Сказочные повести, стр. 115
И последним легко и неслышно подкрался черный зверь. Его мех был припудрен лунной пылью. Он явился словно из небесного пространства, и в его узких желтых глазах поблескивали золотистые искорки. Легко вспрыгнув на дерево, он улегся на ветке. И дерево это Николай тоже заметил лишь теперь. Первый раз он как следует разглядел зверя. Ягуар!
Неожиданно ибис взмахнул крыльями и запел странную мелодию. И тут же рядом с Николаем вместо ибиса оказалась девушка, которую он видел в прошлый вечер. Ягуар тихонько зарычал и ударил по дереву лапой, но девушка-ибис не обратила на него внимания.
— Хорошо, что мы смогли встретиться, пока не поздно, — услышал Николай в себе чей-то голос. Он сразу понял, что это сказала ткачиха.
— Мы хотели, чтобы ты сначала немного привык к нам, — объяснила девушка-ибис.
— Ты молодец, что больше не убегаешь от нас! — прогремел другой голос. Это был ангел.
— Мы еще не все в сборе, — прорычал ягуар. — Троих не хватает.
— Не знаю, что произошло в их времени, но, видно, что-то помешало им прийти, — прогремел ангел.
— Может, следует разузнать причину и помочь им? — предложила ткачиха.
— Перестаньте, — попросил Николай. — Я не понимаю, о чем вы говорите.
Он говорил громко, и все четверо повернулись к нему. Значит, они слышали и понимали его!
— Мы принадлежим истории и мифам, — начала ткачиха.
— Мы есть, и в то же время нас нет, — подхватила девушка-ибис.
— Пусть рассказы о нас кажутся вымыслом, мы все равно существуем, — прорычал ягуар.
— Мы явились из преданий, — загремел ангел так, что Николай почувствовал боль в голове.
Ткачиха встала и подошла к Николаю.
— Мы пришли к тебе, в твое время, потому что нам нужна твоя помощь. Нас всего семеро, и легенда каждого связана с определенным драгоценным камнем. И эти камни единственные в своем роде.
— Женщины, которым они принадлежали, вложили в них свое сердце. Луна приняла их сердца, а взамен наделила камни особой силой, — сказала девушка-ибис.
— Луна щедра. Если человеку приходится трудно, она отдает ему свою силу. Между человеком и луной всегда сохраняется равновесие, — прорычал ягуар.
Однако никому не известно, что таит время. Человек не властен над своей жадностью, и стремление повелевать другими было одинаково во все времена. Луна — это мечты и тоска, фантазия, вымысел и отвага. Надо обладать смелостью, чтобы выйти из дома в полнолуние, ибо в полнолуние все выглядит иначе, — гремел в голове у Николая голос ангела.
Опять заговорила ткачиха:
— В семи драгоценных камнях, которые теперь называются царскими, собрана огромная сила. Мы четверо, что пришли сюда, и те трое, которые еще придут, каждый из своего времени и своей легенды, связаны с этими камнями.
— Теперь их называют царскими, — повторила девушка-ибис и встала на утесе. Ее черные волосы, как прежде крылья, отливали синью. — У каждого из этих камней своя долгая история. Но все их следы ведут сюда.
Ягуар сел на ветке, хвост его свесился вниз, он поднял голову и сказал, обращаясь скорее к луне, чем ко всем остальным:
— Луна в опасности. Ее собственный свет постепенно гаснет. Царские камни могут дать луне новую силу. Мы пришли за ними.
— И ты, Николай Сверд, должен нам помочь! — прогремел ангел.
— Но у меня нет этих камней! — в отчаянии воскликнул Николай. — Моя прабабушка Флоринда говорит, что ее отец подарил ей царские камни, которые он получил в дар от царя. Вам лучше спросить у нее, хотя она тоже не знает, что с ними случилось потом.
— Мы пришли к тебе, Николай, — продолжал ангел, — потому что все знаки говорят, что отвести нас к этим камням можешь только ты. Завтра истекает срок. Завтра пойдут седьмые сутки, с тех пор как лунный свет начал гаснуть. Завтра до полуночи мы должны вернуть луне ее силу.
— Но я… я даже не знаю, где их искать. Я ничем не могу помочь вам… Что же нам делать?
— Мы еще вернемся к тебе! — Теперь голос ангела доносился издалека.
