Семипёрая птица, стр. 7

Когда из яиц вылупляются птенцы, пушистые, большие и беспомощные, мальчик охраняет их от кошек.

Птенцы прожорливы. И тех лягушек, что приносит аист-отец, не хватает. Тогда за пищей срывается мать. И птенцы сыты. Мальчик радовался, что хоть аисты не знают голода. Он думал: аисты потому сыты, что у них есть крылья. И ему хотелось, чтобы и у него были крылья.

Аисты любят своего друга — чёрного мальчика — и встречают его гортанным клёкотом.

Мальчик мечтал: когда-нибудь вокруг хижины поднимется целая роща хлебных деревьев. Он бы тогда ловчее обезьяны лазил на деревья, сбрасывал плоды — угощал всех ребятишек. А на ветвях деревьев свили бы гнёзда аисты. Их было бы много, аистов. И принесли бы они людям много счастья.

Чёрному мальчику очень хотелось, чтобы быстрей наступило время, когда у их хижины поднялась бы роща. А пока он часто голодал.

У отца была утлая джонка. И он выходил на ней в море. Отец ловил рыбу — тем и кормились.

Как-то утром отец уехал на рыбалку. Мальчик стоял на жёлтом песчаном берегу и долго видел у горизонта белый клинышек паруса. Потом он вернулся к хижине. Во дворе важно расхаживали аисты. Мальчик ласково потрепал их, как собачек.

Вдруг стало темно. Небо низко опустилось. Ударил сильный ветер. Он зверем набросился на хлебное дерево, обломал ветви, Откуда-то из чёрного неба вылетела красивая женщина. Это Нэнси — жена белого богача. Одетая в чёрную тучу, она зловеще пронеслась над самой хижиной. Вихрем побило молодые деревца, и они на сломе торчали бело и остро, как битые кости. Красивая женщина сделала круг по небу и снова пронеслась над островом. Вихрем, как огромным ножом, срезало хижину и разбросало обломки вокруг.

Колка хочет помочь чёрному мальчику. Но ноги почему-то стали тяжёлые-тяжёлые и никак не оторвать их от земли.

Красивая женщина снова пронеслась над островом. И чёрного мальчика бросило на скрюченные корни дерева, и он впал в беспамятство.

Красивая женщина схватила аиста и с громким хохотом полетела в море, она исчезла вдали, а хохот доносился из чёрной пустоты.

Теперь вроде чёрный мальчик — это сам Колка. Он лежит на скрюченных корнях дерева. Перед его глазами проплывают разноцветные радужные круги: оранжевые, голубые, зелёные. Они беспрестанно появляются откуда-то, медленно завихриваются и проваливаются вниз. Потом появились белоснежные аисты. Распластав неподвижно крылья, они плавно вьются между разноцветными кругами. И этот танец волшебных цветов и форм был так чудесен, что мальчик забыл о своём горе.

Ветер стих. Показалось большое жаркое солнце. Мальчик открыл глаза, огляделся. Груды битых деревьев… Там, где была хижина, текут ручьи. Всё это было так ужасно, что мальчику не хотелось верить своим глазам. Он вышел на берег — отцу пора бы вернуться. Мальчик пристально всматривался в даль. И увидел у самого горизонта белый клинышек отцовского паруса. Мальчик от радости подпрыгнул. Парус, вырастая, быстро приближался. Вот он загородил полнеба. И тут почему-то обернулся гребнем громадной волны. Из гребня показалась большая гривастая голова какого-то разъярённого зверя. Волна с грохотом обрушилась на берег. Голова с рёвом подкатилась под самые ноги чёрного мальчика и, рявкнув, откатилась назад. Только теперь мальчик заметил сотни белых валов, которые напористо шли от горизонта к острову, и из каждой волны высовывалась голова разъярённого зверя.

«Па-а-па-а-а!» — крикнул мальчик.

«Гр-ррр-рх-хх!» — взревели головы.

8

ПОХОД НА РЕЧКУ ИМЧИН

Колка вертел головой. Под головой что-то твёрдое. Пощупал — толстый сук от елового лапника. Шевельнул руками, двинул ногами — убедился, что лежит. Какие-то странные пятна проплывают перед глазами. Словно Колка проплывает мимо берегов, тени от которых падают на него. А, это тени от низких облаков. Колка оглянулся вокруг — его друзья спали вповалку. Выглянул наружу — солнце, красное, как раскалённая сковорода, просвечивало сквозь рваный ползучий туман. В лёгкие ударил остылый утренний воздух… Всё, что было несколько минут назад, — просто сон. Страшный сон.

