Тайны смутных эпох, стр. 3
Начавшаяся междоусобица давала Золотой Орде шанс захватить русско-литовские земли. Но и в Орде не было единства. Она разделилась на три ханства, одно из которых поддерживало Свидригайло, а другие – Сигизмунда. Война между этими двумя претендентами закончилась победой Сигизмунда. В утешение Свидригайло получил удел, но Литва все-таки оказалась ослабленной. Это обстоятельство существенно подорвало авторитет великого Московского князя, юного Василия II. Ведь он лишился своего покровителя, что было на руку его дяде Юрию Дмитриевичу, великому князю галицкому. Тем более что на его стороне был Свидригайло, женатый на дочери Юрия.
Период этой междоусобицы, охвативший почти тридцатилетие (1425-1453 годы), не принято называть смутным временем. Возможно, потому что такое определение закрепилось за более поздним периодом. Но было бы странно считать, будто на Руси всего лишь однажды наступила смута. Нет, конечно же.
Не исключено, что в ходе междоусобной борьбы ХV века могли произойти такие события, которые изменили бы весь путь развития Руси.
Если бы не произошло раздробления Золотой Орды, то русские княжества стали бы по сути восточными вассалами, а если бы продолжала укрепляться Литва – то западными.
Однако благодаря тому, что и Восток и Запад оказались в тот период ослабленными, России открылся третий – евразийский – путь независимого развития.
Конечно, ревнители принципа «история не терпит сослагательного наклонения» могут напрочь отвергнуть какие-либо иные возможности, кроме тех, которые реализовались. Но тогда им придется признать историю подобием окаменелости, которая покоится в осадочном слое.
Когда мы анализируем уже свершившиеся события и знаем, что за ними последовало, тогда и вправду нет никакого смысла толковать о том, что могло бы произойти. Но можно мысленно перенестись в прошедшее, войти в него, как в текущий исторический процесс. И тогда мы будем иметь полное право судить о возможном будущем, словно мы его не знаем.
В этом нетрудно усмотреть сходство с биографией каждого из нас. Вспомните, сколько раз вам приходилось делать выбор, думая о будущем, о последствиях своего решения. Тогда, в момент выбора, перед вами открывалось несколько возможностей, из которых вы избрали одну.
Исторические процессы некоторые верующие считают заранее предопределенными волей высших сил, Всемирного Разума, Бога. Но скорее всего это суеверие. Предопределенность истории видится лишь в ретроспективе. Однако в любой исторический момент имеется перспектива, причем не как неизбежность, а как вероятность.
Вот об этих вероятностях и можно рассуждать, имея в виду текущую историю – как живую реальность, а не как нечто уже свершившееся. Это позволит нам по достоинству оценивать те или иные исторические события. Ведь порой от выбора зависит: быть или не быть данному государству, данной цивилизации, данному народу.
На наш взгляд, феодальная смута на Руси в XV веке ставила именно такие дилеммы.
МЕЖДОУСОБИЦА
Природные стихийные бедствия обычно стимулируют социальные движения и духовные смуты. Так было и на этот раз. В июле 1425 года распространился на Руси мор, эпидемия черной оспы. Пришел этот мор, как сообщал летописец, «от Немец во Псков, а оттоле в Новгород, тако же доиде и до Москвы и на всю землю Русскую».
Свирепствовал мор и в 1426-м, и в следующем году. Эпидемия сразила почти всех серпуховских удельных князей. Умерли великий князь тверской Иван Михайлович, его сын Александр и внук Юрий. Скончался также ярославский князь Иван Васильевич и еще несколько князей. Количество умерших горожан и крестьян исчислялось многими тысячами.
Подобные эпидемии вообще были характерны для Средневековья. Достаточно вспомнить «черную смерть», опустошившую в XIV веке Западную Европу. Социальная нестабильность, смена жизненного уклада, перенаселенность городов, расширение торгового обмена, миграции населения – самые разные факторы способствовали резкому ухудшению, как мы теперь говорим, экологической обстановки.
