Белые дюны, стр. 3
Первая. Ой, врете вы…
Вторая. Насмешники.
Первая. А чего мы принесли?
Извлекает из-за пазухи бутылку.
Олег и Федя пустились в пляс, попутно освобождаясь от одежды. Девчонки деликатно отворачиваются и тоже начинают разоблачаться. Сначала снимают обувь и прыскают со смеху.
16. Экстерьер.
Лесное озеро.
День.
Лебеди взлетают, расправив сильные белые крылья, и садятся на воду, тормозя красными перепончатыми лапами.
Федя в зарослях приник к аппарату и щелкает безостановочно.
Валя охотно позирует ему.
Валя. И эти фотографии никому не давайте. Все до единой — мне.
Федя. А Олегу? Ему можно дать одним глазком взглянуть?
Валя (после паузы). Пожалуй, да. Но только одним глазком.
Федя. Не станет он глядеть. (Со вздохом.) Мы с ним не общаемся. Только если на столе оставить, будто случайно забыл.
Валя. Не жалеете, что ваша дружба распалась?
Федя. Места себе не нахожу. Но что поделаешь? Не стану же я растаптывать чувство, которое в душе возникло! Я, Валя, такого не испытывал… никогда.
Валя. Мне жаль вас.
Федя. Почему?
Валя. Я к вам ничего не испытываю. А вы на карту поставили такую дружбу.
17. Экстерьер.
Маяк.
Ранний вечер.
Олег бродит вокруг маяка, поглядывает на окна. В окне появляется Валя, с удивлением смотрит на гостя.
Валя. Вам кого?
Олег. Вас.
Валя. Сейчас выйду.
Она выбегает к ожидающему ее Олегу. Он подавляет смущение. Она явно взволнована его визитом.
Олег молча протягивает ей фотографию, на которой она, нагая, входит в туманное море.
Они какое-то время смотрят друг на друга.
Вал я. Значит, он мне отдал не все? А ведь клялся.
Олег. Я за него не в ответе. Но когда обнаружил вот этот экземпляр, посчитал своим долгом вернуть его вам.
Валя. Спасибо. Вы поступили благородно.
Олег. До свидания. Прощайте.
Валя (вслед ему, уходящему). Постойте. Если не спешите, я вам покажу наш маяк. Ему почти двести лет. А вид с высоты — дух захватывает.
18. Экстерьер.
Смотровая площадка маяка.
Вечер.
Уже стемнело. Вращающиеся многоцветные источники света на вершине маяка озаряют силуэты Олега и Вали, обдуваемых морским ветром у металлической ограды на макушке маяка.
Перед ними расстилается бесконечное море, рдеют алым подбоем облака на закате. Лучи прожектора далеко пронизывают сгущающуюся темень.
Валя украдкой разглядывает Олега.
Он резко поворачивает к ней взволнованное лицо. Глаза его заволакивают слезы, губы дрожат.
Валя. Что? Говорите…
Олег сдерживает дрожь на губах и приникает лицом к стене маяка, словно борясь со слезами.
Валя. Олег, милый…
Она гладит его затылок, вздрагивающие плечи.
Он рывком отталкивается от стены и, не глядя на нее, бежит в дверь, затем по лестнице — вниз. Валя. Олег!
19. Интерьер.
Комната в мотеле.
Ночь.
Олег и Федя хохочут.
Олег. Точно по системе Станиславского! Старик сейчас делает сальто в гробу. Он бы мне поставил пять с плюсом за мимический этюд.
20. Экстерьер. Дюны у моря. Вечер.
Рыбацкий костер. Готовят уху. Девчонки-рыбачки чистят рыбу, смеясь и поглядывая на Олега с Федей.
Есть и новшество. Из автомобиля протянули провод с электролампой и установили на шесте над костром, и поэтому вся компания озарена ярким кругом света.
По рукам гуляет стакан с водкой. Закусывают, пока не готова уха, вяленой рыбой.
Где-то с топотом проносится табун диких лошадей.
Из темноты возникает старик — смотритель маяка.
Смотритель. Мир честной компании.
