Приключения Бормалина, стр. 56

— Маманя, — сказал Меткач немного погодя, — я вот что думаю. Если Базиль решил стереть с лица земли всю вашу семейку, то почему ему не начать с твоего старшего сына? Которым буду я.

Маманя задумалась. Лина опустила глаза. Генри снова открыл крышку пианино и взял невразумительный аккорд.

— Я твой старший сын и приехал с острова Леденеец погостить. Завтра утром постригусь, почищу ботинки, приклею усы, чтобы никто меня не опознал, и мы с шерифом сходим в пакгауз.

— Ох, не перестарайся, Меткач! — попросил я его. — Ведь нет гарантии, что следующий шериф окажется лучше Базиля, верно ведь?

— Ты прав, Бормалин, — сказал он, глядя на Лину, и еще раз: — Ты прав, Бормалин…

Скоро мы были уже за городом и шли стремя в стремя — Хек и я. Небо на востоке светлело, там начинал брезжить рассвет, и таких длинных ночей на моей памяти еще не было. Дважды Хеку мерещилось, что за нами гонятся, но всякий раз это был обман слуха и зрения, и мы уходили все дальше и выше по косогорам, мокрым и скользким от росы. И вот Хеку снова что-то почудилось, и он резко осадил коня.

Далеко позади вытягивалась по дуге редкая цепочка огней. Это была погоня, для удобства вооруженная факелами. Они мчались точно по нашим следам. Раз… два… четырнадцать факелов!

— Ах, как глупо… как глупо!.. — бормотал Хек, едва не со слезами на глазах считая проклятые факелы. — Ведь я же их по-хорошему просил исчезнуть… просто исчезнуть… а они за собаками, за подмогой… Ах, как глупо!..

Я спрыгнул с коня и стал укладывать его на манер бруствера, но Хек двумя пинками вернул Проспекта на ноги.

— А кто будет догонять фургон? — спросил он.

Я открыл было рот, но Хек предупредил все мои возражения:

— Я опытнее в этих делах, Бормалин, — кивнул он на погоню. — Ты не продержишься и часа, а я задержу их до обеда. Есть разница?

Он достал из седельных кобур пару коротких трофейных винтовок «браунинг грейд-магнум» и положил их к ногам. Туда же упали два «кольта» и байонет.

— Возьмешь и моего Вторника, — сказал Хек. — Будешь менять коней по ходу дела. Вряд ли они тебя догонят когда-нибудь… — Потом посмотрел на луну и вздохнул. — Да, этого, видно, не избежать.

— Чего не избежать, Хек?

— Чего? — Он засмеялся и хлопнул меня по спине. — Не избежать того, что приближается, Бормалин… Знаешь, — проговорил он мечтательно, — если все вдруг обойдется, я завязываю с пиратством. Осяду в маленьком укромном городке, подальше от океана, от порта и кораблей, и буду плотничать. Стук топориком, стук… Скворечники буду делать, будки собакам. Горку обязательно построю…

— Слушай! — загорелся я. — А почему бы тебе не приехать к нам, Хек? Наша гимназия расположена в очень укромном, ну просто укромнейшем месте, и скворечники нам всегда нужны по весне. Знаешь, сколько у нас скворцов!

— Приглашаешь? — усмехнулся он, вглядываясь и вслушиваясь в темноту, где можно было уже различить собачий лай.

— Приглашаю, Хек. Пишу адрес?

— Д-давай!

Я полез в секретный карман за огрызком карандаша и вспомнил… Ах, растяпа!.. Я же подарил карандашик Джо-Джо!

— Запомню, — успокоил меня Хек, и я продиктовал адрес гимназии «Просвет» и телефон.

— Если меня не будет, спросишь Андрюху Никитина. Это мой друг. Только обязательно приезжай, ладно, Хек?

— А ты, — сказал он мне, — чаще гляди под ноги. Карту не потерял?

— Тут она, — похлопал я себя по карману.

— И забери свой парашют, Бормалин. Зачем ты мне его подложил?

— Он может тебе пригодиться, — ответил я.

— На что? — улыбнулся он. — Сам видишь: тут прыгать некуда. Держи яблоко на дорожку. Желаю удачи! — И он так хлопнул по крупу Проспекта, что тот взял с места в карьер.

Глава 3

Встречи у водопада

К утру погода совсем испортилась: тучи, ветер, отдаленные раскаты грома.

