Тайны смутных эпох, стр. 56
Таким образом, смута в России началась задолго до того, как вспыхнуло пугачевское восстание. Уже в начале царствования Екатерины II по стране прокатилась волна бунтов крестьян, казаков, работных людей. В отдельных уездах крестьянские волнения продолжались годами. «На их подавление, – писал советский историк М.Т. Белявский, – правительство двинуло крупные воинские части с артиллерией, предписав им действовать столь же решительно и беспощадно, как и при осаде неприятельских крепостей. Особенно «отличился» при этом генерал князь Вяземский. Он устроил настоящую бомбардировку восставших сел и деревень, расстрелял из пушек фактически безоружных крестьян, а затем провел зверскую экзекуцию над усмиренными.
…Правительство издало ряд указов, в которых подчеркивало, что оно намерено «помещиков в их владениях и имениях ненарушимо сохранять, а крестьян в должном им повиновении содержать». Одновременно оно грозило, что в случае «вредного от грубиянства и невежества непослушания крестьян», с ними «яко с сущими злодеями и нарушителями общего покоя поступлено будет с таковою же военною строгостью». Сенату и этих драконовских мер показалось мало… По екатерининскому указу 1763 г. крестьяне были обязаны оплачивать не только расходы на посылку и содержание воинских команд, но и стоимость розг и плетей, которыми их наказывали, веревок, на которых их вешали, пуль и ядер, которыми их расстреливали».
Несмотря на подобные меры, предпринятые государыней-моралисткой, бунты крестьян и рабочих вспыхивали с новой силой. Восстание в Кижах (Карелия) продолжалось с 1769 по 1771 год и было подавлено, в результате чего были убиты около двух тысяч крестьян. Волнения рабочих уральских заводов пришлось подавлять карательной экспедицией, которую возглавил все тот же А.А. Вяземский.
На Правобережной Украине чуть раньше бунтовали крестьяне и запорожские казаки, захватывая и грабя усадьбы и замки, давая отпор польским войскам. А в 1771 году во время эпидемии чумы восстал московский люд, ведя уличные бои, захватив на три дня Кремль и убив главу московской церкви архиепископа Амвросия.
Правительство постаралось ограничить вольности яицких казаков и лишить их некоторых привилегий, в частности, беспошлинного соляного промысла и рыбной ловли. В ответ на Яике (река Урал) вспыхнуло восстание казаков, которое пришлось подавлять с помощью регулярных войск.
Тогда же объявился на Яике человек, который стал выдавать себя за спасшегося от смерти императора Петра III. В этом отношении он оказался не оригинален: в России в ту пору было уже несколько самозванцев.
Появились они, конечно же, не случайно. Официальное сообщение о его естественной смерти было воспринято в народе с недоверием. Возродилась мечта о царе, покровителе крестьян, радетеле за их интересы. Прошли слухи о том, что на него совершили покушение дворяне, потому что он пожелал даровать волю крестьянам. Но царю удалось чудом спастись (в одной из деревень отслужили благодарственный молебен о его спасении). Он вынужден скрываться в народе до поры до времени.
Самозванцев правительство вылавливало и казнило, но это не могло искоренить легенду о добром царе. Настали смутные времена, когда народ, подавленный угнетателями, разуверился в верховной власти. Кризис доверия народа к власти – один из важных симптомов серьезной смуты.
«КРЕСТЬЯНСКИЙ ЦАРЬ»
Предки Емельяна Ивановича Пугачева (Пугача) были выходцами с Украины на Дон. Он появился на свет в родной станице Степана Разина – Зимовейской. Но если Степан Тимофеевич происходил из семьи зажиточных «домовитых» казаков, то Пугачев – из голытьбы.
Ему довелось участвовать в Семилетней и первой Русскотурецкой войнах. Проявив храбрость и сообразительность в боевых действиях, он получил младший офицерский чин хорунжего в казачьих войсках. Пугачев принимал участие в поимке беглых раскольников, но карателем быть не пожелал и ударился в «бега». Скитания привели его в Белоруссию, в район Гомеля. Он поселился там весной 1772 года в раскольничем ските.
