Магия убийства, стр. 55
– Никогда бы не подумала… Здорово. А теперь спой.
– Пою я хреново, – сознался Валдис.
– Все равно спой, – настойчиво сказала Ника.
Он запел. Да, голос неважный. Нет, голос никакой, но разве это главное? Ух, как классно командовать. Классно, когда твои желания выполняют по первому требованию! Сразу внутри растет что-то незнакомое, расправляет плечи, приподнимает подбородок, а все тело окутывает невидимая дымка. Или это мозги у нее в дымке? Впрочем, мозги сейчас лишние, сейчас, когда полумрак заполнил комнату, когда звучит красивая мелодия и душевный голос Валдиса. Он же поет для нее одной, как натуральный трубадур для прекрасной дамы. А дама стоит на балконе, тает и млеет, вот-вот закончится песня, трубадур вскарабкается по дереву на балкон, и она наградит его поцелуем… Ника настолько вжилась в образ средневековой дамы, что, едва Валдис закончил, тихо попросила:
– Еще.
– Сядь ближе, а то я не вижу, кому пою своим противным голосом.
– Мне нравится, – перепорхнула на софу Ника.
Ей не пришло в голову включить свет. Какой свет! Он развеет атмосферу таинственности, уничтожит чары, когда маленькая комната превращается в огромный мир, где есть только два человека, а за пределами стен никого. Валдис пел, потом просто играл, потом они еще выпили, помолчали. Молчание было несколько натянутое, словно сейчас что-то должно произойти и да, произойдет, потому что Валдис положил ладонь на ее руку. Ника испуганно отдернула ее, а чтобы нивелировать неловкость (повела-то себя как дура), она вернулась к животрепещущей теме, без которой просто никак нельзя было обойтись в этот дивный вечер, – к убийствам:
– Знаешь, я все время представляю себя на месте тех женщин…
– Зачем? – Он придвинулся, якобы заинтересовавшись.
Ника хотела отодвинуться, но это будет совсем глупо, она же не ребенок. Валдис так близко, ближе, чем в машине, и от этой близости у Ники началось сердцебиение, но она продолжала:
– Понимаешь, стоит представить всю гадость…
О-о-ой! Горячая рука Валдиса прошлась по ее плечам, развернула Нику к нему, вторая рука… при чем здесь руки, когда его губы бессовестно гуляют по ее шее и лицу? И так нежно гуляют… то есть целуют…
– Ска… ка… жи… – выговорила Ника и осеклась.
Что это? Она падает назад? Упала. Сама упала или Валдис заставил? Надо прекратить это безобразие. Вот сейчас она расскажет о своих подозрениях, ему будет не до поцелуев. Ника набрала воздуха в легкие и выпалила половину фразы:
– А убийцей не может быть…
Вторая половина столкнулась с губами Валдиса. Ника забыла, что хотела ему сказать, затрясла кистями рук, мол, непорядок. Но рукам срочно надо было схватиться за голову, чтобы она не улетела окончательно. Правда, Ника случайно схватила не свою голову, а Валдиса. Перепутала. И потеряла свою, потому что никогда так не целовалась, никогда не летала, хотя и лежала, никогда не ощущала такого подъема. Очнулась она, когда он снимал с нее юбку:
– Это зачем? – панически пискнула она, натягивая юбку назад.
Но вдруг обнаружила, что она уже без блузки и… какой ужас!.. без бюстгальтера. Докатилась! Не помнила, как сняла! На Валдисе тоже не было рубашки.
– Ты чего, Ника?
Это был не шепот, это было дьявольское наваждение. И губы… от них невозможно оторваться. Валдис был сильнее, или у него десять рук, юбку Ника не удержала, она соскользнула по ногам.
– Я… мне… домой надо! – выпалила она.
– Ты хочешь уйти? – озадаченно произнес Валдис.
– Нет!
– Тогда в чем дело? Что-то не так?
– Так. Но я… мне… – бессвязно мямлила Ника. – Что ты делаешь?
Совсем ополоумела, задавая идиотский вопрос. Будто никогда не видела эротических фильмов, а уж порно от Фалеева – непревзойденная школа. Вот он то и делает, что там снято!
– Постой… – Валдис приподнялся над ней. – У тебя это первый раз?
Теперь он задал идиотский вопрос, неделикатный. А сколько в голосе разочарования, изумления, растерянности. Ника разозлилась:
– По-твоему, я должна была отдаться первому встречному?