Мы давно уже свернули с дороги и скакали звериной тропой, проложенной по краю пропасти, а вокруг стояла стеной серая, почти непроглядная, предрассветная хмарь.

Грянул гром, и электрическая трещина расколола небо, осветив лощину, узкую щель каньона… Вот тропа круто пошла в гору, на шум водопада, завиляла, и здесь кончился гон по прямой.

Кони стали спотыкаться, скользить, выворачивая в пропасть камни. Все чаще приходилось оставлять седло и вести коней в поводу. Нелегко им было, воспитанным на просторах прерий, карабкаться по краю бездны, сбивая копыта и ничего не видя перед собой. Где-то здесь должно быть озеро Ит, а вместо него горы, каньон, какое-то подобие серпантинов, шум водопада…

Я таращился в портулану и ничего не мог толком сообразить.

Водопад ревел где-то рядом, поднимая в воздух тонны брызг, оседавших потом на все окрест. Было холодно, сыро и скользко. Тропа заметно сужалась, теснимая справа мокрыми скалами, черными и гладкими, как калоши, а когда небо стало слегка светлеть при резком восточном ветре, я вдруг заметил большую бесшумную тень.

Судя по очертаниям, это был белоглавый орлан. Неужели тот самый ручной орлан шерифа? С высоты птичьего полета мы, должно быть, казались совсем крохотными, а тропинка — не шире шнурка для ботинок.

Скоро небо вовсе освободилось от туч, и стало заметно, что наступает рассвет. Я приподнялся на стременах, чтобы оглядеться и освоиться. И в самом узком месте тропы, там, где она описывала полукруг над водопадом, увидел двоих, стоявших, лицом к лицу.

Оба были высоки ростом, дюжи, сердиты, и наверняка не желание подышать горным воздухом привело их сюда в столь ранний час. Проспект стал пошевеливаться, почуяв шпоры в боках.

Вдруг кромешная тень закрыла от меня горы, и в двух дюймах от головы я увидел длинные прозрачные когти и шиферный раскрытый клюв.

Я только и успел втянуть голову в плечи. Но каким же умницей оказался Проспект! Мигом оценив ситуацию, он рухнул на колени, и в тот же миг туша орлана прошла над нами, обдав нас тяжелым смрадом и холодом вечных снегов.

Я стрелял дважды вдогонку, но, видно, порох отсырел напрочь. А орлан медленно и тяжело плыл в пропасть со Вторником в когтях. Вторник исчезал навсегда, свесив сбитые в кровь копыта, и жалобно-жалобно ржал. Я швырнул на землю «кольт», давший осечки, и запустил в орлана яблоком.

Незнакомцы уходили по тропинке. Уходили явно не с тем, чтобы полюбоваться красотами водопада: в их фигурах и походке чувствовалась изрядная неприязнь друг к другу. Они еще не слышали нашего присутствия за шумом водопада, откуда поднимался водяной дым и доносился рев.

В маленькой скальной нише что-то блеснуло. Это был длинный дуэльный пистолет, напоминавший трость. И тогда я узнал одного из них. Спрыгнув с коня, я побежал следом за ними, чтобы вмешаться и предотвратить кровопролитие. Однако я не успевал. Нас разделяло добрых полсотни шагов, а они уже были заняты тем, ради чего искали уединения.

Они беспощадно боролись на краю обрыва, пытаясь избавиться друг от друга, но силы были примерно равны. Схватка протекала молча, и все шло к обоюдной гибели в пучине. И тогда я крикнул:

— Эй, Базиль! Тебе привет от Мамани!

Один из них обернулся, и шерифская звезда сверкнула у него на груди. Да, это был он. Его пронзительные глаза так и впились в меня — и этой доли секунды оказалось достаточно. Его противник применил прием самбо. Базиль дико вскрикнул и несколько секунд махал руками наподобие мельницы, держась самыми краешками подошв за край тропинки. Но ему не удалось сохранить равновесие, и он сорвался в пропасть.

Победитель достал платок, вытер ладони, снял кепочку и внимательно взглянул на ее подкладку. Потом миролюбиво заглянул в пучину, поглотившую его врага. В пучине клокотало. Победитель послушал клокотание пучины и прямиком направился ко мне: рослый, плотный, в авиационной куртке с табличкой Vip [7] на груди. Такие таблички я встречал прежде только у дипломатов.

— Вы меня выручили, мой друг! — сказал он и снова снял и надел кепочку. В ней что-то блеснуло. — Будем знакомы, Як Мигов, беллетрист.