Дневник, стр. 23

В этот день Митинага распорядился подогнать две новые лодки к берегу, чтобы он мог осмотреть их. На носу лодок красовались дракон и цапля – словно живые. Государь должен был прибыть к восьми утра, и потому дамы стали приводить себя в порядок еще до наступления рассвета. Поскольку предполагалось, что высшие придворные разместятся в западном крыле дворца, то у нас было непривычно тихо. Но я слышала, как женщинам, которые прислуживали второй дочери Митинага, говорилось, чтобы они были особенно тщательны в нарядах.

Госпожа Косёсё вернулась во дворец на рассвете, так что мы причесывались вместе. Полагая, что государь наверняка опоздает, мы не слишком торопились, ожидая, когда принесут новые веера взамен прежних, ничем не замечательных. Но тут вдруг послышался бой барабанов, и нам пришлось заспешить к месту встречи, что выглядело не слишком достойно.

Доносившаяся с лодок музыка в честь прибытия государя, сидевшего в паланкине, была превосходна. Шествие приблизилось. Конечно, паланкин несли люди простые, но все-таки было больно видеть, как тяжело им было карабкаться вверх по ступеням, сгибаясь под тяжестью. И я подумала, что эти люди, находящиеся сейчас среди высшего света, обречены на мучительную жизнь.

Место к западу от помоста предназначалось для государя, а его кресло установили в восточной части южной галереи. Дамы же находились по другую сторону от бамбуковой шторы, что была повешена в восточной галерее в направлении с севера на юг. У южной опоры дворца штора была приподнята, чтобы обеспечить обеим служанкам беспрепятственный проход. Волосы их по торжественному случаю были красиво забраны наверх – точь-в-точь как на китайской картине.

Саэмон-но Найси несла меч. На ней была желто-зеленая короткая накидка без узора, окраска шлейфа становилась ярче ближе к его концу, шарф и пояс – в оранжевых и белых полосах. Пять слоев ее верхней накидки повторяли цвета хризантемы, а нижняя – была алой. Ее лицо, полускрытое веером, весь ее облик говорили о красоте и свежести.

Бэн-но Найси несла ларец с государственной печатью. Поверх алой нижней накидки на ней была светло-лиловая верхняя накидка Шлейф и короткая накидка – тех же цветов, что и у Саэмон-но Найси. Было больно смотреть на эту хрупкую привлекательную женщину – она выглядела столь стесненной и скованной. В сущности, по сравнению с Саэмон-но Найси она смотрелась безукоризненно – включая веер. Ее шарф был соткан из зеленых и лиловых нитей.

Одежды развевались – женщины словно летели над землей, будто во сне. Можно было подумать, что это – небесные девы из какой-нибудь стародавней истории.

Телохранители государя, безупречно одетые, находились при паланкине. Они выглядели очень внушительно. Фудзивара-но Канэтака в чине то-но тюдзе передал меч и печать слугам.

Я заглянула за бамбуковую штору и увидела там дам, которым позволялись запретные цвета. Их одежду составляли, как и полагалось, короткие накидки желто-зеленого или же алого цвета с набивным узором по белому полю шлейфа. Верхние накидки – из темно-синего шелка И только накидка Мума-но Тюдзе была бледно-лиловой. В нарядах дам перемешались оттенки осенних листьев; нижние же одеяния выглядели, по обыкновению, весьма пестро: густой и бледный шафран, лиловый и шафрановый – на голубой подкладке, на иных – не в пять слоев, а в три.

Видела там и тех, кому запретные цвета носить не разрешалось. На дамах постарше были короткие накидки – желто-зеленые или же темно-алые с пятислойными обшлагами из узорчатого шелка. От яркости шлейфов с изображением морских волн рябило в глазах, пояса – украшены богатой вышивкой. Нижние одеяния в три или же пять слоев были окрашены в цвета хризантемы. Молодые дамы одели короткие накидки с пятислойными обшлагами цвета хризантемы различных оттенков: белыми снаружи, затем темно-синими, желто-зелеными, белыми в зеленую полоску, бледно-алыми, переходящими в густо-красный с белой прокладкой между ними. Цвета были подобраны со знанием и вкусом. Заметила я и какие-то необыкновенные веера, вызывающие чувство удивления.

Обычно всегда можно заметить кого-то, кто одет не слишком тщательно, но на сей раз все постарались одинаково – и и одежде, и в гриме – чтобы не выглядеть хуже других, и зрелище представляло собой картину, сошедшую со страниц превосходной книги. Разница ощущалась лишь в возрасте – у одних волосы не столь густы, а другие – помоложе – обладали пышными прическами.Удивительно, что достаточно было взглянуть на верхнюю часть лица, видимую из-за веера, чтобы сказать – действительно ли изящна та или иная дама – кто был хорош при этом взгляде и вправду обладал несравненной красотой.

Еще до прибытия государя приехало пять женщин, находившихся ранее в распоряжении государыни: две горничных, две придворных дамы, одна – для прислуживания за столом.

Когда подали знак начать трапезу, Тикудзэн и Сакё [32] (волосы у них были забраны в пучок) вышли из-за угловой подпоры, где обычно располагались горничные. Выглядели они как настоящие небесные девы. На Саке была простая желто-зеленая короткая накидка, из-под которой выглядывали обшлага «ивового» цвета – белое лицо на светло-зеленой подкладке, а Тикудзэн одела накидку с пятислойными обшлагами цветов хризантемы – белое лицо на темно-алой подкладке Шлейфы были обычные, с набивным узором. Подавала на стол Татибана-но Самми. Из-за подпоры я не смогла хорошенько рассмотреть ее, но она, кажется, тоже забрала волосы в пучок, а ее короткая накидка была желто-зеленой, из-под которой виднелись обшлага нижних накидок из узорчатого шелка цвета желтой хризантемы.

Появился Митинага с принцем на руках и передал его государю. Когда он поднял младенца, тот умилительно захныкал. Бэн-но Сайсе внесла меч-оберег. Затем младенца через главную залу отправили в покои супруги Митинага в западную часть дворца. Когда государь покинул залу, госпожа Сайсе вернулась обратно. «Все на меня смотрели, мне не по себе стало», – сказала она и залилась густым румянцем. Лицо ее было очень красиво, а цвета одежд выделялись изяществом.