Здесь и сейчас, стр. 27

Выхожу. Стараюсь не очень сутулиться и ежиться.

– А что, очень даже неплохо! – восклицает продавщица.

Кошмар продолжается: она вертит меня со всех сторон, чтобы разглядеть под всевозможными ракурсами.

– У вас потрясающая фигурка! – кричит она на весь магазин, так что я вздрагиваю.

Гляжу на Итана. «Ну, ты только посмотри на эту бабу», – говорит мой смущенный взгляд.

Но надо же, и у него почему-то тоже красный румянец на щеках.

Уходим из магазина с полной сумкой, не забыв положить в нее и рубаху с бахромой, а также огромные темные очки.

Мы шагаем вдоль пляжа, Итан ликует, да и я улыбаюсь до ушей.

– В жизни не получал такого удовольствия от магазинов! – говорит он.

Находим местечко, где можно перекусить бургером с молочным коктейлем, прямо на берегу. Расправившись с едой, мы с Итаном спускаемся к воде и сбрасываем обувь. Я закатываю спортивные штаны до колен, он свои, и мы заходим в воду.

Вода мягкая и прозрачная, солнечные лучи достают до самого дна. Я погружаю носки в мелкий песок и стараюсь не думать ни о чем, кроме этого удивительного, щекочущего пальцы ощущения.

Итан берет меня за руку. В первый раз он делает так, если не считать тот случай, когда тащил меня через окно или брал меня за руку, чтобы успокоить, когда мне было совсем плохо. На этот раз он берет меня за руку просто так, потому что ему это приятно.

Я сама наслаждаюсь прикосновениями его ладони, его пальцев, его руки. Тяну его глубже в воду. Плевать, что штаны замочу. Это даже приятно. Тем более что у меня теперь есть во что переодеться.

Мы заходим в воду до самого пояса, одежда тяжело обвисает, а на душе легко, так легко, как никогда еще в жизни не было и, наверное, не будет.

И тут накатывает первая, довольно приличная волна. Я кричу, Итан смеется, и мы оба ныряем под нее. Потом выныриваем, отфыркиваясь и смеясь.

Заходим еще дальше и долго качаемся на волнах. Мне известно, что под водой водятся всякие страшные твари с острыми зубами и разными щупальцами, которые жалят чуть не до смерти. Но я их не боюсь. Поверхность воды совсем спокойная и кажется мне восхитительной, и сейчас мне в этих страшилищ не очень верится.

Наконец мы выходим из воды, мокрые и довольные, и ложимся на горячий песок. Лежим так довольно долго в ожидании, когда солнечные лучи нас немного подсушат.

Итан приподнимается, опираясь на локоть, и склоняется надо мной. Пальцы его гладят мою руку. Он задирает кверху мою влажную, соленую майку до самых ребер и изучает эту часть моего тела. Проводит ладонью по бедрам, касается пупка.

У меня перехватывает дыхание.

– Ты так дойдешь до того, что трудно будет остановиться, – говорю я.

– Уже трудно, – отвечает Итан.

Он садится, и я гляжу на его сильную спину, на ремешок его пятнистых, военного стиля штанов. Я много раз хотела спросить его про эти штаны, но все стеснялась. Когда задаешь вопрос, это всегда влечет за собой встречный вопрос, так что я так и не решилась. Тем более что это один вопрос из тысячи, которые я не позволяла себе задавать.

Я тоже сажусь.

– Откуда у тебя эти штаны?

Щекотливость ситуации столь очевидна, что я с трудом не сбиваюсь, все слова выстраиваю как полагается.

Кажется, Итан тоже слегка прибалдел.

– Что ты сказала?

– Штаны. Ты всегда их почему-то носишь.

– Ну… – Итан смотрит на штаны. Он никогда и виду не показывал, что стесняется этих штанов, но сейчас, похоже, немного есть. – Мой дедушка в тридцатых-сороковых годах прошлого века был членом Сил самообороны Ирландии. Это его штаны.

– Да ты что?!

– Ага. У меня и кокарда его есть. Его отец, мой прадедушка, воевал во время войны за независимость Ирландии. Потерял там руку. У папы где-то хранятся его медали.

– А отец, чем он занимается? – спрашиваю я.