Колка обернулся к спящим:

— Эй, лежебоки! Вы что, приехали в лес, чтобы спать? Эй, Урьюн! Медведь тебе позавидует — так ты здорово спишь!

Ребята не очень дружно, но все повскакивали. Умылись в реке. Холодная вода прогнала остатки сна, и ребята споро взялись за приготовление завтрака.

Не прошло и часа, как ребята уже шли по вчерашним своим маршрутам. Тяжёлые медвежьи дудки нехотя раздвигались и зло стряхивали Колке за шиворот обильную холодную росу.

Колка волновался: что может оказаться в его ловушке: сойка, кедровка? А вдруг пустая?

Вот и поваленное дерево. Крышка захлопнута. Значит, насторожка сработала! Может быть, от ветра? Колка подскочил быстро, чуть приоткрыл крышку. В щели показались две чёрные бусинки — глазки. Зверёк длинный, тонкий, серый. «Горностай!» — обрадовался Колка. Он захлопнул крышку, помчался назад.

— Сойку поймал! — раздался радостный крик Урьюна.

— И у меня сойка, — сказал кто-то.

— А я медведя поймал, — серьёзно сказал Гоша Степанов.

Вокруг засмеялись — зналк, что это шутка, но у Гоши что-то обязательно есть. И Гоша, немного подразнив любопытство ребят, открыл крышку ловушки и двумя пальцами вытащил маленькую-премаленькую мышку с острым носиком. Урьюн даже пощупал носик — он мягкий, тёплый, податливый.

Ребята ещё смеялись удачной шутке Гоши, когда Колка сказал:

— А у меня горностай.

Ребята окружили Колку. Зверек юрко носился в ящике.

— Ай да Колка! — похвалил Пахтун.

Илья Вениаминович велел оставить ловушки под одним заметным деревом, чтобы на обратном пути забрать.

Теперь маршрут ребят — на реку Имчин.

Пробирались сквозь цепкие заросли, обходили замшелые, трухлявые валежины, переходили вброд ручьи.

Еще не прошли и полкилометра, а Гоша Степанов крикнул: «Бурундук!» Побежали на голос. Маленький шустрый зверёк с пронзительным писком вскочил на осину. Чёрные полоски на его жёлтой спине так и мелькали между ветвями. Зверёк проскакал по ветке и остановился. Теперь он бесстрашно рассматривал людей. И только пушистый хвост нервно подёргивался.

Николай Лезгранович срезал тонкую сухую черёмуху, приладил к её концу петлю. Бурундук с любопытством уставился на приближающийся конец деревца с петлёй. Он даже сделал несколько шажков навстречу. И… петля захлестнула зверька, и вот уже со связанными лапками он в кармане Пахтуна.

Через сотню шагов прямо из кустов подняли ястреба. Он что-то держал в когтях. Илья Вениаминович раздвинул кусты. В ней рассыпаны серые с буроватыми подтёками перья.

— Рябчика закогтил, — сказал учитель. — Эх, нет ружья.

Ребята тоже пожалели, что ни у кого в отряде нет ружья. Только один из них не жалел — Урьюн. Он, прикрываясь кустами, побежал к ели, в ветвях которой спрятался ястреб…

Вот она наконец и река Имчин, узкая, с травянистыми берегами. Имчин тихо несёт свои воды в Тымь. Кругами расходились по её поверхности волны от всплеска рыб. Противоположный берег высоким мысом врезался в реку. По нему вдаль, к сопкам, уходила широкая полоса пашни.

Илья Вениаминович присел на пенёк, рядом с ним приземлились ребята. Учитель молчал, глядя в реку. Потом, будто вспомнив что-то, сказал:

— Ребята! Вы все родились на Сахалине. Ваши отцы и деды тоже родились здесь. А вот скажите, какой народ дал этой реке, на берегу которой мы сидим, название «Имчин»?

Ребята молчали. Колка подумал: «Что-то знакомое есть в этом названии. В нём несколько слов. Одно из них — „ударился“. Но кто ударился? И почему ударился?»

— Не знаете? — спросил учитель. — Несколько лет назад я приехал к рыбакам в Чайво. Там встретился со старым охотником Лузгиным.

Ребята разом повернули головы в сторону Колки. Колка засмущался, потупил глаза, ковырнул носком землю, будто что-то интересное было там.

А учитель рассказывал:

— Дедушка Лузгин помог мне. «Имчин» — это несколько искажённое нивхское название. В переводе на русский означает: «Река, через которую прыгают — ударяются». Кто же прыгал через реку?