него спроси. – Я пыталась одновременно дышать и говорить. Получалось не очень. – Он создание гордое и независимое, со своим личным, особым мнением.

– А как его зовут? – приблизилась девочка, с невероятно счастливым выражением красивого личика разглядывая кота.

– Этого монстра зовут Дарси, – ответил Диего, все еще прислушиваясь к шуму, но на помощь не торопился.

– Дарси, – прощебетал ребенок, умоляюще складывая ладошки, – можно тебя погладить?

Кот немного поломался, но потом подставил голову под ласки и заурчал еще сильнее, выпуская когти.