Легенда о воре (ЛП), стр. 70

Потому Варгас нуждался в Мальфини, ведь он был настолько же бессовестным и в десять раз более хитроумным.

"Будь он не таким трусливым, уже бы владел половиной Севильи, как я несколько лет назад. Мое состояние втрое превышало имущество маркиза де Альхарафе, будь он проклят. Но я еще смогу всех их унизить. Нужно лишь найти способ склонить на свою сторону эту жирную свинью".

Он решил изменить стратегию. Варгасу всегда удавалось убедить Мальфини с помощью смеси уговоров и нажима, но на сей раз он в этом не преуспел, просто потому, что всё дело было настоящим безумием. Единственный способ заставить Мальфини ему помочь, это сказать правду.

Конечно, это была далеко не вся правда. Варгас никогда не признался бы даже себе самому, что спит и видит, как станет герцогом. Спит и видит с тех давних пор, как пережил тот далекий кошмар, когда его брат попал под копыта лошади, и она раздавила ему голову. Никогда бы не признался он себе и в том, что, несмотря на все свои достижения, он никогда не был счастлив и никогда не чувствовал себя в безопасности.

Нет, Варгас не мог сказать ему правду. Но при этом мог сказать что-то на нее похожее.

- Я давно плачу подати короне. В последний раз, когда этот святоша Филипп забрал у меня груз золота, я чуть не потерял всё.

- Значит, вы услышали мои доводы, синьоре Варгас!

- Совсем напротив, Людовико. Настало время, чтобы получить хоть что-то за свои деньги.

- За большие деньги, вы хотите сказать? За очень большие деньги. Настолько большие, что у вас их просто нет, - напомнил банкир.

- Филипп возмечтал стать святее папы римского. Лично я считаю, что тратить каждый золотой, добытый в Индиях, на порох и наемников - просто идиотизм. Да за половину тех денег, что он извел на эту бессмысленную войну, можно было бы построить дороги и возвести мосты, и тогда Испания стала бы не только самой могущественной державой в мире, но и втрое увеличила бы свои доходы.

- И чего вы хотите добиться, таская каштаны из огня? - недоверчиво поинтересовался Мальфини.

- Вы что, считаете меня патриотом, Людовико? Я бы продал эту страну по кусочкам маврам и англичанам, если бы получил за это хоть на мараведи больше, чем заплатил.

Банкир издал отвратительное кудахтанье, которое считал смехом, и Варгас воспрянул духом. Он идет в верном направлении.

- Это уже больше на вас похоже.

- Филипп погубит Испанию, Людовико.

- Что вы такое говорите? - удивился тот, покачав головой. - Могущество терций... [10]

- Могущество терций оплачивается, а король не может платить вечно. Когда деньги закончатся, мы проиграем, как в свое время проиграл Рим. Возможно, не при этом короле и не в этом столетии, но это произойдет.

- Куда вы клоните, синьоре?

- Вы по-прежнему ничего не поняли. Когда Испания однажды проиграет, на следующий день то же самое произойдет и со мной. Я пережил все бури и дал обет Господу, что больше не буду грешить, Людовико. Я еще стою на ногах, но этого недостаточно. Я еще не бросил якорь в порту. Если я сейчас всё потеряю, то что у меня останется? Чего я добился, не считая денег?

Варгас замолчал, лишь монотонное журчание фонтана и отдаленный гам готовящих ужин слуг прерывали тишину. Прошло несколько долгих минут, во время которых Варгас почти слышал, как Мальфини напряженно раздумывает, ощущая, как его внутреннее беспокойство всё растет.

- Может быть, и существует способ. Но грязный и сложный.

- Так чего вы ждете? Говорите же! - нетерпеливо воскликнул купец.

Людовико поднял перед ним руку.

- Нет, синьоре Варгас. Прежде всего я хочу кое-что прояснить. На сей раз вы не используете меня, как поступили в случае шантажа чиновника Палаты по делам колоний. Тогда у меня не оставалось другого выхода, кроме как принять ваше предложение, потому что на кону стояло будущее моего банка. Но теперь вы ставите на кон мою шею. Это единственный способ. Если кто-то узнает о том, что я вам предлагаю, то мы с вами будем болтаться на виселице, как только пропоет петух. Это если нас раньше не растерзает толпа.

