Девушка на неделю, стр. 26

– Еще два дня, Дрю, – она закусывает губу. – Если ты не выгонишь меня сегодня, как сказала Адель. У нее какие-то планы, связанные с годовщиной смерти твоей сестры. И я там явно буду лишней.

– Я не хочу, чтобы ты уезжала, – говорю я. – Еще два дня – вот все, чего я прошу.

– Ладно, – она кивает. Губы плотно сжаты, в глазах мольба.

Фэйбл явно хочет что-то добавить, но тут на пороге появляется Адель.

– Прошу к столу! – восклицает она с деланным радушием. Я оборачиваюсь и бросаю на нее такой тяжелый взгляд, что она тут же с грохотом захлопывает дверь.

– Нам пора, – обхватив плечи руками, Фэйбл заходит в дом.

И я следую за ней, так и не выяснив, есть у нее другой парень или нет.

Глава двенадцатая

День 6 (Черная пятница), 08:00

Все, что мы оставили позади, и все, что ожидает нас впереди, – мелочи по сравнению с тем, что у нас внутри.

Ральф Уолдо Эмерсон ^[5]

Дрю

Обед в честь Дня благодарения вчера получился ужасным – впрочем, на другое я и не рассчитывал. Отец пригласил несколько деловых партнеров и принялся обсуждать с ними состояние экономики. А мы на другом конце стола в основном помалкивали. Фэйбл сидела напротив меня и упорно молчала, ковыряясь вилкой в тарелке.

Адель не любит возиться на кухне, так что я был уверен – праздничный обед она готовить не станет. Не помню, когда я в последний раз ел индейку, запеченную дома. Наверно, в гостях у бабушки и дедушки в Нью-Йорке, но это было много лет назад.

Враждебность, царившая в доме, переходила все мыслимые границы. Адель из кожи вон лезла, чтобы поговорить со мной, но я отказывался наотрез. Как она и обещала, вечером за Фэйбл приехало такси. Я сунул водителю две двадцатки, извинился за беспокойство и отправил его восвояси.

Фэйбл так и не сказала мне ни слова. Улучив возможность, она тут же сбежала, ни с кем не попрощавшись, заперлась в своей комнате в гостевом домике и не выходила оттуда всю ночь.

Я сделал то же самое, злясь на себя за то, что позволил ей вторгнуться ко мне в душу. Но поспать толком не удалось, как и прошлой ночью. А теперь я маюсь возле закрытой комнаты Фэйбл, борясь с желанием ворваться к ней и заставить поговорить со мной.

На меня это совсем не похоже. Не люблю сталкиваться – с людьми, со своими собственными эмоциями. Но, черт подери, вчерашняя ссора сделала меня уязвимым, причинила боль. При одной мысли об этом я чувствую себя слабаком, но мне и правда казалось, что наши отношения с Фэйбл перерастают во что-то особенное.

Похоже, я ошибался.

Но именно здесь мое упрямство решило вдруг вмешаться в личную жизнь. Я не хочу ошибаться. И не думаю, что это ошибка. Но по какой-то причине Фэйбл избегает, боится меня. И как я могу ее за это винить? Изо дня в день я делаю одно и то же. Полный контроль над своей жизнью я обретаю только на футбольном поле, и, просидев здесь уже несколько дней, я просто мечтаю вернуться туда. Забыть наконец весь этот бред и с головой погрузиться в игру.

Снова стать бесчувственным роботом, не думать больше ни о чем.

Раздражаясь сам на себя, я стучусь в ее дверь и поворачиваю ручку: надо же, не заперто. Не дав Фэйбл ни секунды, я захожу в темную комнату и останавливаюсь перед кроватью. Она неподвижно лежит посередине, погруженная в глубокий сон.

Светлые волосы рассыпались по подушке. Лицо такое нежное, губы чуть приоткрыты. Одеяло сползло до пояса, открывая грудь под тоненькой голубой майкой. Лифчика на ней нет, и соски отчетливо виднеются под тканью.

Почти прозрачная майка, твердые соски под ней – не могу оторвать взгляд, нервно сглатываю. В комнате чертовски холодно, и я берусь за край одеяла, собираясь укрыть Фэйбл. Слегка касаюсь ее груди – нарочно, чего уж там скрывать.

Она тут же открыла глаза и вскочила так быстро, что едва не ударилась лбом о мою челюсть. Я резко отпрянул, чудом избежав травмы.

