Житие мое. Трилогия, стр. 63

Миссис Хемуль с интересом наблюдала, как группа младшеклассников (почти все те, кто остался на каникулы в интернате) передвигается под защитой зеленой изгороди (они думали, что их там не видно!), а напрямую через газон, презрев удобные дорожки, шагает черный маг, беспардонный, как и полагалось человеку его натуры. Проходя мимо возбужденно шуршащих ветками детей, он хлопнул в ладоши, и вспугнутая малышня с визгом и хохотом высыпала из кустов. Впрочем, далеко убегать они не стали.

Это было новое развлечение младшеклассников — смотреть на мага. Игрушки и книжки были забыты, прежние игры оставлены. Стоило знакомой фигуре — руки в брюки — появиться у ворот, как детей словно ветром сдувало, все высыпали в парк прятаться по кустам и подглядывать за невинными развлечениями братьев из Краухарда. Не всякий белый выдержал бы спокойно столь пристальное внимание, а черному все было глубоко фиолетово. Он относился к ним так, как относится фермерша к назойливым цыплятам, а тем, казалось, такое отношение нравится.

И это их дети! Очаровательные, воспитанные малыши!

В иных обстоятельствах это было бы смешно, но сейчас только усиливало тревогу: дети (особенно дети с Источником) чувствуют, когда что — то идет не так. Где — то в глубине души они, как и сама миссис Хемуль, видели в этом человеке свою надежду, им было душно здесь, вот они и тянулись к нему, как к форточке. Более старшие свыклись и стали глухи к внутреннему голосу, а значит, беспомощны перед непонятной угрозой, теперь миссис Хемуль видела это совершенно отчетливо. Она все ближе была к мысли о том, чтобы закрыть интернат прямо сейчас, в середине учебного года, благо половина воспитанников разъехалась по домам.

Черный взбежал по ступеням административного корпуса. А в преподавательской сейчас только мистер Фокс, сумеют ли они договориться?.. Но вмешаться немедленно означало ранить достоинство пожилого завуча, поэтому миссис Хемуль терпеливо выждала минут десять и лишь затем пошла следом.

Краухардца она застала выходящим из кабинета. Выглядел он вполне довольным собой, на лице — сердечная улыбка, а глаза наглые — наглые. Как может человек с такими глазами добиваться доверия детей?! Миссис Хемуль почувствовала себя маленькой птичкой, к которой примеривается нахальный дворовый кот.

— Здравствуйте! — мурлыкнуло наглое животное.

— Добрый день! — испуганно чирикнула она.

Ушел. Надо же, так одним взглядом вывести из себя почтенного педагога!

Мистер Фокс переносил встречи с черными гораздо лучше ее и только выглядел немного более задумчивым, чем обычно.

— Я встретила в коридоре мистера Тангора… — неопределенно начала директор, стараясь унять сердцебиение.

— Угу. Он хочет отправиться с детьми в поход, за территорию школы.

— И?..

— Я предложил взять палатку и детские рюкзаки, все равно они лежат без дела.

— Мудро.

Неужели завуч решил оставить начавшуюся было вражду?

— Петрос заметно оживился, — неожиданно сообщил мистер Фокс. Казалось, ему нелегко далось признание очевидного — немудрено, если учесть, кто стал причиной. — Вы знаете, вчера он положил мне в ящик стола лягушку.

— О?

— Да. — Завуч беспомощно улыбнулся. — Я, конечно, объяснил ему, что это жестоко по отношению к животному, и мы вместе отнесли ее в парк. Он сказал, что любит меня, — миссис Хемуль заметила, что у завуча на глаза навернулись слезы, — и был так счастлив.

Директор подошла к коллеге и осторожно коснулась его плеча. У каждого учителя наступает момент, когда его ученик как бы уходит, начинает жить своей жизнью, проявлять интересы, о которых ты даже не предполагал. Иногда это трудно принять.

— Петрос очень талантлив. Он будет великим волшебником, если решится пройти Инициацию, но сейчас он — маленький мальчик, и ему нужен пример для подражания, путеводная звезда. Похоже, что мы с вами на эту роль не подходим.