До него, конечно же, доходили слухи о чудесном спасении «заступника за народ» Петра III, а также о тех, кто выдавал себя за императора. По-видимому, тогда-то он и задумался о том, чтобы воспользоваться случаем и сыграть смертельно опасную роль Петра III.
…В период горбачевского перестроечно-смутного времени в «Военно-историческом журнале» один автор, верно уловив негласный социальный заказ, постарался доказать, будто екатерининская эпоха была светлой и радостной для русского крепостного крестьянства, а Пугачев был в раскольничем ските завербован представителями иностранных спецслужб! Возможно, этот автор намекал на то, что и в XVIII веке революционные идеи проникли в Россию с Запада, подобно марксистскому учению во второй половине XIX века.
Подобная идеологическая установка была весьма выгодна антисоветчикам, которые вбивали в головы некоторой части «патриотов-почвенников» мысль о том, что русскому народу чуждо возмущение против царской власти, что триада «самодержавие, православие, народность» есть нечто подобное чудесному заклинанию, способному спасти Россию. В таком случае и две революции 1917 года можно было представить как результат коварного заговора гнусных «жидомасонов» (словно не было Гражданской войны, в которой победили не белые, которых поддерживал Запад, а красные, на стороне которых оказалось большинство русского народа).
На примере гипотезы, представляющей Пугачева ставленником иностранных спецслужб, видно, насколько политизированными бывают иные историки. Хотя у этой гипотезы есть и некоторые основания. У следователей, которые допрашивали пойманного Пугачева, были подозрения относительно его связи с заграницей. Но, как писал историк В.И. Буганов, «следователи убедились, что восстание, которое он возглавил, не было кем-то инспирировано, что оно было стихийным движением народа против крепостничества, дворянства».
Кстати сказать, во времена горбачевско-ельцинские постоянно в массы запускались мифы о добреньких царях-императорах, при которых русскому народу жилось вольготно и благостно. И это делали те, кто ненавидел Советскую Россию, а то и Россию вообще, только для того, чтобы пробуждать в массах ненависть и презрение к недавнему прошлому.
Тогда же появились и самозванцы. Один из них уверял, что является сыном чудесно спасшегося цесаревича Алексея Романова, а стало быть, имеет все права на российский престол. В одном из опубликованных интервью расторопная журналистка, беседуя в 1995 году с этим «сыном» цесаревича Алексея, сослалась для пущей убедительности на результаты международной акмеологической конференции, состоявшейся в марте того же года в Москве.
«Кроме астрологов и экстрасенсов, – писала журналистка, – в ней приняли участие экономисты, социологи, политологи. Они попытались сделать прогноз развития событий в российской политической жизни на 1995-1997 годы. По докладам сопредседателей международного фонда «Стратегия» академика С.П. Преображенского и профессора Дж. Фитджопса (США), на основании других футорологических исследований предсказано, что вскоре Николай Алексеевич Романов-Дальский будет коронован в Кремле под именем Николая III».
Все это не было сказано 1 апреля и не украшало страницы сатирического журнала. Теперь каждый усмехнется и скажет, что все это чепуха. Но тогда, в 1995 и 1996 годах, было в нашем обществе немало людей (да и куда бы они делись сейчас?), которые воспринимали подобные откровения с полнейшей серьезностью. Разве это не показатель чудовищной смуты? В последние годы о Николае III не слышно вовсе. Это лишний раз доказывает, что когда Ельцину и его олигархам надо было во что бы то ни стало удержать свою власть и продолжать в этой связи порочить Советскую Россию, было выгодно рекламировать самозванцев, претендующих на отсутствующий российский трон. Реанимировалась легенда о добром царе и благоденствующих подданных, идиллию которых зверски разрушили злые большевики, одурманенные западными крамольными идеями марксизма.