Сад вечерних туманов, стр. 44

– Эта схема приносит нам массу полезных разведданных.

Ву отбросил окурок сигареты и сел в машину.

– На вашем месте, мисс Тео, – сказал он, – я бы несколько месяцев держался настороже. Если К-Ты прознают о вашей роли в этом, они вознамерятся вас так наказать, чтоб другим неповадно было. А память у них долгая. – Захлопнув дверцу, инспектор опустил стекло. – Вы едете к родным на лунный Новый год? На тот случай, если нам понадобится связаться с вами?

Неделю назад тот же вопрос задал мне отец.

– Я останусь тут, инспектор Ву.

– Что ж, в любом случае счастливого Нового года, мисс Тео!

Ву отдал приказ водителю заводить.

– Кунг хей фат чой! [168] – пожелал он мне, когда машина тронулась.

Прибираясь на кухне, я раздумывала над словами Квай Хуна, признавшегося мне, пока мы ожидали инспектора Ву:

– Меня, знаете ли, британцы обучали. Отряд 136. В нем нас с сотню было. Послали нас на подготовку в Сингапур, когда джапы высадились. А теперь мы враги. – Он подошел к окну над раковиной и раздвинул шторки. – А он недалеко отсюда.

– Кто?

– Чинь Пен. Вон там его база, – он указал в окно на горную вершину. – Гунунг-Плата.

Я глянула на оставленное им на столе ружье: дерево приклада было изъедено термитами.

– Если проведете их к нему, станете очень богатым человеком.

Он оглядел кухню. Товарищи его сидели в гостиной. Понизив голос, он спросил:

– Вы у джапов в плену были, да?

Я не ответила, а он продолжил:

– С нами было несколько джапов.

– И что они делали?

– Эти гады отказались сложить оружие, когда проиграли войну. Хотели и дальше сражаться. Пришли к нам, умоляли, чтоб мы дали им пристанище. А в обмен показали нам, где их армия припрятала склад оружия.

– Они и сейчас с вами, эти джапы?

– Большая часть из них дезертировали в последние месяцы. Ушли из джунглей, сами сдались, – сказал Квай Хун. – Три месяца назад Центральный комитет принял решение, что джапам, которые все еще оставались с нами, больше доверять нельзя. Мне приказали убить их.

Он втянул нижнюю губу в рот.

– Как-то утром мы вышли из лагеря: я, мои солдаты и четыре джапа. Я сказал им, что нам приказано встретить важное лицо и сопроводить его до лагеря. Эти джапы были с нами с 1945 года, друзьями нам стали, – он вытолкнул, неприлично чмокнув, губу изо рта. – Когда мы добрались до болота, то пристрелили их.

– Если хорошенько попросите, – бросила я, – то, уверена: Темплер вам за это медаль даст.

– А вот оскорблять-то незачем, лах. – Он сердито уставился на меня. – Джап, с которым я ближе всего сошелся… я решил застрелить его последним, знаете ли, ради нашей дружбы. И знаете, что он сказал прямо перед тем, как я в него выстрелил? Сказал: я слышал об огромной куче военной добычи, которую джапская армия припрятала в джунглях – золотые слитки и драгоценные камни, украденные у нас, китайцев. Если я оставлю его в живых, то он, мол, поможет мне отыскать их.

– Человек, которого вот-вот пристрелят, что угодно скажет.

– Да, но мы оба знаем, что это правда, так ведь? – кивнул он. – Слухи о добыче носятся вокруг уже который год. Центральный комитет даже создал группу для ее поиска.

– Что же вы сделали с тем японцем, вашим другом?

– То, что всегда делал, – отчеканил он. – Я выполнил приказ.

Аритомо не стал расспрашивать, почему я припозднилась с приходом в Югири, а я не оправдывалась. Позже днем, разравнивая земельную грядку, я вдруг разогнулась и, обернувшись, глянула на него. Он стоял не шелохнувшись, устремив взгляд на горы вокруг Гунунг-Платы. Порыв ветра донес до нас едва слышный треск выстрелов, а спустя несколько секунд послышалось глухое буханье миномета. Простояв минуту-другую, мы переглянулись и вернулись к своей работе.

У китайцев полагается, чтобы все дети из самых дальних уголков земли в канун Нового лунного года съезжались к своим родителям на общесемейный ужин. Не сделать этого – значит проявить непочтительность к родителям: наихудший грех, в каком только может быть обвинен человек. Можно быть казнокрадом или убийцей, но если кто-то повинен в непочтительности к родителям, то общество (во всяком случае, общество, в котором я выросла) не так-то легко дарует ему прощение. Эмили неодобрительно ворчала, когда я сказала ей, что остаюсь на высокогорье на все четырнадцать дней празднования лунного Нового года.