– Нет. Ты обязана была ждать меня. – Он гладил ее по волосам, целовал в нос и в глаза. – Значит, я буду первым. И последним. Не бойся, у меня богатый опыт.
Он гипнотизер. Отнял у нее волю. Во рту пересохло, в ушах стало жарко, руки-ноги были не ее.
– Твой телефон звонит. – Ника сделала слабую попытку предотвратить неизбежное.
– Пусть звонит.
Труба звала-звала, да перестала. Затрезвонила мобила Ники.
– Теперь мой… Я возьму…
– К черту телефоны.
– Может, это срочно…
А может, и не срочно. Сейчас царила куда более срочная сиюминутность, которая может исчезнуть легче, чем возникла, а после никогда не повторится.
Эля открыла глаза, Яша придвинул стул ближе и наклонился к жене, взяв ее за руку. Он заговорил быстро, чтобы она не успела испугаться незнакомой обстановки:
– Пухлик, это я. Ты в безопасности. Нет-нет, не разговаривай, тебе нельзя.
Вспомнив все, Эля беспокойно водила глазами, рассматривая палату, однако присутствие мужа успокоило ее. Она оперлась о кровать руками и попыталась сесть, но резкая боль, от которой в глазах потемнело, заставила ее лечь.
– Лежи, лежи, – всполошился Яша. – Не надо вставать.
Она ничего не понимала, а хотелось ясности, открыла рот, но почему-то челюсть не двигалась, страшно болела. Эля пошевелила губами:
– Где я?
– В больнице. Прости, Элька, мы чуть-чуть опоздали.
– Что со мной?
– У тебя немножко сломана челюсть. Тебя успели поколотить подонки, ты потеряла сознание. Это не страшно, завтра сделают пустяковую операцию… Ну, еще носик, твой хорошенький носик немного поврежден. В общем, ерунда. А, да… и пара ребер сломана, скорей всего, тебя ногами били. А так… все в порядке.
– Угу. – Ее хватило на скептическую интонацию. – А где те?..
– Их поехали брать. – Яша догадался, о ком она спросила, и более доступно объяснил: – Арестовывать поехали. У Ишутина ведь есть адреса.
Эля прикрыла веки – дышать было тяжело, наверное, из-за сломанных ребер. Яша целовал пальцы жены и улыбался ей, чувствуя себя виноватым. Нет, она не винила мужа, да и не жалела ни о чем. Теперь выяснится, что надо было Ричарду и Кларе, – это главное, а остальное пройдет.
Илона отвлекла охранников, подарив им бутылку французского вина, тем временем Мирон Демьянович занес в гараж чемодан – гараж сообщался с домом. После этого Илона выехала на его автомобиле, он выждал примерно минут десять, сел в ее машину. Тут и раздался звонок, потом смешливый голос Илоны:
– Мирон, они купились, едут за мной. Выезжай.
Не медля, Мирон Демьянович выпорхнул из своего гнезда. Гостиницу он выбрал не фешенебельную, скромненькую, точнее – паршивенькую. Номер люкс – упасть и не жить! Нет, в номере есть две комнаты (малюсенькие), все удобства, но от подобного убожества Мирон Демьянович отвык. Впрочем, ему надо продержаться только до завтрашнего вечера – и адье. Он позвонил Илоне:
– Я на месте.
– Отлично, – рассмеялась она. – Сейчас устрою спектакль, предвкушаю бесплатный цирк. Пока, дорогой. Встретимся на регистрации.
– Ты не позвонишь?
– Думаю, не стоит. Когда они поймут, какую допустили ошибку, заподозрят нас в обмане, значит, будут устанавливать, где ты находишься. Наверняка они знают твой номер, а сейчас очень просто определить местонахождение абонента. Ты не допускаешь, что у них есть связи?
– Ну ладно. До завтра.
Мирон Демьянович бросил трубку на кровать, посмотрелся в зеркало. Смех один. Шляпа колониста, свободная рубашка в ярмарочном стиле, брюки годятся на паруса. Мирон Демьянович в этом одеянии выглядел нелепо, да чего не сделаешь ради собственного спасения.
26
Мобилы настойчиво звонили попеременно, отвлекая Нику. Нет, под это треньканье невозможно заниматься такой ответственной вещью, как любовь. Кстати! О любви-то не было ни слова сказано, а это непорядок – опомнилась Ника, высвободила губы: