Афёра, стр. 81

День обещал быть, не в пример вчерашнему, отличавшемуся дождями и ветром, просто замечательным. Об этом говорили и полный штиль, и довольно приличная уже к десяти часам утра, когда Алексей Макаров и Паула покидали пляж, жара, об этом же буквально кричало синее, безоблачное, ярчайшей голубизны небо. Большое количество водных велосипедов выстроили у самой кромки воды работники располагавшегося на пляже, под навесом искусственной набережной, прокатного пункта. Уж эти-то просоленные ветрами, загорелые до черноты мускулистые местные ребята, таскавшие по песку красно-белые махины, умудряясь даже в час «пик» не задеть никого из лежащих на песке людей, не могли ошибиться в прогнозе погоды: кому же, скажите на милость, охота делать тяжёлую работу впустую?

Неутомимая Паула, в воде чувствующая себя словно рыба, вместе с Макаровым проплат вала почти час вдоль песчаного берега взморья, на таком расстоянии, откуда берег казался тоненькой, едва заметной полоской. Девушка наконец сменила гнев на милость и не сердилась больше на Алексея за то, что накануне вечером он вновь, уже во второй раз за три дня, обманул её ожидания, так и не выбрав времени, чтобы позвонить, а сегодня переполошил всех её домашних, попросив девушку к телефону в шестом часу утра. Паула была довольна и умиротворена: такого великолепного, отчаянного и бесшабашного партнёра для морских купаний у неё не было ещё никогда, хотя всю свою жизнь она прожила у моря. Денёк выдался солнечный — провести бы его весь вдвоём здесь, на пляже, купаясь и загорая; но высказанное Алексеем желание ознакомиться с местным музеем янтаря, куда в купальный сезон водят разве что любознательных туристов-иностранцев, заставило подняться с горячего пляжного песка.

Макаров вообще зарекомендовал себя в глазах девушки человеком весьма непредсказуемым, к тому же она знала — Алексей приехал на берег Балтики по заданию. Короче, Паула не сочла нужным спорить, а расспрашивать о необходимости посещения музея после продолжительного купания и вызванной им сонливости было просто лень.

Музей занимал двухэтажный особняк в готическом стиле, стоящий на самой окраине города, у озера. Людей в этот утренний час в его залах не было вовсе: действительно, какой чудак станет прекрасным летним утром пренебрегать возможностью растянуться под лучами жаркого солнышка на сыроватом после ночного шторма, белоснежном песке пляжа или заплыть в голубое прозрачное море! Вот зимой, когда на улице холодно, или в дождик, когда на душе тоскливо и больше пойти некуда, посетить музей — самое время… Подобные мысли, очевидно, доминировали в красивой, разумной головке Паулы, когда она рассказывала на удивление незаинтересованному, почти равнодушному Макарову о происхождении и исторической ценности того или иного экспоната. Поведение Алексея вообще её удивляло: казалось, он пришёл в музей с одной лишь целью: быстро пробежать глазами экспозицию для того, чтобы убедиться — все экспонаты на месте. Несколько раз девушка, в силу профессиональной привычки, пыталась заинтересовать своего спутника какой-нибудь интересной историей, связанной с экспонатами музея, но Макаров слушал её вполуха, и в конце концов Паула стала называть лишь самые значительные из представленных предметов. Поэтому все шесть залов с их витринами и стендами были пройдены ею и её подопечным в рекордно короткий за все время работы девушки гидом-экскурсоводом срок.

Настроение рассеянно слушавшего её спутника неожиданно изменилось, как только они покинули залы и вернулись в маленький вестибюль. Алексей заметно оживился, в глазах его появился блеск, он с интересом оглядывался по сторонам, а в тот момент, когда они уже собирались выйти из здания на улицу, неожиданно «застрял» возле неприметной с виду двери с табличкой «Директор».

Паула обнаружила, что её кавалер отстал, когда подошла уже к дверям музея. Обернувшись, она увидела, что Алексей разговаривает о чем-то с бабушкой-дежурной. Встретив удивлённый взгляд девушки, Алексей попросил её подождать немного и взялся за ручку двери директорской приёмной.

Приготовившись ждать, Паула хотела было присесть в вестибюле, но тут произошло нечто, ещё больше удивившее её. Поступок Макарова привлёк внимание сидевшего возле входа в залы дежурного милиционера. До этого мирно дремавший, он вскочил со своего стула и направился к Алексею.

— Эге, молодой человек, — начал он, обращаясь к уверенно повернувшему вниз ручку Макарову, но договорить до конца не успел.

— Ничего, ничего, Мишенька, — сказала бабуля-дежурная, обращаясь к сержанту, — это ваш сотрудник, из Москвы, он интересуется одним из экспонатов.

Слова пожилой женщины, услышанные Паулой, окончательно сбили её с толку: ей-то Алексей «честно» назвался страховым детективом, а получалось… И, решительно толкнув дверь директорской приёмной, она вошла туда вслед за успевшим исчезнуть за этой дверью несколько секунд назад Макаровым. Он в это время уже стоял у стола девушки-секретарши, которая в ответ на не услышанный Паулой вопрос кивнула головой.

— О, Паула, извини, — уже отходя от стола секретарши, сказал Макаров, заметив вошедшую вслед за ним в приёмную молодую женщину, — извини, подожди минуточку, мне вот так надо к директору, — пояснил он, характерным жестом проведя рукой по горлу, — всего на несколько слов, — и он скрылся за обитой кожей дверью, оставив свою спутницу наедине с её сомнениями и девушкой-секретаршей, оказавшейся знакомой Паулы.

Из директорского кабинета Алексей появился тогда, когда Паула, которая не без оснований и раньше считала его большим нахалом, а теперь укрепилась в этом неблагоприятном мнении о нем, уже обсудила со своей давней знакомой все последние новости и собиралась уйти. Тем не менее выразить в полной мере своё неудовольствие непутёвому кавалеру оказалось, как и прежде, очень трудно. Макаров умел быть просто неотразимым, безоговорочно признавая свою вину и всегда при этом находя веские аргументы для своего оправдания. Кроме того, как правило, у него имелся в запасе какой-нибудь козырь-сюрприз, возвращавший ему расположение рассерженной женщины.