– Тогда ты должна сесть за стол в эту ночь с нами. И приведи Аритомо, – добавила она. – Фредерик тоже приедет.

Дом Маджубы был весь украшен красным: красные транспаранты, красные бумажные фонарики, квадратики из красной бумаги с каллиграфически выписанным на них черной тушью китайским иероглифом «фук», чтобы завлечь побольше богатства. Ветки пышно расцветающих вишен в фарфоровых вазах украшали прихожую. Родители Эмили скончались много лет назад, а поскольку она сама была единственным ребенком, то за новогодним столом нас собралось всего пятеро. Слуги разошлись по своим деревням, в доме было тихо. У Эмили весь последний месяц ушел на готовку еды: традиционного смешения китайских, малайских и индийских блюд – жареная свинина под густым соевым соусом, мясо ренданг [169], карри из рыбьих голов, крабы, выловленные у острова Пангкор и сваренные на медленном огне в кокосовом соусе с карри, карри из кур, приправленное толчеными стебельками лимонного сорго, сорванными у себя в огороде. Магнус угощал нас винами из собственного погреба.

– С виноградников Гроот Констанции, – говорил он, протягивая нам бутылку. – Наполеону поставляли такое, когда его упрятали на Святую Елену.

Аритомо отпил вина, подержал его во рту на языке, потом проглотил:

– Вино, предназначенное для ссыльных.

– Понравилось? Я дам тебе бутылочку, домой возьмешь, – пообещал Магнус.

– Лао Цзы с собой такого бы взять, – шепнула я Аритомо. Он улыбнулся, а я заметила, что Фредерик, сидя по другую сторону стола, пристально следит за нами.

Еды было невероятно много, однако мы все же умяли ее всю. Аритомо знай себе подкладывал раз за разом карри из рыбьих голов. Я предпочитала мясо ренданг, его кокосовый соус держали при готовке на медленном огне так долго, что он почти высыхал. Под конец застолья Эмили отодвинула в сторону тарелку и объявила:

– Мы приготовили немного ен-хуа.

– А это что? – спросил Фредерик.

– Цветы из дыма, – ответила Эмили, глядя на часы. – Вставайте, выходим на лужайку.

Работники плантации с семьями уже собрались на лужайке за домом. Спустя несколько минут начался фейерверк. Желтые, красные и белые одуванчики засияли в небе, простояли там неподвижно несколько мгновений и растеклись струйками дыма. Им на смену пришли расцветавшие то тут, то там голубые южноафриканские лилии или ярко вспыхивавшие красные морские звезды. Я подумала о «людях в чаще», сидящих сейчас в своих лагерях и глядящих сквозь сетку листьев на цветы из дыма, освещающие ночное небо. И гадала про себя: сидит ли сейчас мой отец за новогодним застольем вместе с матерью и братом? Думала: вполне ли здорова мать, чтобы выйти из своей спальни, в которой проводила все дни с той поры, как закончилась война? Последний раз наша семья собиралась на общесемейный ужин десять лет назад. Сестра моя была тогда еще жива.

– Можно, я загляну к тебе попозже? – шепнул мне Фредерик. Я ответила согласным кивком.

– Это на весь следующий год отпугнет злых духов, – произнесла Эмили, когда последние брызги огня погасли в ночном небе.

Глава 13

После смерти жены А Чон закрыл три из шести комнат в доме и, позвав рабочих, перенес мебель в кладовую. Еженедельно убираются и проветриваются только кабинет, гостиная и спальня. Домоправитель ходит за мною, пока я открываю комнаты, подыскивая Тацуджи подходящее место для работы. Ширмы из рисовой бумаги и раздвижные двери проела моль и облепила плесень. Паутина опутала стропила, попавшая в нее хитиновая шелуха высосанных насекомых свисает крохотными первобытными колокольцами. Босыми ногами я вздымаю пыль из расплетшихся татами. В самой большой из трех пустых комнат из-за течи прогнила крыша, по стенам и на полу расползлись пятна. Завещание Аритомо вполне обеспечивало деньгами содержание дома и сада, однако в последние десять-одиннадцать лет мне все чаще не хватает средств, чтобы расплатиться с А Чоном и рабочими и отремонтировать все, что требует ремонта. Не раз я даже подумывала о продаже Югири.