Дикарь (ЛП), стр. 68

— А, понятно, — протягивает Адам, затем он садится так, чтобы мог видеть Зака и спрашивает: — Ну, расскажи мне… как проходил твой день, когда ты жил в тропиках?

Зак приподнимается и смотрит на Адама, и я замечаю, как его глаза наполняются удовольствием, потому что ему приятно поделиться рассказом о своем доме.

— Во-первых, это самое красивое место, которое вы только можете себе представить, — говорит Зак. — Все покрыто зеленью. Влажный приятный воздух, которым легко дышать, он словно мягкое одеяло. Но иногда похож на экзотический аромат духов, потому что в воздухе смешиваются множество запахов диких цветов. Разноцветные птицы летают над вами. Джунгли могут быть поразительно тихими, но могут быть и шумными, когда общаются животные. Но тут так же подстерегает на каждом шагу опасность, жизнь там похожа на то, будто ты ходишь по острию ножа… Остерегаешься даже маленьких неверных шажков, потому что они могут повлечь за собой огромные неприятности. Это трудно описать… Но когда ты понимаешь, насколько трудна и опасна жизнь, чувствуешь себя более живым и благодарным, веселым.

Глаза Адама расширяются от восторга, он почти загипнотизирован, когда слушает, как Зак описывает то место, где он живет. Но я то знаю, что все сложнее, чем показывает Зак. Жизнь там — борьба, каждый день там борются, чтобы сохранить и оградить их общество от вреда.

— А чем ты занимаешь на протяжении дня?

— Главная мужская работа — оберегать племя.

— От диких животных?

— Иногда, да. Но иногда и от других племен, которые могут совершать набеги на наше.

— Серьезно? Что может произойти в тот момент?

— Абсолютно все. Есть пару племен, с которыми мы ведем войну.

— Так вы находитесь всегда где-то поблизости, чтобы если что прийти на помощь вашему племени?

— Нет, мы должны охотиться ежедневно, чтобы обеспечить наше племя едой. Собираясь большой группой, мы идем на охоту, затем пару человек приходит и следит за безопасностью в деревне.

— А на кого ты охотился? — Адам увлеченно спрашивает Зака. Мужчины такие мужчины.

— На тапира, диких кабанов, аллигатора. Это крупная добыча, но еще мы охотимся и на мелкую: обезьяны, змеи. Также мы рыбачим, но в этом нам могут помогать женщины.

— То есть это что-то вроде «все берут удочки и сидят в ожидании клева»?

— Нет, намного интереснее. Женщины плетут пальмовые корзины, затем мы наполняем их растением, которое оказываясь в воде, выделяет токсин, парализующий рыбу, но он не отравляет ее. Потом рыба всплывает на поверхность, она временно обездвижена. И вот тогда мальчики и мужчины племени стреляют по ней из лука, это также отличный способ потренироваться в стрельбе и в меткости. Это даже больше обычай.

Мое сердце наполняется печалью и отчаянием. Я не могу ошибаться, что чувствую привязанность в словах Зака, я узнаю тоску по дому. Он пришел ко мне из общества, где считают идею проживания группой основополагающей. Мы давно не живем так.

— Это все так интересно, — говорит Адам с улыбкой. — Я, наверное, умер бы с голоду, если бы попал туда.

— Как и я, когда попал к вам, — отвечает Зак и смотрит на меня.

Когда наши глаза встречаются, то я в них вижу то, чего никогда раньше там не было. Неуверенность, страх и низкую самооценку.

— Ни за что, чувак, — смеется весело Адам, не понимая истинных слов Зака. — За углом есть супермаркет.

Такой простой и глупый ответ, на такой серьезный и сложный вопрос.

Да, конечно, еда есть везде. Протяни руку с деньгами, и ты получишь все, но ведь Зак имел в виду другое. Он говорил про то, что у него нет возможности заработать ее. Проще говоря, нет передаваемых навыков, которые котируются в нашем обществе, нет опыта, образования. Он практически нетрудоспособный, хотя полностью наделен навыками и умениями самому добывать себе пищу.

Так поэтому он хочет вернуться в Карайку? Потому что чувствует себя тут нуждающимся, никчемным? Но ведь если смотреть в общем, то тут идет такая же борьба за выживание, как и там. В нашем мире тоже необходимо вовремя успеть схватить, аккуратно подобраться, чтобы у тебя было чем обеспечить семью.