В то же время эпидемии и массовые смерти вызывали у людей страх и смятение. Они не могли объяснить, откуда и почему взялась такая напасть, нечем иным, как гневом Божьим за прегрешения, неправедную жизнь. Хотя смерть косила и праведников. Это еще больше усиливало смятение умов.
Настораживает то, что мор пришел «от Немец во Псков».
Дело в том, что этот город вел долгую борьбу с агрессивным германским Ливонским орденом. Псков страдал от «псов-рыцарей» даже больше Новгорода, так как был слабее и находился на самом острие рыцарского наступательного клина. После разгрома под Грюнвальдом в 1410 году славяно-литовским войском, орден переживал трудные времена. Рыцарский натиск на Псковскую республику усилился благодаря ослаблению ее союзника – Великого княжества Московского. Не исключено, что руководители Ливонского ордена содействовали распространению эпидемии на псковские земли.
Как мы уже знаем, ослаблением Москвы попытался воспользоваться великий князь Юрий Галицкий. Благодаря посредничеству митрополита Фотия и авторитету Витовта конфликт был улажен в 1428 году. По заключенному договору дядя отказывался от притязаний на московский трон.
Однако была в договоре двусмысленная фраза: «А жити нам в своей отчине в Москве и в уделах по душовной грамоте… великого князя Дмитрия Ивановича». Но ведь по завещанию Дмитрия Донского наследовать Василию Дмитриевичу должен был, по давней традиции, следующий по старшинству брат. Таким образом, для Юрия Дмитриевича оставалась зацепка: в дальнейшем при благополучно сложившейся ситуации он имел возможность вновь заявить о своих претензиях. Такая возможность представилась в связи со смертью Витовта.
Правда, смерть эта вызывает подозрения. Слишком влиятельные силы – в Польше, Ливонии, на Руси и в Литве, а возможно, и в Риме – были заинтересованы в его устранении. Несмотря на пожилой возраст, он был достаточно крепок, чтобы ездить верхом. Так что его падение и (или) последующая смерть могли быть организованы врагами.
Тайна смерти несостоявшегося короля Литвы остается загадкой. В подобных случаях расследование начинают с того, что выясняют: кому это выгодно? Ответ очевиден: Ватикану. Витовт властвовал над языческим и православным населением своего великого княжества. При его добрых отношениях с Русью нетрудно было предположить, что он будет склоняться к православию. Тем более что позиции Ливонского ордена были ослаблены, а по соседству с католической Польшей, в Чехии, разгоралось антикатолическое движение.
Но, повторим, нет доказательств вины Ватикана в гибели Витовта. Но последующие события подтвердили дальновидность ватиканской политики. В конце концов Литва стала преимущественно католической страной. Это обстоятельство сыграло свою роль значительно позже, в конце XX века, когда Литовская ССР была самой крупной из республик Прибалтики, начавших процесс развала и расчленения Советского Союза. Правда, и на этот раз влияние Ватикана можно лишь предполагать.
Итак, смерть Витовта отозвалась на Руси новой вспышкой смуты. Пятнадцатилетний Василий II нетвердо держал в руках бразды правления Великим княжеством. Да и времена были непростые, требовавшие от руководителя и его советников хитроумных политических маневров.
Юрий Галицкий, вновь предъявив свои претензии на московский престол, потребовал, чтобы состоялся третейский суд, а в качестве судьи выступил бы хан Золотой Орды. Юрий и Василий II отправились в Орду. Преимущество было на стороне Юрия Дмитриевича, потому что его поддерживал крымский хан Тегин Ширин, друг Свидригайло.
Однако главный советник Василия II, московский боярин Иван Всеволожский, сумел повернуть дело так, что преимущество Юрия обернулось ему во вред. Он убедил ордынского хана Улуг-Махмеда, что тройственный союз Юрия, Свидригайло и Ширина подорвет могущество Золотой Орды, переживавшей в ту пору кризис.
