Запретные удовольствия, стр. 28

— Теперь главное — решить, — задумчиво произнес Дима, — а стоит ли вообще связываться с тем, что здесь творится?

— Ты как хочешь, а я от этого дела отказаться не могу, — гордо ответила Ведьма, голосом выражая верность идеалам Родины и прущий из горла патриотизм.

— Да я в принципе тоже, — пожал плечами киллер, — мне нужно грохнуть всех, кто про меня знает слишком много.

— Кха-кха! — подал голос Сергей. — А как же с нами?

— Вы — люди странные, — поджал губы Дима, — но убивать вас я не собираюсь. Хотя уже несколько раз мог, взять хотя бы на квартире у Маслова: там есть прекрасное оружие. Или прямо сейчас: все ножи лежат около меня, мне достаточно повернуть ладонь…

— Ладно, убедил. А дальше-то что?! — устало вопросила я.

— О власовских мужиках я ничего сказать не могу — незнаком. Но на лодках приезжали они. И не показали себя такими уж крутыми… хотя дело свое знают хорошо, меня не пришибли только потому, что не ждали, да еще… — он кивнул на Сергея.

Про них я не могу сказать, что они жаждут моей жизни или что они мне ее уже дважды спасали, как могу сказать, это про вас. Поэтому их всех надо кончить… Опять же — общество чище будет.

— Ясно, — усмехнулся Сергей. — Да ты просто классный работник правопорядка!

— Мне платят не в пример больше.

— Вы не о том пошли лясы точить, мужчины, — вздохнула я. — У нас нет оружия, то есть практически нет. Как попасть на корабль — не представляю.

Что делать с Аночкиным — тоже крупная, я бы сказала, тучная проблема, несмотря на то, что от нервов стремительно худеют. А еще есть такой вопрос: что мы будем делать, если попадем на «Максим Горький»? Нас первый же охранник засечет, проверит документы и если не пристрелит на всякий случай, то век воли не видать…

Вот и страдай тут! А платить за все наши мучения, похоже, никто не собирается!

— Насчет оружия, это ты, Таня, весьма поторопилась, — возразил Дима. — Во-первых, ты сама прихватила охранника этой старой свиньи. Во-вторых, я взял у себя дома черный чемоданчик. И там отнюдь не женское белье.

— Ну, слава Богу, хоть в чем-то проблем стало меньше, — вздохнула я, — но главное-то не в оружии!

— Я могу выйти на связь, — мрачновато поцокал языком Сергей, решаясь на такой шаг, — доложиться, а то там меня уже считают покойником. Взять копии документов и, ничего не говоря, уйти в законный отгул. А затем — в действие. С документами нас на корабле воспримут гораздо лучше.

— А что ты у себя в отделе скажешь, чтобы не вызвать дальнейших нарастающих вопросов?

— Скажу: ехал, подстрелили, упал в реку, очнулся — гипс! Чего они еще могут спросить?

— Стоп! — вдруг вспомнила я. — А если сейфы не довезли, значит, их у Батырова нет!.. — Воцарилась тишина.

— Кха-кха, — глубокомысленно изрек Аночкин и тут же добавил дрожащим от напряжения голосом:

— Я вижу, что вы держите меня за сволочь, дрянь и продажную тварь. И вам на меня абсолютно наплевать. Но я вижу и то, что вы люди честные, законопослушные. Поэтому спрошу: если я расскажу вам, в чем тут дело, вы сделаете хоть что-нибудь для того, чтобы меня спасти?

— Сделаю! — твердо ответила я, пресекая попытки обоих мужчин что-то начать требовать от жалкого старика, пытавшегося хоть как-то сохранить свое достоинство. — Если ты согласишься повторить все, что сказал нам, на суде, я также выступлю свидетельницей. И спасаться будем вместе. Клянусь.

Он кивнул, трясущейся рукой утирая пот со лба.

— Сейфы везли не в «Эко-банк», а прямо на «Максим Горький». Их было решено подменить по дороге, потому что мне не удалось переписать коды, вскрывающие двери. Поэтому и караулили машину.

В тех двенадцати, что должны были пойти к Расстригову на корабль, стояли знакомые мне коды, применив которые можно было раскрыть каждый сейф быстро и без шума. Это было нужно для того, чтобы не перетаскивать деньги с теплохода на сейнер в сейфах, а перенести их в более удобных непромокаемых картонно-пластиковых ящиках.

Но получилось так, что машину утопили и сейфы «ушли» как бы официально: заменять их теперь не представляется возможным; откуда бы они взялись, если машина с ними валяется на дне реки?..

— Понятно, — мы, серьезные, понимающе кивнули. — Значит, вокруг корабля будут курсировать моторки и малые боты, на которых располагается охрана, а также мнимые пляжники, плавальщики, купальщики и спортсмены. На самом деле это будут погрузочные средства и вместилища для людей Власова, если им понадобится проникать на корабль в процессе плавания. На обратном пути к теплоходу подойдет сейнер, на который деньги будут перегружены. Так?

Аночкин кивнул.

— В общем, появляется возможность пробраться на «Максим Горький» и нам — у нас ведь есть лодка, которую мне выдали перед моей работой на баркасе, — подытожил Дима.

— А пока, ребята, погнали-ка к вокзалу: там квартирка одна ждет не дождется, пока мы туда нагрянем! — Я обернулась к Аночкину:

— В общем, так, чиновник ты наш! За помощь — спасибо. Чтобы не рисковать твоими свидетельскими показаниями, мы не возьмем тебя никуда, будешь ждать здесь. Я тебя запру, чувствуй себя как дома, кушай, мойся, переодевайся, у меня есть несколько мужских брюк и рубашек, в шкафу в спальне. Еды тебе тут хватит на неделю как минимум. Расслабься, забудь обо всем, почитай. Разумеется, никому не открывай дверь, к телефону не подходи. Сам никуда не звони. Жди нас, ничего не бойся.

Никто тебя тут не найдет, можешь убить время написанием письменного обращения к прокурору, где изложишь все, что хочешь и можешь выложить. Учти, что за правду, признание и помощь следствию сроки неудержимо уменьшаются… Что бы такого тебе еще сказать?..

— Когда вы вернетесь?

— Точно не знаю. Может быть, еще сегодня, перед поездкой на корабль. А может, дня через три-четыре. Если нас не будет до тех пор, пока по телевизору и радио ты не услышишь о терактах и смерти Батырова, разбивай окно, вызывай милицию и отправляй два заявления на имя прокурора области… Теперь вроде бы все.

Мы попрощались с Аночкиным и развязали его.