Старый рыбак. Присоединяйся к нам.
Смотритель. А я не с пустыми руками. Я вам песни принес. Иди сюда, Валя, здесь все свои.
Валя с гитарой вынырнула из темноты. Ее усаживают в круг. Федя тут же пристраивается с ней рядом.
Олег остался недвижим. Он — в полутьме. Лишь порой сполохи пламени озаряют его сосредоточенное, печальное лицо. Валя то и дело взглядывает на него, а когда начинает петь, то смотрит только в его сторону.
Поет она только ему, забыв об остальных. И спохватывается лишь тогда, когда ей начинают шумно рукоплескать.
В знак уважения рыбаки ей первой подают тарелку ухи. Она поудобней устроила тарелку себе на колени, зачерпнула ложкой и вдруг обнаружила отсутствие Олега. Его не было на прежнем месте. Она обшарила встревоженным взглядом весь круг у костра — Олега не было.
Федя. Ушел! По-английски, не прощаясь.
Валя. Почему?
Федя (отмахнувшись). Да он не в себе. Еще не известно, что учудит.
Валя вскочила на ноги и бросилась в темноту. Олега она нагнала на дороге среди дюн. С разбегу кинулась к нему на шею, осыпала лицо поцелуями.
21. Интерьер.
Комната в мотеле.
Ночь.
Валя и Олег в постели. Она не сводит завороженного взгляда с его лица.
А он курит. Задумчиво пуская кольца дыма в потолок.
Где-то в дюнах с топотом проносится табун диких лошадей.
22. Экстерьер.
Дюны.
Ночь.
В лунном свете лоснятся спины бегущих лошадей. Развеваются гривы.
23. Экстерьер.
Мотель в соснах.
День.
Валя, робея, проходит мимо бронзовых львов к лестнице, ведущей в комнату Олега. По лестнице спускается уборщица, в синем халате и с ведром мусора.
Валя. Они дома? Журналисты?
Уборщица. Укатили… с утра пораньше.
Валя. Куда?
Уборщица. Домой. Есть же у них где-то дом.
Валя. Никакого письма, записки не оставили?
Уборщица. Оставили… Вот мусору… За день не управлюсь.
Валя. А записки? Письма?
Уборщица. Нет, милая. Собрали вещички и — поминай как звали.
Валя ненароком глянула в мусорное ведро, полное бутылок, и увидела порванные фотографии, на которых она изображена нагая, уходящая в туман.
24. Интерьер.
Кабинет Олега.
День.
Олегу уже шестьдесят лет. Но узнать его можно. На столе — фотография, где он, молодой, в обнимку с Федей. На стенах — афиши разных театров с одним и тем же названием: «Валя».
Его интервьюирует корреспондент. Корреспондент. Итак, ваша пьеса идет в ста пятнадцати театрах страны. Успех феноменальный.
Олег. Я вас, если позволите, поправлю. Эта цифра уже устарела. За границей идут репетиции (считает по пальцам) в шести театрах.
Корреспондент. Тем более. Поздравляю. У меня для вас приятный сюрприз. Я обнаружил в архивах фоторепортера вот эту карточку. Меня уверяют, что это и есть подлинная Валя — прототип вашей героини.
В руках у Олега, действительно, фотография Вали, снятой тайком Федей.
Олег. Пожалуй, это — она. Да разве со спины определишь? А фотограф умер. Он-то и поведал мне историю Вали, и я ее положил в основу моего произведения.
Корреспондент. Этот образ у вас так реально, так выпукло выписан, что создается впечатление, вы ее очень хорошо знали и, возможно, были свидетелем… и даже участником этой любовной истории.
Олег. Нет, дорогой. Все с чужих слов. Вот фотограф, покойный Федя, все знал в подлиннике и даже привял немалое участие во всем этом. Помогал моему герою-шолопаю соблазнить Валю.
Входит Лариса — жена Олега, несет на подносе кофе.
Лариса. В нашем театре тоже будут ставить твою «Валю». Режиссер намекнул, что могу попробовать главную роль. Как всегда, шутит. Куда мне играть юную девушку?