Я знаю, что Рэнделл обеспечит его всеми удобствами, о которых он только может мечтать. Но я также знаю, что Закариас никогда не примет такой щедрой помощи. Он лучше будет бездомным и голодать, чем примет такой тип жизни, когда тебя все преподносят, а ты не прикладываешь усилий, чтобы получить соответствующее благо. Он слишком горд, чтобы принять это.

Но с другой стороны, я точно знаю, что Рэнделл не тот человек. Рэнделл бы мог официально трудоустроить Зака, если бы тот был заинтересован в этом. Так же я знаю, что он бы помог получить ему высшее образование, он никогда бы не позволил Заку жить плохо.

Интересные мысли для размышления, мне кажется, нужно попытаться затронуть эту тему в обсуждении между нами. Может, когда он увидит такой выход из положения, то тогда не захочет уезжать отсюда.

А вдруг Зак тогда останется со мной, и мы сможем жить вместе?

Да, отдаленно я понимаю, что пытаюсь выдать желанное за действительное, но больше у меня нет ничего, за что я могу схватиться. Сейчас нет ни единой причины ему оставаться здесь. Мне нечего ему предложить, нечем заинтересовать.

Глава 25

Зак

Мои глаза блуждают по строчкам с объявлениями о работе, просматривая раздел «требуются», я понимаю, что или не обладаю достаточным уровнем образования или люди уже приняты.

Ничего. Ни единого звоночка с предложением прийти на собеседование.

Я чувствую себя долбаным неудачником, когда заполняю все эти графы анкет о приеме на работу, я могу лишь предоставить три пункта с достоверной информацией: мое имя, точный адрес и две ссылки на близких мне людей.

Мойра и Рэнделл. Моя любовница и крестный отец.

Ни образования. Ни опыта.

Ни единого звонка в ответ.

Входная дверь открывается. И я поворачиваюсь из-за стола в кухне, где я сижу и просматриваю варианты работы, и вижу, как в дом входит Мойра, она подобна яркому солнечному лучику, который освящает все своим мягким и теплым светом. У нее в руках два пакета с продуктами, когда она поднимает на меня свои глаза, они горят от радости.

— Я купила пару отличных стейков для нас, мы могли бы завтра приготовить их с тобой. Можем устроиться на заднем дворе, выпить пива и сделать стейки на гриле. Рэнделл сказал, что придет завтра к ужину. О, кстати, купила кое-что для тебя, моего неисправимого сладкоежки, — шоколадные кексы и хрустящие утренние завтраки Lucky Charms для себя.

Мне так хочется рассмеяться от ее наивной и глупой радости от того, что она сходила в супермаркет и удачно все купила, но в Мойре словно зажегся невидимый огонек изнутри с того момента, как мы переехали в этот дом. Она наслаждается ролью домохозяйки, легко смогла привыкнуть жить со мной и видеть, терпеть меня день за днем. Мойра готовит, убирает, ухаживает за садом, даже посадила цветы перед домом, и мы сделали маленький ремонт на кухне и в спальне.

Укладывая пакеты с продуктами на столешницу, она мило болтает безумолку о том, что встретила девушку в супермаркете, и у нее двое малышей близнецов. Я не слышу растерянности или печали в ее голосе, но также не замечаю счастья, она продолжает щебетать о том, какие они милашки, как одеты в одинаковые бодики, даже их крошечные сосочки и те одинаковые.

Мое настроение резко портится, я чувствую себя хуже, чем до этого, все возвращается к тяжелой давящей безысходности, которая одолевает меня. Мойра выглядит такой счастливой, потому что я здесь, с ней, но чем счастливее она, тем несчастнее я. Не могу объяснить это состояние на сто процентов точно, но дни будто слились в череду однотипных серых будней, я погряз в печали и скуке.

Конечно, я не сижу целыми днями дома, мы с Мойрой ходим, смотрим и знакомимся со всем, что вокруг нас. Мы ходим за покупками, смотрим иностранные фильмы, посещаем галереи, музеи, также выбираемся на пикники в парк, вместе читаем газеты и обсуждаем самые интересные статьи. Мы ездим в пригород, смотрим, какая тут замечательная природа, обедаем в маленьких закусочных, где подают домашнюю еду. Я занят каждый день, каждую минуту, но в данный момент для меня все утратило свою серьезность.