Мистер Фокс тяжело вздохнул:

— Сильный стержень, противовес в астральном плане. Мне следовало догадаться самому.

Миссис Хемуль облегченно улыбнулась:

— Все будет хорошо, вот увидите.

Глава 6

Парни приняли идею похода с наивным энтузиазмом. Все, сами виноваты! Лючик — то маленький был, а меня дядя Гордон один раз вытащил на природу, обещав провести Тропой Отважных, есть у нас такая историческая достопримечательность. Я отчетливо помню, какими словами проклинал тогда голенастых предков — больше поймать меня на «слабо» дядьке не удавалось, а в отсутствии черного мага ночная прогулка по Краухарду превращалась в крутой экстрим. Я резонно полагал, что, набегавшись по холмам, детишки забудут обо мне надолго. Главное только — самому не надорваться.

Я доверил сборы Лючику как самому рассудительному, а сам ушел пораньше — купить кое — какие нужные вещи и обувь, поскольку та, которая у меня есть, для долгой ходьбы не годится. Мне нужно было прошвырнуться по михандровским магазинам, а заодно заглянуть в общество защиты животных — вернуть лейтенанту папку и проверить кое — какие теории.

Начальник всего — всего ожидаемо был на месте. При моем появлении он захлопнул какой — то журнал — то ли читал, то ли писал — и встал навстречу:

— Добрый вечер, мистер Тангор!

Вместо рукопожатия я вручил ему папку и плюхнулся в кресло для посетителей.

— Лейтенант, а как у вас тут обстоят дела с криминалом?

Он пожал плечами:

— Никак.

— А раньше?

Его взгляд затуманился:

— Мой отец погиб при ограблении банка.

— Гм… И как же они собирались сбежать?

— Без понятия.

А вопрос интересный, учитывая, что сюда только поездом и доберешься. Или они собирались через степь на лошадях?.. Я с некоторым усилием сосредоточился на деле:

— Статистику ведете?

— Конечно!

Он сходил к шкафу и принес папку с годовыми отчетами. Я минут десять шуршал бумажками.

— Даты исчезновений?

Кларенс вынул из стола заполненный фамилиями листок.

— Гм… Значит, получается, десять лет назад, после первых исчезновений, ваш хилый криминал сошел на нет. А потом начались эти самоубийства.

Лейтенант молча кивнул.

Я сосредоточенно перекапывал в памяти горы сведений по общей магии, которыми нас пичкали в университете. Проклятие, я ведь алхимиком собирался быть! Мое знание теории было сугубо односторонним.

— Сдаюсь. Не представляю себе магическое воздействие, способное вызвать такой эффект.

— А я представляю, — тихо сообщил Кларенс.

Я подозрительно прищурился на лейтенанта:

— То есть вы заметили, что в окрестностях вашего городка какой — то странный магический фон, ощутимо давящий на психику?

— Это способен заметить любой, кто хоть раз уезжал и вернулся, но белому трудно выделить внешний источник своего настроения.

«Внушаемы». Я треснул кулаком по столу:

— Что ж ты сразу не сказал? Столько времени потеряли!

— Сказать — что? — вскинулся лейтенант. — У меня нет ничего, кроме ощущений! Вы должны были сами понять.

Я закрыл глаза и принялся считать. До тридцати пяти.

— Итак, что это? Только давай без ужимок, времени в обрез.

Надо будет поколотить его, когда все закончится.

— В теории существует защитное заклинание, побочным эффектом которого является эмоциональный откат, подавляющий агрессию, — пояснил Кларенс, мои грубости он воспринял с удивительным спокойствием. — Потенциально оно может стать смертным, но я не представляю себе белого, способного использовать его на ком — то, кроме себя. Девять раз подряд.

— А я так лично с таким встречался.

Правда, покойный Лоран проделал подобное лишь трижды, а здешний его коллега явно пошел на рекорд.

Я покатал в уме эту конструкцию — подавляющий агрессию откат, — пытаясь оценить масштабы его воздействия на окружающую реальность. Кто же знал, что мне потребуется знание белой магии! Но то, что Шорох от меня внезапно отвязался, наводило на дурные мысли — воздействие магии вышелушивало из окружающей среды какой — то очень важный компонент.