Последний сёгун, стр. 31

Хара Итиносин не был простым исполнителем и не перенимал взгляды Ёсинобу. Напротив, уже на десятый день своего пребывания в новой должности он ясно продемонстрировал, что остается твердым сторонником выдворения из страны иноземцев. Но чистая теория «изгнания варваров», несмотря на всю свою эстетичность, не годилась для управления государством, и Хара мало-помалу переходил к признанию необходимости открыть страну. Об этом быстро пронюхали находившиеся в Киото «патриоты», которые тут же решили, что «хитрый лис Итиносин собирается переметнуться к Ёсинобу»; по другому непредсказуемые повороты и извивы политики Среднего советника им было понять не дано. Поэтому бывшие соратники явились в дом Хара и обрушились на него с нападками. Припертый к стенке Итиносин неосторожно обронил:

– Да ведь лис-то вовсе не я!

– А кто же? – продолжали наседать фанатичные последователи Рэцуко Нариаки, пригрозив снести Хара голову, если он не назовет имена предателей. Хара долго отпирался, но в конце концов почти прокричал:

– Хираока Энсиро!..

На следующий день после убийства Хираока Энсиро на одном из деревьев в саду усадьбы Вакаса, где жил Ёсинобу, появился листок бумаги, на котором женской рукой было написано древнее стихотворение:

Когда-то из-за оговора Хираока Энсиро погиб у ворот Кидзибаси замка Эдо самурай Наканэ Тёдзюро. Сегодня та же карма настигла Хираока. Как Хираока пошел в гору после смерти Наканэ, так, и Хара, скорее всего, выдвинется после убийства Хираока. Но старинное стихотворение, написанное женской рукой на клочке бумаги, ясно предупреждало, что и Хара Итиносин никогда не будет застрахован от такого же удара неумолимой Судьбы.

«Неужели это действительно судьба?» – Ёсинобу разглядывал листок и размышлял о том, не несет ли он предупреждение и ему самому. Но, в конце концов, он отбросил эту мысль. Такой властитель, как он, не должен испытывать никаких сомнений. Во всех поражениях и провалах виноваты подчиненные – это главный принцип отношений господина с вассалами, и феодализм расцвел только благодаря тому, что люди этому принципу неукоснительно следовали. Родившийся и выросший в этой системе, Ёсинобу, несмотря на всю свою проницательность, так и не смог разгадать одной простой загадки. Он так никогда и не понял, почему на обочинах его извилистого жизненного пути осталось столько трупов верных соратников.

Глава X

Если продолжить сравнение Ёсинобу с актером (а он действительно был актером, причем очень талантливым), то надо подчеркнуть, что ему приходилось играть без антрактов. Занавес на сцене его жизни не опускался никогда.

Бойня в Икэдая и убийство Хираока Энсиро у моста Хорикава случились в один месяц 1864 года. В конце этого же злосчастного месяца произошло еще одно событие: войска Тёсю покинули провинции Суо и Нагато и, соединившись, высадились на берегу Осакского залива. Выдвинувшись к Киото, они перекрыли три главные дороги, ведущие в столицу; свободным остался только тракт, уходящий из Киото на север. В городе начался невообразимый хаос: поползли самые нелепые слухи, по дворцу беспорядочно заметались придворные и служанки, всерьез обсуждался вопрос о том, не лучше ли Его Императорскому Величеству уйти из города по единственной свободной дороге к северу, на гору Хиэйдзан [101].

Ёсинобу уже получил новое назначение и стал Генерал-губернатором и хранителем Запретного города. Как командующий обороной Киото, он должен был в случае возникновения беспорядков возглавить объединенные вооруженные силы различных кланов. Фигурально выражаясь, сейчас он больше стремился походить не на Джорджа Вашингтона, гражданского основателя Соединенных Штатов, а на Наполеона I, человека военного, который навел порядок во Франции, одержал множество побед над иностранными державами и стал императором.

Впрочем, в данный момент Ёсинобу приказал войскам разных кланов окружить оборонительным кольцом императорский дворец и более никаких действий не предпринимать: он все еще надеялся убедить лидеров Тёсю отвести свои части из города. Противостояние продолжалось почти двадцать дней. По ночам на пустошах в западной и южной частях столицы были ясно видны огни сигнальных костров, которые жгли самураи Тёсю. Царедворцев от этих огней бросало в дрожь.

