Роза и Крест (СИ), стр. 21

— Какое же? — лицо Давида преобразилось так же, как во время их первой беседы. Глаза заблестели, в морщинках стал угадываться лукавый прищур.

— Если человек — точное подобие Бога, то почему в таком случае в людях так много от Дьявола? Злоба, жестокость, ненависть, алчность, лживость, слабость, эгоизм… Этот список, как вы понимаете, можно продолжать до бесконечности. Так откуда все это?

Давид рассмеялся по-мальчишески весело.

— Я знал, что вы это спросите, — сказал он, улыбаясь и покусывая от удовольствия нижнюю губу. Затем на несколько секунд прикрыл глаза, а потом снова уставился на Фриду, уже по-другому, серьезно и пристально.

— Да потому, что и Бог не совсем такой, каким его преподносит религия, — снова заговорил он своим шелестящим голосом. — Он не хороший и не плохой, он, скажем так, нейтральный. Проще говоря, никакого Дьявола нет. Бог и Дьявол — две ипостаси одного существа, две стороны одной медали: что наверху, то и внизу, как две стороны одного и того же. В его природе, так же как и в природе подобных ему людей, есть светлая и темная стороны, «верх» и «низ», которые невозможно изолировать друг от друга, как невозможно породить тень без источника света.

Вы когда-нибудь думали о том, почему древние Боги, которым люди поклонялись до пришествия Христа, имели такие же противоречивые, неоднозначные натуры, как и люди? В чем-то они были даже порочней и свирепей простых смертных. Вспомните хотя бы Зевса, Геру, Афродиту… Древние боги сплошь и рядом вершили отцеубийства, в порывах обиды и ярости убивали друг друга, своих детей, карали простых смертных, прелюбодействовали. Такова была природа древних богов, которым поклонялись и которых почитали. Лишь много веков спустя на землю явился Иисус и провозгласил другие ценности. Ценности, которые за столько тысячелетий так и не смог полностью принять человек, потому что его внутренняя природа устроена иначе.

В психоанализе есть теория о том, что в подсознании каждого человека господствуют архетипы, которые управляют поведением, мыслями, ценностями, инстинктами каждого отдельно взятого человеческого существа. Первым понятие архетипа, как образа господствующего в бессознательном человека, в психоанализ ввел Карл Юнг. Согласно Юнгу, архетипы — это первичные схемы образов, бессознательно воспроизводимые человеком и формирующие активность его воображения. Как следствие, они выявляются в мифах и верованиях, в произведениях искусства, в снах и бредовых фантазиях. Развивать эту гипотезу продолжили психоаналитики-юнгианцы, в частности Джин Шинода Болен, которая в своих книгах «Богини в каждой женщине» и «Боги в каждом мужчине» излагает теорию о том, что в подсознании каждого человека заложены архетипы не абстрактные, а конкретные — архетипы древних Богов, одного или нескольких, которых Болен перечисляет и описывает. Под их влиянием человек действует по жизни в рамках определенных моделей. Рекомендую вам ознакомиться с этими трудами, Фрида, они весьма любопытны.

Давид неотрывно смотрел Фриде в глаза. Под его проникновенным взглядом она чувствовала себя как змея, перед которой играет дудочка. Она будто лишилась способности двигаться. Единственным, что пока еще было подвластно ее воле, оставались губы. И Фрида спросила:

— И какой архетип, по-вашему, господствует во мне?

— Ваш архетип не описан ни Юнгом, ни Болен. В вас Фрида, живет древняя вавилонская богиня Иштар, в египетской мифологии она носила имя Исида и считалась верховным божеством. Богиня плодородия, плотской любви и войны, дарующая жизнь или смерть. Вы особенная, Фрида, и ваша сила велика.

— И какая же из сторон, темная или светлая, доминирует в Иштар?

Давид рассмеялся.

— На этот вопрос можете ответить только вы, — он поднял свой бокал с красным вином, слегка коснувшись бокала Фриды, стоящего на столе. Аккуратного прикосновения оказалось достаточно, чтобы под потолком повисла звенящая нота.

— И Бог, и человек сами вольны решать, какую из частей своего естества, темную или светлую, выпустить наружу, как джина из бутылки, в те или иные моменты. Просто степень осознанности Бога гораздо выше, чем у людей, которые, как правило, делают этот выбор инстинктивно, подсознательно, даже не подозревая об этом.