Николай поднял голову и увидел, как они, все четверо, постепенно удаляются от него. Переливчатый блеск потускнел, луна погасла, вновь проступили стены, и темнота сделалась непроницаемой. От ночного посещения не осталось никаких следов.
Николай сидел в кровати. «Что же мне делать? — думал он. — Как помочь луне?»
Глава 23
— Климена была дочерью Хиласа, богатого чиновника в Афинах. Ей было семнадцать лет, и она была счастлива, потому что любила Акамаса и они должны были пожениться. Но все вышло по-другому… — начал Дай-Ши.
Он помолчал глядя в огонь, который в этот вечер горел ярче, чем накануне. «Может, его развели так сильно, чтобы отогнать злые силы, которые посещали лагерь в последние дни», — думал Дай-Ши, не переставая удивляться, что ему довелось увидеть Проходящего сквозь зеркало.
Он поднял глаза на светловолосого. Как и вчера, войдя в палатку, не сказал ни слова и сел в свое кресло, положив ногу на ногу. Потом сложил ладони и уперся в них подбородком.
Шляпа сползла ему на затылок, но светловолосый не замечал этого. Его лицо открылось Дай-Ши почти целиком. Чужеземец был бледнолицым, холодную белизну его кожи не мог согреть даже теплый отблеск огня. Узкое, длинное лицо. «В своей стране он, должно быть, считается красивым», — думал Дай-Ши, которому лицо светловолосого казалось чуждым и непривычным — такие люди почти не встречались на этой окруженной горами равнине.
Сегодня светловолосый к вину не прикасался.
— На Крите правил царь Минос. У него был сын, которого он очень любил. Но сына Миноса убили в Афинах завистливые молодые люди, которые не могли смириться с тем, что юноша с Крита победил их на состязаниях, — продолжал Дай-Ши.
— Царь Минос поклялся отомстить и пошел на Афины войной. Афины не ждали нападения, и оказались легкой добычей для Миноса. Он так обратился к побежденному им народу:
«Вы убили моего сына, самое дорогое, что у меня было. С ним вы убили мое будущее. Я поклялся жестоко отомстить за его смерть. Вы получите мир, но с одним условием: раз в девять лет вы будете присылать ко мне на Крит семь юношей и семь девушек, дабы они своей кровью искупили смерть моего сына».
Крит славился своим лабиринтом. Его извилистые и запутанные коридоры вели к Минотавру, страшному чудовищу — получеловеку, полубыку. Каждое второе полнолуние Минотавр требовал человеческих жертв, иначе он выходил из лабиринта и разорял города и селения.
Афиняне со страхом выслушали приговор, гласивший, что их сыновья и дочери предназначались в жертву чудовищу. Раньше к Минотавру отправляли только преступников, отныне же он раз в два полнолуния будет утолять голод несравненной афинской молодежью.
Царь Минос пожелал сразу взять с собой четырнадцать молодых людей, и афинским гражданам пришлось выбирать несчастных с помощью жребия — никто не хотел добровольно отдавать своих детей.
Судьбе было угодно, чтобы в число этих четырнадцати попали и Климена с Акамасом.
Когда имена семи юношей и семи девушек были оглашены, раздались громкие рыдания. Полные отчаяния, молодые люди поднялись на корабль, сограждане безутешно оплакивали их.
Климена и Акамас держались вместе.
— Никто не сможет разлучить нас, пока не пробьет наш час, — сказал Акамас.
— Мы будем вместе до последнего, — сказала Климена.
— Ты боишься? — спросил Акамас.
— Нет, пока ты со мной, — ответила Климена. — А ты?
— Нет, пока ты обнимаешь меня, — ответил Акамас.
Когда молодые люди прибыли в город царя Миноса, их тотчас отвели в тюрьму, где под охраной им предстояло ждать своего последнего полнолуния.
Несколько раз в день Климена и Акамас клялись друг другу в любви. Ночью они незаметно ускользали в сад.
Наконец наступило первое полнолуние.
У царя Миноса была дочь по имени Ариадна. Она любила гулять в парке, который граничил с садом, окружавшим тюрьму. Иногда она видела между деревьями молодых людей из Афин, и один из них особенно привлек ее внимание. Это был Акамас. От нее не укрылась та нежность, с какой Климена и Акамас относились друг к другу, хотя они и пытались скрывать ото всех свои чувства. Несколько раз Ариадна пробовала привлечь к себе внимание Акамаса, но он не замечал никого, кроме Климены.