Голос, стр. 77

Скоро ощущение времени пропало. Очень медленно они вплывали в другой мир, такой черный и плотный, что в конце концов он неизбежно поглотит их. Не утратив спокойствия в этом кошмаре, Алекс Брюс старался не потерять и нить рассуждений. Он провел в этом помещении около двух часов, но кроме этого, ничего определить он не мог. Они все еще были живы и относительно в здравом уме, уж он-то точно. Он мог думать и не отказывал себе в этом удовольствии, но ничего конкретного в голову не приходило.

Он лег возле Мартины Левин и уткнулся лицом ей в шею. Теперь, вдыхая ее тепло, он почти не чувствовал духоты и зловония их темницы. Она повернулась и инстинктивно прижалась к нему. Чтобы не заснуть, он начал шарить рукой под ее свитером. Она снова пошевелилась, и майор повторил ее движение, чтобы не разрушить близость, не потерять ощущения ее тела. Прошло немного времени, и он признался самому себе, что хотел бы дотронуться до ее шрама, прочитать букву «V» на ощупь, как слепой. И он сделал это, он ощупал мышцы ее живота, настоящее чудо, созданное силой воли. Он представил себе тренажер в комнате на улице Клайперон и кровать, на которой спал.

А потом Алекс Брюс подумал совсем о другом. Об этом деле и его поворотах. Он со своими людьми долгие месяцы переворачивал небо и землю, чтобы найти Вокса. Сотни часов тяжелой работы, засад, допросов. Действия, напряжения, сотрясения воздуха. И вдруг такой парадокс. Стоило ему притормозить, и он нашел Вокса. Это напоминало движение частиц, замедляющееся и постепенно останавливающееся под действием холода. Словно воронка смерча наоборот. От спирали к неподвижности. Он просто сел посередине пустой комнаты и смог увидеть мир по-иному, без участия зрительного нерва, ощутить его всем телом. Он пролез под полом. Каких-то три метра. Три метра—и перед ним оказалась граница другого мира. В этом мире между жизнью и смертью он нашел женщину. А теперь он размышлял, прижавшись к ней, его движения свелись к невинной ласке, но он продолжал искать. Искать так, как никогда в жизни. Алекс Брюс, человек дела и полицейских дел. Именно так.

Он оторвался от ее живота, провел рукой к ложбинке на талии, ощутил всеми порами пальцев невероятную нежность женской кожи. М обнаружил, что в заднем кармане джинсов Мартины Левин лежит мобильный телефон. Майор приподнялся и достал его. Перевел дух, попытался представить ее, говорящую по мобильному. Ничего не вышло: она никогда не пользовалась телефоном в его присутствии. Он ощупал гладкую поверхность маленького телефончика и в конце концов понял, что это та же модель, что и у его собственного телефона, утонувшего при обстоятельствах, которые нельзя было не признать гротескными. Он очень надеялся, что мобильный телефон не работает потому, что Левин выключила его по собственной воле, а не потому, что сели батарейки. Брюс нажал на все кнопки, но ничего не произошло. Он ощупал аппарат еще и понял, что с аппарата снят блок питания. Вокс позаботился об этом, прежде чем положить телефон в карман Левин. Безусловно, для того, чтобы она в полной мере ощутила степень своей изоляции. Поразительно извращенный поступок.

Брюс опустил бесполезный предмет в карман куртки и снова лег возле Левин. Снова уткнулся носом в шелковистую шею. Подумал, что с удовольствием закурил бы, но место к этому не располагало. Тем не менее он машинально поднес руку к правому карману и вздрогнул от удивления, обнаружив батарейку, — он положил ее туда вчера вечером, когда его мобильный стал подавать признаки слабости. Батарейка была почти разряжена. Ее хватило бы на один короткий звонок. Уж никак не больше минуты. Он вставил батарейку в телефон Левин. Вспыхнул зеленый экран, а на нем появился малоприятный вопрос: «Код?»

Разумеется, этого кода майор знать не мог. Он выключил телефон, сунул его в карман и схватил молодую женщину за плечи. Приподнял ее, осторожно встряхнул:

— Мартина! Мартина! Ты меня слышишь? Она не реагировала. Ее плечи были настолько же мягкими, насколько твердыми были мышцы живота.

— Проснись, Мартина! Мне нужен код твоего телефона! Код!

Брюс долго и безуспешно тряс ее, тер ей виски, гладил по голове, кричал в самое ухо. Потом он решил надавать ей пощечин. Сначала потихоньку, потом все сильнее. Она застонала, но он не останавливался. До какого-то предела. Сильнее бить он не мог, опасаясь сделать ей по-настоящему больно. Вдруг он вспомнил про хлыст. Он вытащил ремень из брюк и начал хлестать им по ягодицам своей сокамерницы. Ремень сухо щелкал по джинсовой ткани. Тут можно было бить сильнее, чем по лицу, не рискуя поранить ее. И он решил не сдерживаться. Левин застонала, извиваясь под ударами, что-то пробормотала. Наконец он услышал, как она вскрикнула. Взвыла, словно зверь. Он почувствовал, что она схватила его за правую щиколотку. Рванула, и он опрокинулся назад. Тело Левин припечатало его сверху свинцовой массой. Она назвала его жирным боровом. Всего один раз. И двинула ему прямо в челюсть. От сильного удара он выругался, потом заслонился и выкрикнул:

— Мартина, остановись! Это я, Алекс, Я пришел вытащить тебя отсюда, но мне нужен код твоего телефона. Ясно?

Код был 421. И как он не догадался! Он знал на память только три телефонных номера. Своей матери в Агонданже. Мобильный Виктора Шеффера. И мобильный Фреда Геджа. Судя по индикатору на зеленом экране, батарейка уже почти разрядилась. Он знал, что ее хватит на двадцатисекундный звонок. От силы на тридцатисекундный. Придется экономить слова. Брюс набрал номер Шеффера. При свете экрана он различал лицо Левин. Она еще не совсем опомнилась, но явно приходила в себя. Иногда ей удавалось сфокусировать взгляд. Он выждал больше десяти гудков — все в пустоту. Брюс нажал на «сброс» и набрал номер Геджа. Два гудка, три…

— Алло!

— Фред, это Алекс. Слушай внимательно.

— А ты злючка! Сначала пытаешься меня утопить, потом сколько дней не звонишь, а теперь я должен…

— Вокс запер нас с Левин в таком месте, что и не найдешь. Фирма «Beyond Humanity», на проспекте Кладбища, в промзоне Сен-Дени-Ла Плен. Предупреди Дельмона. Это за перегородкой в глубине помещения. Надо лезть под пол в правом углу. Пусть возьмут пилу для металла! Стальная пластина загораживает выход. Фред, ты меня слышишь?