На земле слишком мало людей, способных хоть сколько-нибудь приблизиться к истинному понимаю того, кто они. Благодаря своей божественной природе человек сам по себе является величайшим чудом на земле, но не имеет об этом ни малейшего представления из-за глупости и душевной лени. Каждый из нас наделен огромной силой, но подавляющее большинство ничего о ней не ведает. Наделенные природой Бога, люди — все равно что мартышки с гранатами. По глупости и слабости они зачастую позволяют своей темной стороне нарушить баланс, возобладать над светлой.

Представьте, что перед вами знак «Инь-Ян», воссозданный из густых жидкостей, черной и белой, сдерживаемых перегородками. В первозданном виде этот символ являет собой идеальную, божественную гармонию. Перегородки — это осознанность. Уберите их — и жидкости начнут смешиваться, перетекать одна в другую, поглощать пространство, как тьма поглощает свет или свет рассеивает тьму. Бог с легкостью контролирует собственный баланс темного и светлого благодаря наивысшей осознанности. Что касается людей, то лишь малая их часть владеет инструментами осознанности, которые они оттачивают тайными знаниями.

Испокон веков существуют закрытые общества посвященных, допускающих в свои ряды тех, кому в полной мере может открыться источник силы. При этом такие люди благодаря осознанности могут контролировать в себе баланс темного и светлого, направлять силу в нужное русло. Они совершают те или иные поступки, хорошие или плохие с точки зрения общественного мнения, повинуясь голосу своей внутренней истины. Непосвященные — повинуясь голосу своих страстей, пороков, субъективных искажений в картине мира, низменных или возвышенных убеждений. В отличие от посвященных, в обычных людях хозяйствует не разумное, а животное начало.

Вы, Фрида, тоже можете стать осознанной. Познать обе стороны себя, раскрыть свою силу и научиться управлять ею. Вы хотите стать посвященной?

VII.

Жертва

Мирослав смотрел на ее затылок — в то место, где короткие блестящие волоски растекались на два тонких ручейка по белой шее.

Он еще не видел ее лица, глаз, но чувствовал, что где-то внутри нее пульсирует боль. Мирослав умел распознавать эту особую частоту, улавливать ее тончайшие вибрации. Он слишком хорошо знал природу такой боли, в нем самом до сих пор блуждал затерянный осколок той же породы, и при сближении с родственными структурами он будто вступал с ними в резонанс.

Она сидела на коленях в полумраке, принимая обряд посвящения. Вокруг нее дрожащим пламенем облизывались большие оплавленные свечи, заставляя тонкую тень плясать на шершавом полу. Мирослав не любил огонь с того самого вечера, когда жертвенный алтарь поглотил не только Баллу, но и часть его самого.

Он смотрел на ее склоненную шею, ему казалось, что пламя все настойчивей тянется к ее хрупкому телу и вот-вот вспыхнет ярче, окружив жертву сплошной завесой огня, сквозь которую будет уже не пройти. Ему захотелось вырвать ее из круга свечей, подхватить на руки и вынести из мрака на солнечный свет. Пришлось сдержать порыв — ему необходимо попасть в этот сумрачный мир. Мирослав отогнал наваждение и остался стоять за ее спиной, терпеливо дожидаясь завершения обряда.

Посвящение в степень Минервала сегодня было организовано для них двоих. В назначенное время Мирослав подъехал к большому ангару в Южной части Москвы, недалеко от МКАД, постучал в дверь, потом толкнул тяжелую створку. Через секунду на глаза ему опустилась темная ткань, запястья обхватили крепкие пальцы. Мирослав не сопротивлялся, он знал, что так надо. Это Эмир — Черный Страж.

Накануне Мирослав получил приглашение на собеседование, еще раньше отправил электронное письмо по адресу, указанному на официальном сайте Ордена, с просьбой об инициации. Его пригласили для беседы в офис, больше напоминающий мини-издательство. В комнате стояли большие принтеры, в шкафах со стеклянными дверцами белели книжные корешки с логотипом творческой группы «Воля». Мирослава усадили за стол, по другую сторону которого расположился молодой парень с тяжелым взглядом больших темных глаз. В углу в черном крутящемся кресле восседал мужчина постарше, с обильной проседью в русых волосах — соль с перцем.