Между тем многие люди при дворе, в правительстве, а также в кланах Аидзу и Сацума понимали эти события так, что интриган Ёсинобу вступил в тайные переговоры с противником и теперь надеется руками людей из Тёсю получить власть над всей империей. В конце концов, не следовало забывать, что лозунг «почитайте императора, изгоняйте варваров» родился именно в Мито. А люди из Тёсю просто пытаются осуществить его на практике. Так за что же Ёсинобу их ненавидеть? Именно так казалось многим сторонним наблюдателям.

В действительности же у Ёсинобу не было ни малейших причин питать какое-то особое расположение к Сацума или к Тёсю. К сацумцам он действительно вплоть до прошлого года относился отрицательно, а к Тёсю был попросту безразличен. А в прошлом году по поводу известных событий высказывался уже следующим образом:

– Тёсю в общем-то наивно-простодушны. Как с самого начала выступили под антисёгунскими знаменами, так и до сих пор считают сёгунат своим главным противником. И это постоянство мне в них нравится. А Сацума – не-е-т… До самого последнего момента были якобы за примирение двора и военного правительства, маскировались чуть ли не под союзников, демонстрировали полную готовность в согласию, а затем вмиг – поворот, блеск кинжала и удар в самое сердце бакуфу! Вот за это лицемерие я их и ненавижу!

То же самое было и на этот раз. Увидев, что представился счастливый случай разбить войска Тёсю, сацумцы стали столь рьяно предлагать немедленно атаковать противника, что иногда казалось, будто они готовы сделать это самостоятельно. По крайней мере, их рвение было сильнее, нежели у старинного союзника бакуфу – клана Аидзу. Именно в это время лидер сацумцев Сайго Ёсиносукэ [102] направил на родину депешу, в которой, в частности, сообщал, что «… Хитоцубаси имеет тайные сношения с Тёсю…»

У людей из Сацума были основания беспокоиться. Глядя на огни в стане войск Тёсю, окруживших Киото, такие сторонники Сацума, как принц Накагава и канцлер Коноэ вполне могут испугаться и при случае переметнуться к Тёсю. И если – в страхе или растерянности – они это сделают, то влияние Сацума при дворе за одну ночь упадет до нуля. А уж если Тёсю стакнется с Ёсинобу, у которого в руках вся армия бакуфу, то придворные заведомо так и поступят! И тогда Сацума придется иметь дело с военной коалицией Хитоцубаси и Тёсю, а это – верное поражение!

– А Ваше Превосходительство осведомлены о том, почему так забеспокоились сацумцы? – спросил у Ёсинобу при встрече Хара Итиносин. Тот утвердительно кивнул. Конечно, Ёсинобу предвидел, что в лагере сацумцев возникнет беспокойство. А чтобы еще больше подогреть их нервозность, он все оттягивал и оттягивал начало военных действий. Иными словами, и в этой партии Ёсинобу переигрывал сацумцев наголову.

– Так что, в конце концов, Вы собираетесь делать? – спросил заинтригованный Итиносин.

– Как что? Ударить по ним! – бросил Ёсинобу.

– Верно! – хлопнул себя по колену Хара: мысли Ёсинобу полностью совпали с его собственными. Атака на силы Тёсю теперь нужна, как дождь в засуху. Сейчас, до начала военных действий, Ёсинобу со всех сторон окружен врагами и настолько одинок, что иногда кажется, будто ему самому нужна помощь. Но если все силы, пусть и временно, объединятся против общего врага под названием «Тёсю», а Ёсинобу возглавит эту коалицию, то дворцовые круги сразу попадут под его влияние. Да, собственно, и в лагере Тёсю самого Ёсинобу как человека за врага не считают. Враги у них другие. Ведь какова цель военной кампании Тёсю, что, так сказать, начертано крупными буквами на знаменах их авангарда? «Долой Сацума, покончим с Аидзу!» А какие лозунги на других их стягах? «Почитать императора, изгнать варваров!» Иными словами, разбить Тоса и Аидзу и тем самым окончательно разогнать зловещие тучи, окутывающие чистейшую идею почитания императора и изгнания чужеземцев. Простота Тёсю и их преданность этой идее Ёсинобу буквально умиляли.