Варгас не ответил. Он терпеть не мог лично заниматься самыми темными делишками своего предприятия, предпочитая переложить ответственность на своих помощников - Гроота или Мальфини. На короткий миг он подумал, что мог бы просто оставить всё как есть. Отклонить предложение короля и остаток жизни посвятить развитию торговли. Монарх примет это как оскорбление и больше никогда не предложит такую честь или любую другую награду, но Варгас тем самым не поставит на кон всё. И пока он рассматривал такую возможность, с его уст сорвались следующие слова:

- Сделаем по-вашему, Людовико. Я лишь надеюсь, что вы меня не подведете и что нас не настигнет правосудие, потому что иначе я лично вырву у вас сердце.

Банкир побледнел, но отступать было уже поздно, а потому он решил идти вперед до победного конца.

- Ради получения этого титула вы готовы на всё?

- Я готов отправить в ад весь этот город, всех детей, женщин, всё на свете - лишь бы только получить этот титул, - ответил Варгас, уставясь на него неподвижным взглядом..

Губы Мальфини слегка скривились, словно он собирался улыбнуться.

- Любопытно, что вы это говорите, синьоре... Потому что весьма вероятно, что именно это вам и придется сделать.

XLVI

На следующий день в комнатушку, которую сняли Санчо и Хосуэ неподалеку от мастерской Фансона, явился тщедушный сгорбленный человечек. Хотя оба они сомневались, что рассеянный портной вспомнит об их просьбе, тем не менее, он явился со своим объемистым саквояжем, стопкой бумаг и бронзовыми пузырьками с разноцветными чернилами.

Едва Санчо объяснил, что ему нужно, писарь тут же расположился напротив единственного узкого окошка и принялся за работу. Он достал перо, починил его крошечным ножиком и принялся выписывать буквы изящным уверенным почерком. Хосуэ был так очарован этим процессом, что не мог отвести глаз, глядя через плечо, как он выводит строчки, так что в конце концов писарь раздраженно обернулся.

- Действительно необходимо, чтобы ваш раб пыхтел мне в ухо?

- Он не раб, он мой друг, - ответил Санчо, откровенно забавляясь. - Но вы не беспокойтесь, он просто любуется вашей работой.

Три часа спустя писарь разогнул спину и облегченно вздохнул. Затем достал песочницу и посыпал песком бумаги, с которыми только что работал. Песок сыпал осторожно, дожидаясь, пока он впитает чернила, прежде чем передать бумаги Санчо.

- Вот, пожалуйста. Безупречная работа, должен признать.

Юноша тщательно осмотрел первый документ. Скрепленный печатью Палаты по делам колоний, которую писарь прекрасно изобразил красными чернилами, документ гласил, что негр Хосуэ, черной расы, был куплен Санчо из Кастилии у работорговца за сто эскудо, это фальшивое имя Санчо предпочел использовать вместо "Санчо из Эсихи", как всегда себя называл. Не зная отца и потеряв мать до того, когда стал достаточно взрослым, чтобы поговорить с ней на серьезные темы, лишь это имя он и мог использовать.

- Я записал документ под номером, выпущенным семь лет назад, так что если кто-нибудь решит проверить регистрационные книги и не найдет там записей, то припишет это ошибке в бумагах. Хотя весьма сомневаюсь, что кто-нибудь решит это проверять.

- Спасибо, сеньор писарь.

"Что здесь написано?" - спросил Хосуэ.

- Здесь написано, что ты мой раб, что ты принадлежишь мне, и что я купил тебя за сто эскудо.

Услышав эти слова, Хосуэ сердито раздул ноздри и протестующе замотал головой.

"Мне это не нравится".

- Это просто липа, Хосуэ. Камуфляж, так сказать - вроде того, как ты измазался грязью, чтобы тебя не нашли.

"Грязь можно смыть. А то, что написано на бумаге, никуда не денется, бумага имеет силу. Я не твой. Я никому не принадлежу".