– Что ты тут делаешь? – Она натягивает одеяло до подбородка, прикрывая нежное, почти обнаженное тело, и у меня вырывается вздох сожаления. – Шастаешь у меня по комнате, да?

– Я только хотел убедиться, что с тобой все нормально.

Дурацкая отмазка, но ничего лучше в голову не пришло.

– Сколько сейчас? – Она тянется за телефоном на тумбочке и, взглянув на часы, издает раздраженный стон. – С чего вдруг со мной что-то могло случиться в такую рань?

– Ну, ты закрылась в комнате двенадцать часов назад. Может, ты тут без сознания лежишь. Откуда мне знать? – огрызаюсь я. Ее реакция вынуждает меня защищаться. Не понимаю, как нам удалось снова обозлиться друг на друга. Меня это просто бесит.

Хочу, чтобы новая Фэйбл вернулась обратно. И новые мы – тоже.

«Да не было никаких нас, придурок».

Сжав губы, сажусь на край кровати и с сожалением смотрю, как Фэйбл отодвигается, словно хочет оказаться подальше от меня.

Одна мысль не дает мне покоя с трех часов ночи. Надеюсь, это поможет восстановить наши еще толком и не начавшиеся, но уже разрушенные отношения. Но если Фэйбл не согласится…

Не знаю, что еще можно сделать.

– Нормально все со мной, – резко отвечает она, откладывая телефон и упираясь взглядом в свои колени. – Убедился? Можешь идти.

– Я хотел попросить тебя сходить со мной кое-куда.

Она встряхивает головой с видом «и слышать ничего об этом не хочу».

– Думаю, нам не стоит больше разгуливать где-то вдвоем, Дрю. Да, я в курсе, что мы должны изображать влюбленную парочку, но неделя уже заканчивается, так что, мне кажется, уже можно обойтись без показухи.

Черт, что же я наделал? Понятия не имею. А она сама не скажет. Не клещами же из нее это вытягивать, в самом деле.

– Я собирался съездить с тобой на кладбище. На могилу моей сестры.

Фэйбл наконец-то переводит взгляд на меня: ее зеленые глаза полны боли и сочувствия. Ко мне.

– Не знаю, стоит ли…

– Я хочу, чтобы ты пошла туда со мной, – сжимаю в ладони ее руку. Пальцы холодные как лед. Она пытается выскользнуть, но я усиливаю хватку. – Мне это очень нужно, Фэйбл.

– А я думала, мероприятие Адель – только для членов семьи. – Она задирает подбородок. Такая дерзкая, но уязвимая. И прекрасная.

Прекрасная настолько, что хочется сгрести ее в охапку и никогда не отпускать. Но я этого не делаю.

– Меня там не будет.

Все мои самые страшные кошмары там наверняка воплотятся в жизнь. Адель вся в слезах, у нее эмоциональный срыв, а я должен стоять рядом, утешать ее и обнимать.

А мне даже думать о ее прикосновениях противно. Какие уж тут объятия.

Фэйбл молчит, явно размышляя над моей просьбой. Уже хорошо. Я не хочу идти туда ни один, ни с родителями. Но мне нужно побывать там, отдать дань уважения сестричке. При мысли о том, чтобы прийти на ее могилу в одиночестве, сердце наполняется такой тоской… Я наверняка сдамся, как только припаркую машину на стоянке возле кладбища. Не смогу зайти. Хотя должен.

А если Фэйбл будет рядом, она поможет обрести храбрость, которая мне так нужна, чтобы попросить у сестры прощения за то, что я недоглядел за ней. Остается надеяться, что когда Фэйбл узнает правду, она не возненавидит меня.

И возможно – лишь возможно – ее понимание облегчит мои муки совести.

– Я поеду с тобой, – наконец произносит она тихо, вновь опуская взгляд. – Когда выдвигаемся?

– Мне надо принять душ. Наверное, тебе тоже. – Она кивает, и я продолжаю: – Тогда через пару часов? В десять?

– Договорились.

Она снова кивает и мягко вытягивает свою ладонь из моей, медленно проводя пальцами вдоль запястья. От этого нежного прикосновения по телу пробегают мурашки. Я поднимаю взгляд: она смотрит на меня широко распахнутыми глазами. Ее губы чуть приоткрыты, волосы взъерошены, и она так прекрасна в этом полусонном виде – просто сил нет.