– Работает бухгалтером. – Лицо Итана при этом становится кислым.

– А мама? Она у тебя дизайнер, это правда?

Я беру его за руку и чувствую себя щедрым миллионером, только у меня вместо денег вопросы.

– Ну да, – пожимает плечами он. – Она тоже из очень непростой семьи.

– В каком смысле?

Итан поворачивает лицо к солнцу:

– Ее отец – венгерский еврей. В тысяча девятьсот тридцать девятом году его с женой отправили в нацистский концлагерь. А в тысяча девятьсот сорок первом дедушка оттуда бежал. Он пытался спасти и жену, но она все-таки умерла. Дедушка прошел всю Европу, прятался в лесах, переплывал реки и так добрался до Парижа. До конца войны участвовал в Сопротивлении, а потом переехал сюда.

– Грустная история.

– Но со счастливым концом. Он женился на моей бабушке, основал свое дело, у него были дети и внуки.

– Зато чего он только не пережил.

– Да, это правда. На руке у него сохранился его номер из концлагеря, как напоминание.

Кажется, я вздыхаю. Слушаю шум волн; наверное, это мой самый любимый на свете звук.

– Спасибо тебе.

– За что? – Итан поворачивается на бок.

– За то, что дал возможность задать эти вопросы, за то, что ответил на них. Я так давно хотела это сделать.

– Да задавай, когда хочешь.

Я протягиваю руку, Итан берет ее. Снова переворачивается на спину и кладет обе наши руки себе на грудь. И все мысли надолго вылетают у меня из головы, я ощущаю только одно: как вздымается и опускается его грудь.

Я именно таким и представляю себе счастье: лежать вот так и ни о чем не думать. Не бог весть что, конечно, в кино это показывают ярче и романтичней, зато ощущение полноты жизни такое, что даже больно становится, полноты всего существования, и с его светлыми сторонами, и с темными. Так можно разом охватить сердцем всю Вселенную. Я могу представить, что это чувство не покидает меня и в другое время, и в других ситуациях. Будто это у меня такая маленькая линза, можно положить ее в карман и в любой момент доставать, и смотреть сквозь нее, и снова видеть чудесный мир, окрашенный этим чувством.

Глава 15

Пообедав и вернувшись в свой номер, мы начинаем приводить наш план в действие. В первую очередь Итан звонит Моне Гали – мы нашли ее домашний номер в справочнике. Он представляется внештатным сотрудником отдела информационных технологий Джеком Боннингом из ее компании. Текст мы набросали заранее, когда ехали вдоль берега.

– Мисс Гали? – Итан приподнимает брови, давая мне знак, что она взяла трубку. Он понижает голос, чтобы доктор Гали его не узнала, и если бы я так не волновалась, то наверняка рассмеялась бы.

Фальшивое имя и место работы Итан называет поразительно естественно, даже буднично. Я кивками подбадриваю его.

– Нам сообщили, что сервер компании подвергся атаке хакеров, – говорит он, – поэтому мы обращаемся с просьбой ко всем сотрудникам выполнить резервное дублирование всех файлов, а особо важные файлы временно перенести на резервный сервер.

Итан крутой тип. Разговор у него проходит просто блестяще. Не слышу, что говорят на другом конце провода, но лицо Итана совершенно спокойно – слушая Гали, он и бровью не ведет.

Итан сообщает данные резервного сервера. Мы рассчитали: чтобы Гали ничего не заподозрила, пусть загрузит файлы на веб-сервер ее факультета в Массачусетском технологическом институте. Но на самом деле это никакой не сервер института. Итан отличный программист и не менее приличный хакер, в хорошем смысле этого слова. Сертификаты сервера действительно технологического института, но информация пойдет на сервер, созданный им самим.

Итан бросает на меня взгляд, который означает, что, кажется, сработало.

– И еще, прошу вас, сделайте то же самое со всеми рабочими файлами на вашем домашнем компьютере, – добавляет он и дает отбой.

Через сорок пять минут я звоню Моне Гали со второго мобильника, представившись секретаршей отдела по делам с персоналом.

– Вы, вероятно, уже в курсе, что у нас были некоторые проблемы с безопасностью базы данных, – говорю я. – Вы уже разговаривали с мистером Боннингом из отдела информационных технологий?